Страница 4 из 6
Лишь только стала медленно оседать на своё место, потому что ноги почти сразу перестали держать.
– Думал, что ты сделаешь это гораздо раньше, Тома… Но ты такая мягкая…
Так вот какой я была в глазах Клима. Мягкой! И, видимо, не способной на проявление каких-либо реакций, которые очень даже просились в данной ситуации.
– Значит, по-твоему, этим можно пользоваться? – проговорила я, глядя на то, как на щеке мужа расцветает алое пятно.
– Нет, Тамар. Я не собираюсь ничем, как ты выразилась, пользоваться. И даже рад, что всё, наконец, стало известно.
Он поднялся из-за стола, взглянул на наручные часы, как будто этому разговору у него в тайминге было выделено не больше определённого количества времени. Потом прошёл к подоконнику и, оперевшись на него бедром, сложил руки на груди.
Я невольно почувствовала то, каким холодом сейчас веет в наших отношениях. Будто бы не муж и жена общались, а двое малознакомых друг другу людей. И возможно, Клим действительно был прав в том, что мы поторопились со свадьбой и ребёнком?
Но ведь мы оба принимали это решение! Сначала повстречались, потом – стали вместе жить. Следом расписались, устроив небольшую церемонию бракосочетания. А потом я просто перестала предохраняться, но это тоже было совместным выбором. И вот теперь я узнаю, что угасание чувств со стороны мужа происходило довольно длительный период… Только почему я этого не замечала? Не оттого ли, что Клим был рядом – заботливый, внимательный, нежный? Мы обсуждали планы на будущее, которых было очень много, а выяснилось, что Банщиков считал, что я ему в качестве жены не подхожу?
– У меня есть предложение, – проговорил Клим, когда пауза в нашей беседе излишне растянулась.
Но я попросту не понимала, о чём говорить дальше. У меня в голове был туман, что заполонил всё и превратил мой мозг в кисель. И хоть я имела полное право на эту реакцию, сейчас мне стало неуютно от того, что позволила себе окончательно «размякнуть».
– Пусть всё остаётся так, как есть, – продолжил муж ровным безэмоциональным тоном. – Наш сын не должен пострадать от этой ситуации. Уверен, что это полностью соответствует твоим мыслям. Ты будешь с ним рядом, будешь заниматься нашим ребёнком. Хозяйством, своими посиделками. – Клим обвёл рукой стол с остатками пиршества, которое мы затеяли с Васькой. – А я буду обеспечивать вас так, как ты к этому привыкла. Сейчас у меня крутые проекты на горизонте, заработок будет приличный…
Я не выдержала и зло, надсадно рассмеялась. Как же славно у него всё складывалось!
– То есть, ты будешь возвращаться домой, сюда, где я буду наводить уют и возиться с нашим ребёнком, ухаживая за ним, а сам на стороне станешь спать со своей шлюхастой?
Банщиков вообще никак не отреагировал на то, как я обозначила его девицу. Значит, не просто так «разрешил» мне награждать её эпитетами.
– Мы будем жить так же, как и последние месяцы, Тома. Ничего не изменится. А когда Саша чуть подрастёт, возможно, разведёмся, если оба будем этого хотеть. Сейчас ты уязвима, я это понимаю. Вина за содеянное лежит на мне, поэтому я и предлагаю наиболее разумный и комфортный вариант.
Дурацкий вопрос, который чуть сам не сорвался с губ, пришлось засунуть куда поглубже. Сначала я хотела разузнать, что обо всём этом думает элитная проститутка Клима и знает ли она в принципе, что он женат и у него есть сын, но очень быстро поняла: это было бы до одури смешно.
Проституткам нет дела до личной жизни клиентов. Они получают деньги, подарки, и внимание за секс… Ублажают тех, кого дома с борщом и пирожами ждут жёны, а сами становятся не обузой, а приятными воспоминаниями, которые возникают перед сном у неверных мужей.
– Извини, мне звонят. Сейчас вернусь, – сказал Клим, нахмурившись, и вышел из кухни.
Мой родной муж, который стал настолько чужим человеком, что от этого по спине заструился ледяной пот.
Однако на то, чтобы сидеть и рефлексировать, у меня попросту не было времени. Я вскочила и стала прибирать со стола, чтобы хоть чем-то занять руки. Привычные монотонные действия помогли хоть отчасти упорядочить мысли.
Боль, конечно, никуда не делась. И я подозревала, что она со временем лишь разрастется. А перед тем, как изменить форму и состояние и исчезнуть, и вовсе выкрутит мне все нервы. Но сейчас я обязана была мобилизоваться.
– Эй, можно уже я вернусь? – спросила от двери Васька, которая, видимо, устала сидеть в кафе и пришла.
И я была донельзя рада видеть сестру. Надеялась, что ее обещание быть со мной рядом и поддерживать лишь окрепнет, когда она узнает всю жуткую правду.
– Клим, похоже, на балкон ушел поговорить, – сказала я, махнув Василисе рукой.
Когда она присоединилась ко мне и посмотрела вопросительно, я приложила палец к губам, дескать, не задавай лишних вопросов. И быстро выложила все то, что выдал мне Банщиков. Когда произносила слово за словом, даже удалось говорить спокойно и отстраненно. Будто и не со мной приключился весь этот кошмар.
Васька только возмущенно смотрела и закрывала-открывала рот. Да сжимала кулаки, чтобы после разжать их, вцепиться в салфетку, которую она не просто смяла, но растеребила на части, и снова стиснуть пальцы.
– Климентий просто сволочь! – прошептала она. – Господи, стыд-то какой! Не думала, что к такому возрасту братца я начну так сильно за него краснеть!
Усевшись напротив, я опустила взгляд, раздумывая, как лучше будет поступить. Конечно, становилось понятно одно: жить и дальше с мужем я не стану. По крайней мере, как его жена. Но оставить все вот так, отпустив Банщикова в счастливое шлюшье будущее? Нет уж…
– О, ты снова тут? – не без раздражения в голосе обратился Клим к сестре.
А ведь он совершенно изменился, и это действительно произошло вовсе не в одночасье, как муж и говорил. Он стал злым, холодным, циничным. Вон и к Василисе относился уже не так, как раньше. Наверное, даже очень хороших людей такие мерзкие развратные похождения превращают в настоящих гадов. Всё же человек – существо цивильное и моральную гигиену никто не отменял.
– Да, я снова тут, и думаю, что когда наши родители узнают, что ты вытворяешь, они тоже окажутся на стороне Томы!
Она едва успела договорить, когда Клим заорал, как безумный:
– Не смей в это лезть и втягивать остальных!
От этого крика, разумеется, проснулся и завопил, как резаный, Сашка. Мой спокойный сын, который деликатным покряхтыванием давал понять, что обделался или хочет кушать, сейчас так расплакался, как будто в его крохотной жизни происходил апокалипсис.
– Банщиков, я тебя убью, сволочь! – пообещала я мужу, переходя на ультразвук.
Промчавшись мимо него, я машинально отпихнула горе-папашу прочь. Схватила сына, прижала его к себе и стала укачивать. Саня плакал и плакал, будто его незаслуженно обидели и он хотел своей реакцией показать, насколько же сейчас ему от этого горько.
А я и сама не сдержалась – из глаз покатились предательские слезы.
– Том… прости… прости, я не хотел срываться, – попросил Клим, зайдя в детскую, где мы с сыном застыли в кресле для кормления, объединенные общей бедой. И пусть Саша еще ничего не понимал, я ощущала, как он всем своим существом рядом со мной тоже. Нуждается в моей защите, но в то же время становится тем оплотом, который останется нерушимым.
– Что ты натворил, Клим? За что разрушил нашу семью? За что? И так грязно… так отвратительно! Почему не был со мной честен?
Я задавала эти вопросы громким шепотом, видя, как муж все сильнее вжимает голову в плечи. Пусть хотя бы соврет, что он раскаивается… пусть хотя бы сделает вид, что ему тоже несладко.
– Тамар, я сделаю все, чтобы вы с сыном ни в чем не нуждались. Все будет по-вашему, обещаю! – заверил он меня.
Я вскинула руку в немой просьбе замолчать. Сейчас мне совершенно не интересно было слушать и тем более обсуждать, что там готов посулить мне Банщиков. Сашка стал успокаиваться. Только вздрагивал всем тельцем, когда я его покачивала на руках.