Антиквар

– У вас были проблемы?

– У нас случилась беда. Вернее, две беды – одна за другой. Сначала от сердечного приступа умер отец, а потом у моей сестры обнаружили онкологию. Кристине тогда было тринадцать лет. Врачи сказали, что ничего сделать уже нельзя. По самым оптимистичным прогнозам она должна была прожить семь-восемь месяцев. Сестра прожила ровно год.

Брат ненадолго замолчал. Мне захотелось выйти из своего укрытия и крепко его обнять.

Крис прав: обсудить связавшую нас историю стоило давно. Не делать вид, будто ничего не случилось, а подробно обговорить все ее детали и обстоятельства. Тогда бы у брата не было необходимости раскрывать душу малознакомому человеку, который, в отличие от других, способен адекватно воспринять произошедшие с ним события.

– Смерть сестры серьезно изменила бы нашу жизнь – мою и мамину, – наконец произнес Кристофер. – Мы любили Кристину, и нам было больно с ней расставаться. Однако с ее смертью было связано кое-что еще. Видите ли… – он тяжело вздохнул. – Когда я появился на свет, мои родители не были женаты. Папина избранница категорически не нравилась его родне, поэтому бабушке и дед были уверены, что я рожден от другого мужчины, и их внуком на самом деле не являюсь. Их не убедил в обратном даже положительный ДНК-тест. С Кристиной такой проблемы не было. Она родилась, когда мать и отец уже были в законном браке, и в ее «подлинности» никто не сомневался. В какой-то момент бабушка заставила родителей составить и подписать брачный договор. В нем говорилось, что в случае их развода или папиной смерти наследницей Реттеров станет считаться только младшая дочь, а жена и старший сын ни на что претендовать не будут. Знаете, тогда этой бумаге значения никто не придал. Отец согласился на этот бред, чтобы бабка оставила в покое его семью. Мы собирались жить долго и счастливо, господин Эфлер, и не думали, что может сложиться по-другому.

– Но вы ошиблись.

– К сожалению, да, – Кристофер печально усмехнулся. – Когда выяснилось, что сестра больна, бабушка напомнила нам с мамой о договоре и заявила: если Кристина умрет, мы должны будем собрать свои вещи и навсегда покинуть особняк Реттеров. Мать тогда возмутилась и хотела оспорить документ, но у нее не было на это времени – она отдавала Кристе все свои силы.

– Однако ж, вы сумели найти решение этой проблемы.

– О, его нашел вовсе не я. Его подсказал призрак. Во время очередной нашей беседы он сообщил, что может помочь нам сохранить дом и капиталы. Но для этого нужно совершить… м-м… кое-какие манипуляции.

В глазах Эфлера вспыхнули огни.

– Кристина умерла в октябре – холодной дождливой ночью, – продолжал Кристофер, глядя куда-то вдаль. – Мама до последнего держала ее за руку. Когда дежурившая с ней медсестра констатировала смерть, маме стало плохо. Едва ее увели в другую комнату, я кинулся в гостиную, снял со стены «Алоир» и галопом прибежал в спальню сестры. Знаете, я ведь никогда до этого не… ну…

– Не колдовали?

– Да, – Крис кивнул. – Не колдовал. Это было… странно. И до жути страшно. Я дрожал, как заяц, однако делал все, что велел дух. Я поднял картину над мертвой сестрой и сказал какие-то слова. Какую-то непонятную тарабарщину. Сразу после этого я почувствовал, что духа в картине больше нет. Именно почувствовал, понимаете? А потом моя сестра открыла глаза. А я едва не заорал от ужаса.

– Почему?

– Потому что глаза у нее были чужие. Не карие, как раньше, а зеленые, как у кошки. Меня же накрыло осознание, что это не Кристина, а совсем другая девушка. Что я взаправду переместил в тело младшей сестры душу какого-то иного человека. Это был шок. Самый настоящий, господин Эфлер. Я чуть в обморок не упал, представляете? Одно дело разговаривать с голосом, что звучит в твоей голове, и совсем другое – воскрешать покойников. Подобной мистики в моей жизни еще не было.

– Что же случилось дальше?

– Кристина мне улыбнулась. И заговорщицки подмигнула. Я после этого сразу успокоился. Раз – и все. А потом пошел в соседнюю комнату и сообщил рыдающей родне, что сестра жива. Видели бы вы, что после этого началось!..

– Могу себе представить, – усмехнулся Элерон. – Полагаю, после той ночи Кристина Реттер быстро пошла на поправку?

– Да. За месяц ее организм полностью очистился от метастаз, а все органы волшебным образом оказались здоровыми. Лечившие ее доктора были очень удивлены.

– Не мудрено. Такого в их практике наверняка не было. Ну а вы, Кристофер? Понравилась ли вам новая сестра?

– Понравилась, – брат усмехнулся в ответ. – Родственники и друзья отметили, что после болезни Кристина сильно изменилась. Она стала мягче и будто бы взрослее. Перестала капризничать, дерзить матери и бабушке, начала много читать, ходить в театры, научилась кататься на лыжах… Наши отношения тоже стали другими. Мы больше не ссорились и не орали друг на друга. Когда Крис окончательно пришла в себя после болезни, я стал первым человеком, которого она обняла. Мы превратились в лучших друзей, господин Эфлер. В ту самую команду мечты, где каждый стоит за другого горой. При этом я все больше замечал, что сестра меняется не только внутренне, но и внешне. Ее русые волосы стали значительно темнее, плечи перестали сутулиться, а черты лица стали тоньше и красивее. Самое забавное, что это видел только я. Остальные изменений не замечали.

– Вы обсуждали эти перемены с Кристиной?

– Нет.

– Отчего же?

Брат дернул плечом.

– Это было слишком странно. Слишком сложно и непонятно. Я заставил себя поверить: та октябрьская ночь мне приснилась, а сестра всегда была красивой, умной и понимающей.

Эфлер понятливо кивнул.

– Что ж… Спасибо за рассказ, Кристофер. Я рад, что все это время Леонора находилась в надежных руках.

Брат посмотрел ему в глаза долгим серьезным взглядом.

– Я передам ей вашу просьбу, Элерон. Но, повторяю, если она откажется с вами встречаться, настаивать не буду. Возможно, Кристина не ответит мне ничего. Ей может понадобиться время, чтобы принять решение.

– Я буду ждать, сколько потребуется.

Я закатила глаза.

Кто помнит, какие последствия бывают у необдуманных спонтанных поступков? Любые, ага. Самые что ни на есть неожиданные и непредсказуемые.

Глубоко вздохнув, сделала два шага вперед и вышла из-за беседки на дорожку.

– Здравствуйте, господа. Позволите присоединиться к вашей беседе?

Глава 8

Увидеть меня они явно не ожидали. Когда я подошла к скамейке, лица мужчин вытянулись, а во взглядах появился один и тот же вопрос: слышала ли я их разговор?

Я огляделась по сторонам и, убедившись, что на нас по-прежнему никто не смотрит, превратила лежавший поблизости декоративный валун в еще одну лавочку.

– Слушаю тебя, Элерон, – сказала, усаживаясь напротив них. – Ты, кажется, хотел со мной поговорить.

На губах Эфлера появилась бледная улыбка.

– Как интересно, – негромко сказал он, внимательно разглядывая мое лицо. – Вроде бы, совсем другой человек. Другое тело, другой облик. Но сквозь них все равно можно различить знакомые черты.

– Ты еще их помнишь? – усмехнулась я.

Улыбка Эфлера стала шире.

– Я узнаю тебя в любом обличие. Когда видишь душу, внешность значения уже не имеет.

– Зато тебя узнать уже не просто. За прошедшие годы ты сильно изменился.

Элерон откинул за спину прядь длинных седых волос.

– Времена были не простые, – серьезно ответил он. – К тому же, в отличие от тебя, я уже не молод.

Как сказать. Если Кристине Реттер сейчас двадцать шесть лет, то Леоноре Сиил почти сто пятьдесят.

– Как поживает Алоир?

Эфлер усмехнулся.

– Алоира больше нет. Он погиб в ту ночь, когда мы проникли в пещеру небесного колодца.

Мои брови взлетели вверх, глаза изумленно расширились.

– Как погиб? – неожиданно севшим голосом спросила я.

– А так. Когда источник вырвался на свободу, он превратил в пепел все, что находилось в оазисе. Дома, парки, фонтаны, площади – все. Пещера его больше не ограничивала – дверь-то мы уничтожили. Наверное, со стороны это было похоже на извержение вулкана.