Моя идеальная

Вдавливаю пальцы в упругую задницу и рычу ей в ухо, прикусывая мочку:

— Скачи. Давай, родная...

Моя девочка цепляется ладонями мне в плечи и начинает не спеша раскачиваться, на каждом толчке давясь стонами. И я, сука, стону сквозь сжатые зубы. В ней не просто горячо, я будто в жерле вулкана. Всё тело горит. На коже пот выступает. По конечностям мандраж летит.

Обоюдно.

Острые ногти царапают спину и плечи. Раздирают кожу на предплечьях. Из распухших губ вырываются влажные хриплые звуки.

Сам ничего не предпринимаю, кроме того, что придерживаю её задницу и нападаю на сладкие губы. Полностью позволяю ей вести.

Движения становятся быстрее. Толчки резче. Стоны громче. Дыхание рывками. Губы укусами. Глаза туманом. Сердца бешено в унисон.

— Тёмааа!!! — кричит моя девочка, кончая.

Как же меня вставляет то, что она каждый раз выкрикивает моё имя во время разрядки, хотя сейчас я реально ничего не сделал.

Стенки её влагалища с силой сдавливают член, вырывая из моего горла животное рычание.

Настя падает мне на грудь, утыкаясь головой в плечо, и тяжело дышит. Её крупно потряхивает.

Не дожидаясь, пока конвульсии от оргазма стихнут, хватаю на руки и укладываю на стол. Одним быстрым движением толкаюсь в неё членом до упора, издавая затяжной полустон-полурык. И она стоном грудь рвёт. Горячие стенки всё ещё продолжают пульсировать, туго обволакивая ствол. Даже, блядь, пошевелиться не рискую, тратя все силы на слетевшее к хуям дыхание.

Я так долго об этом мечтал, что сейчас едва эмоции сдерживаю. И вовсе не о том, чтобы снова трахать свою девочку, а о том, чтобы закончить начатое на этом самом столе.

Как только удаётся словить хладнокровие, медленно, очень медленно подаюсь назад и так же без спешки возвращаюсь обратно, кайфуя от ощущения её жара, упругости, мягкости на гладкой коже ствола. Блядь, только с ней бывает так хорошо. Двусторонне стонем, когда поджавшимися яйцами с звонким влажным шлепком ударяюсь об ягодицы, упираясь шляпой в матку.

— Люблю тебя... Тёма... люблю... люблю... я скучала... я так... по тебе... по нам... — сипит Настя бессвязно, опираясь на локти и приподнимаясь.

Перехватываю рукой за лопатки и прижимаю ближе, сам подаваясь навстречу. Она обнимает руками за шею, скрещивая лодыжки на пояснице. Мягкая грудь расплющивается о мою грудную клетку, а острые соски, будто маленькие камушки, врезаются в кожу. До боли. До покалывания под внешним слоем эпидермиса. До дрожи в конечностях.

Сливаемся сначала дыханием, а потом и губами. Медленно, страстно, нежно, тягуче. Наш поцелуй такой же, как регулярные толчки в её тело.

Горим. Сгораем. Задыхаемся. Жадно ловим воспалёнными губами кислород, стоит только оторваться друг от друга, а потом снова сплетаемся.

Опускаю обе руки на её задницу, утыкаюсь лоб в лоб, цепляю её взгляд и захлёбываюсь в глубине зелёных озёр. И она тонет. Не сопротивляемся. Проваливаемся друг в друга. Растворяемся. Сплетаются наши генетические цепочки. Она в мою ДНК проникает, а я отвоёвываю место в её крови.

Темп не наращиваю и пиздец как удивляюсь, что и любимая просто наслаждается этим медленно-сладостным любовным актом, не подгоняя движениями и не требуя словами ускориться.

Отстраняясь торсом, одновременно вбиваюсь в неё до основания, прижимаюсь губами к шее, ключице, плечу. Языком провожу по всей длине горла. Любимая откидывает голову назад, позволяя мне всё. Абсолютно, мать вашу, всё. В зрачках её это разрешение вижу. Цепляю зубами бретельку и медленно тащу вниз.

Пальцами по стройной спине веду, кончиками лаская плечо и сталкивая с него вторую лямку. Ткань задерживается на груди, но и оттуда я её убираю зубами, вынуждая Настю прогнуться.

Возобновляю движения тазом, втягивая в рот затвердевшую горошинку. Любимая тихо постанывает на каждом моём выпаде. Срывает руки с моей шеи, упираясь ладонями на стол, даёт мне неограниченный доступ к идеальной груди. Сосу, кусаю, облизываю. Прижимаю языком и наблюдаю, как они пружинят, когда отпускаю. Засосы на мягкой плоти снова оставляю. С этого момента только такие отметины на ней будут и никаких других.

Пальцами нахожу клитор, сжимаю, перекатываю. Её стоны летят эхом по замершему в ночной тишине пространству.

— Кончай, родная. Вижу же, что готова. Не держись. — хриплю, снова толкая её на себя и припечатывая губы мокрым поцелуем.

Ускоряюсь. Наращиваю скорость и периодичность толчков. Нажим и движения пальцев. Быстрее языками танцуем. Стоны во всхлипы перерастают, а те, в свою очередь, в негромкие крики. Настя кончает, с такой силой сжимая внутренними мышцами член, что извержение происходит абсолютно неожиданно.

Подаюсь назад, но моя девочка сильнее сжимает лодыжки на моей спине и шипяще выталкивает:

— До конца.

Если бы я мог хоть что-то соображать, то задумался бы над этими словами, но...

Заливаю влагалище любимой яростным потоком спермы, которой выплескивается столько, что я сам охуеваю. Всё тело не только вспышками удовольствия прошибает, но и болезненными спазмами. Мышцы живота сокращаются, пока я продолжаю изливать в неё семя.

Соображать сейчас вообще не способен.

Делаю ещё несколько натужных толчков и заваливаюсь сверху на Настю, придавливая её к деревянной столешнице. И я, и она на разрыв дышим. Тела взмокли до такой степени, что пот стекает по вискам и груди. Сердца сталкиваются при каждом ударе.

Провожу языком по её плечу, забивая рецепторы солоноватым вкусом нашей страсти.

Вынуждаю себя приподняться, упираясь ладонями в край стола, чтобы не повредить только недавно сросшиеся рёбра. Сука, насмотреться на эту картину не могу. Красная ткань бесформенной тряпкой собралась на талии. Волосы спутаны и волнами растекаются не только по столешнице, но и свисают вниз. Грудь, покрытая засосами и укусами, тяжело вздымается и резко опадает. Ноги раскинуты в стороны, а между ними...

Блядь, только видя, как белая жидкость вытекает из её дырочки, начинаю шевелить мозгами. Ловлю тонкую струйку пальцами и растираю по скользким влажным лепесткам и клитору, который всё ещё отдаётся в подушечках пальцев слабой пульсацией. Заталкиваю обратно в неё.

Настя с трудом разлепляет веки и, трепеща ресницами, открывает глаза, наблюдая за моими действиями.

— Почему? — хриплю, переводя взгляд на её лицо. — Ты же не...

Она тяжело поднимается и обвивает меня руками и ногами. Сплавляемся в единый организм, когда шепчет в рот:

— Я на таблетках. Хотела тебе сказать, но как-то из головы выскочило.

Пусть и с торможением, но перевариваю её слова.

— С каких пор, Настя? Зачем? — толкаюсь ближе к ней, воруя прерывистые выдохи.

— Уже четыре дня. Когда были на последнем осмотре, я проконсультировалась у гениколога и купила противозачаточные. Оставалось только дождаться результатов последних анализов, чтобы быть уверенной, что наша близость не навредит рёбрам.

— Почему сразу не сказала? Блядь, ты четыре дня на колёсах, а я даже не в теме.

Любимая тихо смеётся и целует меня легко и нежно.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, потому что мечтала, чтобы мы с тобой пошли до самого конца, родной. Я хотела... — заливается краской и утыкается носом в моё плечо, легонько прикусывая, чем вызывает на только озверевших мурах, но и новый прилив желания. — Я хотела, Тём, чтобы ты был во мне в этот момент. Это же лучше, чем в последнюю секунду вынимать?

Последние резервы трачу, чтобы не заржать. Эта ведьма устроила мне стрипденс, следила за тем, как я дрочу в то время, как сама мастурбировала, а теперь краснеет.

— Как же я тащусь, малыш, когда ты такая. — высекаю искренне. Моя девочка поднимает голову, краснея ещё ярче, и кусает губы. — Это лучше. Это пиздец как охуенно, любимая. И ты охуенная. И всё то, что ты делаешь охуенно. Блядь, Насть, кончать в тебя, это, сука, нереальный кайф. Особенно когда ты так сжимаешь и пульсируешь. У меня нет слов, чтобы это описать, родная, но ты самое лучшее, что случалось в моей жизни. Спасибо тебе, любимая, за всё. За каждое мгновение, что ты рядом. — на её счастливую улыбку отвечаю жадным поцелуем. Наощупь нахожу тонкие дрожащие пальцы и уверенно переплетаю со своими. — Я люблю тебя.