Страница 41 из 91
Все каникулы Ваня старался отвлечься, поэтому играл на гитаре как одержимый, но надолго выбросить Яну из головы не помогала даже музыка. Яна была везде: в мелодиях, которые он играл, и представлял, что она слушает; в еде, которую он ел, и вспоминал её счастливые глаза, когда она видела пакет с выпечкой. В уроках, которые он делал, в книгах, которые читал и хотел обсудить с ней.
Ваня изо всех сил пытался заглушить гитарой мысли об их последнем разговоре. Он чуть не поцеловал её. Он хотел поцеловать. Хорошо, что он этого не сделал. Его могли исключить, а её — уволить. И то, что на своё исключение ему было почти плевать, стало очень тревожным звоночком. Ему нужно поступать и уезжать… Теперь при мысли об отъезде внутри разрасталось странное сомнение. Но он не может не уехать, он столько к этому шёл, он мечтал о зарубежном вузе очень давно, годами. Но где-то в глубине сознания Ваня слышал и другую мечту, про которую он старался не думать почти так же усердно, как про Яну. Но конечно он то и дело возвращался мыслями к Певцову и… к Зиновьеву. Да, Ваня знал этого продюсера. Он и сам к нему собирался, если бы не поступил в эту школу. Но он поступил, и дальнейший путь для Вани определился: он подаст документы в самый крутой вуз, в какой только сможет. Кто же знал, что его собьёт с намеченного курса староста нового класса, который играет на ударных как бог… Могут ли они поступить к Зиновьеву? Готов ли Ваня отказаться от изначального плана и сесть маме на шею ещё на долгих четыре года, пока он будет в музыкальной академии прокладывать путь к успеху? Нет. Этого Ваня позволить себе не мог. Мама столько для него сделала, он не хочет обременять её ещё больше. А совмещать работу и Зиновьева наверняка не выйдет. Но он мог бы попробовать. Заниматься с малышами математикой и учиться. Играть с Петей и… Выступать. А что, если они не поступят? Певцову нечего терять, для него вопрос денег не стои́т, да и в вуз его наверняка возьмут, если отец подсуетится. А Ваня в случае провала останется ни с чем. Нет, он не может так рисковать. Никакого Зиновьева. Ваня попал в крутую школу вопреки всем трудностям, он доучится и поступит в зарубежный вуз. А музыка… С ней нет никаких гарантий. Их могут не взять. Но даже если возьмут, это тоже ещё не гарантия. А Ване нужна уверенность. Он дал себе слово вытащить их с мамой из нищеты, и он это сделает. А музыка только мешает… хотя и делает его счастливым. Ваня признавал это. Никогда он не чувствовал себя круче, чем на концерте, играя с Певцовым, слушая вопли зала, видя Янин восторженный взгляд…
Такие мысли занимали его все каникулы, и Ваня радовался началу учёбы как никогда. Двойная агония порядком его вымотала, так что в первый учебный день он был немного рассеян и очнулся от своих мыслей только перед уроком русского. Стоя перед кабинетом, он понял, что немного нервничает. В их последнюю встречу Яна, должно быть, смутилась от того, как близко он к ней подошёл и как смотрел, может, она теперь будет его избегать. Эта мысль отозвалась ощущением кислоты в горле. Но так было бы правильно. Он тоже должен отдалиться, он слишком… слишком… Слишком влюблён в неё? В голове будто молния сверкнула, и Ваня почувствовал, что кончики пальцев закололо. Он влюблён в неё. Конечно. Это очевидно. Он так не хотел влюбляться, но разве у него был выбор? Яна прекрасна, а он… А он никто, мальчишка, который ничего не может ей дать. Он должен держаться от неё подальше. Может, у него получится пересесть с первой парты? От этой идеи даже сдавило горло. Он не сможет… Он не сможет отдалиться, уже нет. Он просто будет… страдать до самого выпускного. Ваня хмыкнул своим мыслям, встретился взглядом с нарисованным на стене Маяковским, и губы его растянулись в кислой улыбке. Да, остаётся страдать целый год. Отличный план. Поэт бы одобрил.
Прозвенел звонок, от которого сердце у Вани ёкнуло. Он сам себе покачал головой и, поняв, что Яна снова их не встречает, постучал и сразу открыл дверь. И снова замер на пороге. Только на этот раз не из-за Яниного костюма. А из-за Петиного отца. Который сидел вместе с ещё несколькими взрослыми, видимо, другими родителями, в конце класса на отдельных стульях без парт. Директриса и завуч тоже были здесь. Ваня посмотрел на Яну, та перекладывала на столе какие-то бумажки и, когда взгляд её метнулся на открывшуюся дверь, махнула рукой.
— Одиннадцатый класс, заходите!
По голосу Яны Ваня сразу понял, что она сильно нервничает. Медленно подходя к своей парте, Ваня обменялся взглядом с Петей и Викой. Судя по их ошарашенному виду, они тоже не ожидали гостей.
— Достаём литературу, пожалуйста, — напряжённо сказала Яна, увидев у ребят на парте учебники по русскому, который и должен был быть сейчас по расписанию, а литература — последней. Ребята переглядывались и молча меняли учебники. Пользуясь тем, что класс готовится к уроку, Вика достала телефон и начала очень быстро печатать кому-то сообщение.
— Вика, — Яна тихо обратилась к ней своим обычным голосом. — Пожалуйста, убери.
Вика закончила печатать, напоследок выставив, как Ване показалось, целый поезд восклицательных знаков, но больше он ничего разглядеть не успел, а на его вопросительный взгляд Вика только покачала головой. В классе было очень тихо. Яна стояла перед ними и то и дело одёргивала чёрный пиджак. Она дождалась, пока ребята подготовятся и встанут, и с лёгким вздохом улыбнулась им. Почти естественной улыбкой.
— Добрый день, присаживайтесь. Откройте, пожалуйста, тетради по литературе и запишите число и тему.
Ребята практически беззвучно сели и зашелестели тетрадями. Ваня услышал тихое щёлканье пальцев, повернулся на звук и увидел, что это Певцов аккуратно привлекает внимание класса. Остальные ребята тоже незаметно посмотрели на него. Петя, делая вид, что пишет тему, кивнул на Яну, а потом жестом изобразил знак «окей». По классу пронёсся даже не беззвучный смешок, а скорее солидарная улыбка. И урок начался.
По стилю преподавания он почти не отличался от их обычных уроков, Яна лишь добавила несколько заданий для обсуждения в парах и в группах. Но Ваня был шокирован тем, насколько иначе сегодня вёл себя класс. Если обычно ребята сидели у Яны довольно расслаблено, в любой момент могли что-то спросить, уточнить, пошутить, то сегодня все сидели ровно, как солдаты, и не отрывали взгляда от доски. Литература даже стала напоминать уроки математики, с той лишь разницей, что ребята не только не боялись высказываться, а наоборот, наперебой рвались ответить. В середине урока Яна поставила им небольшой видеоролик по теме, после чего задала вопрос. И тут Ваня в изумлении вскинул брови: даже Трофимов поднял руку! И не только Трофимов, сегодня работали все. Как по волшебству, ребята единодушно начали тянуть руки перед ответом, а не выпаливали с места, как обычно. Когда во время небольшой письменной работы раздалось тихое пиликанье чьего-то телефона, Ваня с гневом оглядел класс, чтобы понять, какой идиот забыл выключить звук, но тут же остыл — на партах не лежало ни одного телефона, а звук не отключил кто-то из родителей.
К концу урока Ваня почувствовал, как его переполняют благодарность и любовь к своему классу. Он и так знал, что ребята обожают Янины уроки и её саму, но всё равно не ожидал такой сплочённости. Как и сама Яна. Удивлённая их рвением, она почти сразу начала благодарно им улыбаться и немного расслабилась.
Ещё когда все рассаживались в начале, Ваня приготовился вывозить весь урок на себе. Может, он и уступал иногда Певцову на математике, но в Янином кабинете ему не было равных. Однако неожиданно его класс почти не позволил ему внести свою лепту в урок, который, это было ясно, прошёл великолепно. Никто не обращал внимания на сидящих родителей, но с их стороны иногда слышались тихие одобрительные полу-смешки на моментах, когда Яна разговаривала с ребятами в своей обычной манере.
Наконец Яна объявила, что остался последний вопрос к обсуждению, довольно сложный. Едва дослушав суть вопроса, Ваня поднял руку. Он уверенно ответил, подкрепив свой вывод цитатой, и как только он произнёс последнее слово, раздался звонок. На несколько секунд повисла такая торжественная тишина, словно присутствующие посмотрели какой-то спектакль и не знали, можно ли уже аплодировать. А после такого классного урока и Ваниного красивого ответа аплодисменты чуть ли не напрашивались.