Страница 23 из 80
Йаррэ отскакивает, спешно оправляя камзол. Он зол и блокирует связь, не давая себя поддержать или оправдаться. За что она чувствует себя такой виноватой?
- Маленькая тварь, — красивое лицо Аррона перекошено от гнева. Он с трудом разгибается. Чувствительно попала? Жаль, совсем не отбила.
Хуже, что она чувствует другое — от него веет чем-то поистине мерзким. Такой запах бывает, наверное, на скотобойне. Насилие и смерть. Мучительная смерть. Она бы не успела увернуться от чужого резкого выпада, вот только алькон быстрее — и рука напавшего зажата в его пальцах, как в тисках.
Раздается хруст костей и тихий стон.
— Пошел вон. И не ной, к утру зарастешь. Я не желаю тебя видеть в этом крыле, ищейка, но можешь рискнуть, если хочешь, чтобы однажды у тебя сломалось что-то другое.
Ненависть в чужих глазах можно рукой потрогать. Когда так смотрят — хотят убивать. Жестоко и мучительно. Она приобрела опасного врага, но… внутри что-то ворочается и, неожиданно, раздается тихий рык, вызывающий дрожь. Ликование от возможности свести счеты с сильным соперником. На миг краски вокруг снова меняются — и через неё смотрит на мир совсем иная сущность.
Дверь захлопывается — и на талии смыкаются руки с острыми когтями. Голову осторожно поворачивают — и она сталкивается взглядом с лиловыми глазами Зверя. По лицу алькона ползет черная чешуя — а потом он резко оседает на пол, оставляя за собой на её одежде кровавый след, и чуть не заставляя сердце остановиться.
- Мой Мастер!..
Глава 9. Подмастерье Смерти
Нет более быстрого пути к овладению знаниями, чем искренняя любовь к мудрому учителю.
Сюнь-цзы
Она и не думала тогда, что способна настолько испугаться. Не до криков и слез — а до иссушающего молчания. До искусанных губ и беззвучного плача. Когда пальцы зарываются в снежную копну волос, а руки предательски дрожат. Когда отойти от него даже на миг — невероятно, безумно страшно. Кажется, что стоит выйти, потерять его из поля зрения — и жизнь закончится, чужая нить оборвется.
Она стирала кровь, поила буквально с ложечки, меняла холодные компрессы, пропитанные принесенными Найларэ и другими альконами составами. Она спала урывками, а ела ли или нет — сама не помнила. За всю свою жизнь, что там, в ином мире, что здесь, Йаррэ не думала, что может за кого-то так испугаться. Он вошел под кожу, врастая и прорастая в душу. Её Клинок. Её Хранящий. Она и сама не помнила, как провалилась во тьму, а ведь хотела только на мгновение прилечь рядом с ним, чтобы перевести дух.
Очнулась Йаррэ от осторожных, почти ласковых поглаживаний. Попыталась приподняться, вскинуть голову спросонья — и только беспомощно застонала от нахлынувшей слабости.
- Тише, цветочек. Ириссэээ, — наверное, она спит. В чудном голосе — такая неизбывная нежность.
Медленно открыть глаза. Ну же, она сможет! Правый. Оп, не вздумай закрываться! А теперь — левый. Кружится голова, кружится уже знакомая комната и кровать под темным легким балдахином. А потом мир останавливается — и сужается до двух сверкающих синих глаз с тремя дрожащими зрачками.
- Вы живы? Все… в порядке? — губы пересохли.
Он понял без слов — просто через мгновение в рот полилась драгоценная теплая жидкость с привкусом мёда и ещё каких-то трав. Длинные пальцы с заостренными когтями зарылись в её собственные волосы, разметавшиеся по подушкам.
- Глупая ириссэ, заработала себе переутомление, выжала себя досуха, делясь со мной, — он говорил отрывисто, жадно, и впервые в темных глазах твари не было высокомерия — только что-то жаркое и смущающее. — Все со мной в порядке — усмехнулся в ответ на непроизнесенный вопрос, — как будто впервые людишки желают наказать.
- Так это… действие браслетов?
- Да, — недовольное, — неужели ты думала, что это просто маячок и побрякушка, чтобы унизить?! Мне нужно было продемонстрировать, что я все ещё покорен их власти, не думал, что Илинар осмелиться усилить наказание, кто-то другой мог бы действительно поплатиться за это жизнью…
Выровнять дыхание. Спокойно, Риаррэ. Не первый раз ты попадаешь по собственной глупости в такие ситуации. Хотела стать героиней? Вот только никому твоя помощь, оказывается, не нужна. Наверное, он легко прочел её мысли и чувства. Ледяное лицо на мгновение смягчилось.
- Яра, цветочек, твои усилия не были напрасны. Без твоей помощи мне было бы тяжело это перенести. Да, я продумывал этот ход, да, я хотел выглядеть уязвимым в их глазах, но… не до такой степени.
Прохладная ладонь легонько коснулась щеки.
- Отдыхай, Подмастерье. Как только придешь в себя — мы, наконец, начнем обещанные занятия. Ты — лучшая Гардэ, на какую я мог бы рассчитывать.
Он вышел, а у неё горели щеки. Как его ненавидеть? Как остаться равнодушной? Иди, посчитай летающие мечи, Йаррэ. Может, это поможет загнать совершенно дурацкие и неприличные для юной девицы мысли куда-нибудь подальше, а то и вовсе от них избавиться. Помни, что любая привязанность — это боль. Ведь он так и не ответил, почему так жестоко поиграл с ней, завлекая в этот мир.
Впрочем, надо отдать должное её новому телу — поправлялась она быстро. Пара дней усиленного питания и хорошего сна — и вот уже Йаррэ с некоторым трепетом идет вслед за вездесущей Ттмарой, сейчас одетой в легкомысленное платье с рюшами. Идут вниз, туда, где находятся помещения, которые альконы стараются никому не показывать. Остатки ещё старого, древнейшего дворца их эпохи.
Это не комната, а целый комплекс апартаментов, закрытых каменными дверями, которые, однако, беззвучно распахиваются перед нею. От них веет знакомой прохладой, домом, тем едва уловимым ароматом, которым была пропитана столица альконов.
- Да, это тоже их, — Мара усмехается, показывая кончики заостренных зубов, — старые покои, древние. Ну, иди, госпожа, Первый ждет. А долго ждать Владыка не любит.
Шаги отдаются эхом под высокими сводами-арками. Нет, это невозможно просто спрятать — судя по всему, наложены ещё какие-то пространственные чары. Чутье ведет её вглубь, мимо буйных зарослей в кадках, хищных цветков, серебристо-фиалковой воды в фонтане, ярко-алых светящихся мотыльков размером с её голову… И вот она уже у входа в лабораторию. Дверь распахнулась также беззвучно, пропуская в сокровенное место. Здесь не было засушенных трав, заспиртованных лягушек и мышек — бледно-серые стены, колбы и реторты, небольшие котелки на огне, в которых искрами переливалась магия, а ещё… она замерла, словно споткнувшись.
Дайрэ Кинъярэ стоял напротив высокого прозрачного куба, в котором медленно плавало тело. Горло сжало спазмом. Женское тело, высокое, гибкое… и хвостатое. Лицо женщины искажено гримасой боли, хотя, казалось бы, видимых повреждений нет. Она тихо подошла ближе, без отвращения вглядываясь в зеленоватую воду.
- Не страшно?
- Нет, дайрэ. Хотя мне бы хотелось знать, что именно с ней произошло. Она не очнется?
- Не знаю, — и столько горечи было в чужих словах и бессильной злости. Йаррэ сама не поняла, как вцепилась в его руку, крепко сжимая. Что-то пощекотало запястье — вокруг талии обвился мощный гибкий хвост. Вдруг стало уютно и спокойно.
Она уже думала, что мужчина не станет развивать поднятую тему, когда алькон вдруг продолжил.
- Ты хотела знать, где наши женщины. Ей — кивок в сторону куба — ещё повезло, — если это везение… — тогда они ещё пытались получить детей-полукровок — идеальных и рабски-покорных. Они не верили, что эти дети будут умирать, потому что такова наша воля и воля нашей Матери. Ибо лучше погибнуть, чем жить рабом, даже не осознавая этого. Они замучили её до смерти. Почти. Я успел в последний момент, её душа не ушла, но и в тело возвращаться после всего перенесенного не желает. И я бы отпустил её, не мучил, но нас и так осталось безумно мало. Особенно — женщин.
- Но это пустой разговор, — серебристая волна растеклась по плечам, спуская ниже, — мы собрались здесь не за этим. Готова принести клятву Подмастерья?