Рождественское чудо герцога

Возмущенный взгляд девушки заставил челюсть Поппи сомкнуться, щелкнув зубами. “ Ты с ума сошла? ” выпалила она. “ И дать этим гарпиям внизу еще минуту побыть с герцогом? Я не собираюсь предоставлять им преимущество. А теперь иди.”

Поппи не нуждалась в дальнейших уговорах. Она поспешила в смежную гардеробную, со вздохом закрыв за собой дверь. Она работала под началом жестоких домработниц и поваров, которые бушевали и швырялись сковородками. А до этого ее воспитывала супружеская пара, которая никогда не позволяла ей забывать, что она должна быть благодарна за каждую крошку, которую получала от них. Конечно, подумала она, вешая изысканное красное шелковое платье, она могла бы справиться с одной избалованной дебютанткой.

Глава вторая

Да здравствуют все избалованные дебютантки, подумала Поппи некоторое время спустя, пробираясь по свежевыпавшему снегу.

Она не знала, как долго искала куст остролиста, который мисс Линли заметила по прибытии. Это могло занять десять минут, а могло и десять часов. Хотя Поппи показалось, что оно ближе к последнему. Ее ноги затекли в туфлях, зубы стучали, когда она пыталась поплотнее запахнуть на плечах тонкий шерстяной плащ. Все для того, чтобы молодая женщина могла вплести в волосы несколько веточек, чтобы произвести впечатление на мужчину.

Она разочарованно фыркнула, ее дыхание образовало облачко в морозном воздухе. Единственное, что она знала, это то, что она шла по длинной подъездной аллее Холлитон-Мэнор, которая казалась вечностью, и не заметила ни единого куста остролиста. Без сомнения, девушка ошиблась. Поппи следует сдаться и вернуться в дом.

Но она также болезненно осознавала, что мисс Линли оторвет ей голову, если она вернется с пустыми руками. И ей так отчаянно нужна была эта должность. Учитывая отсутствие рекомендаций — а она не сомневалась, что не получит ни одной от Линли, если они ее отпустят, — ей повезет, если после она получит место горничной.

Она, конечно, никогда не пожалеет о том, что покинула дом своего детства в таком юном возрасте. Хотя назвать это “домом” было бы натяжкой даже для самого богатого воображения. Это был простой дом, холодное место, в котором не было ни любви, ни привязанности. А потом все стало намного хуже, когда после того, как она была вынуждена прогнать Маркуса, умер викарий, единственный человек во всей деревне, который проявил к Поппи доброту. После этого ее тетя, не теряя времени, избавилась от своей нежеланной племянницы, практически продав пятнадцатилетнюю Поппи самому большому распутнику в деревне. Она вздрогнула не от холода, а от чего-то другого, когда подумала о том, какой была бы ее судьба, останься она. Нет, она не могла сожалеть о побеге.

Тем не менее, она начала задаваться вопросом, не наслала ли тетя, проклинавшая ее при отъезде, какого-нибудь огненного демона, намеревающегося превратить ее жизнь в ад. От потери своей первой должности, когда ее работодатель бежал из страны после убийства человека на дуэли, до того, как ее выгнали на улицу после отказа от ухаживаний ее следующего работодателя, до обвинения в разбитии ценного сервировочного блюда и, таким образом, потери не только работы, но и скудной зарплаты, которую она получала, казалось, несчастье грызло ее за пятки. Эта должность, последняя попытка после месяцев поисков, дала ей первую за многие годы искру надежды; казалось, удача наконец-то повернулась в ее пользу.

Каким же глупым созданием она была.

Плотнее закутавшись в плащ, чтобы попытаться сохранить то немногое тепло, какое только могла, она продолжала идти, снег хрустел у нее под ногами, пока она осматривала местность в поисках каких-либо признаков кустарника. Если бы она получила обморожение и потеряла палец на ноге, это было бы только то, чего она заслуживала после своей непродуманной порции оптимизма. Но она продолжала бы двигаться вперед, как и всегда. И прямо сейчас двигаться вперед означало найти этот проклятый куст остролиста.

Наконец она заметила это чудовище - кустарник, блестящие темно-зеленые листья и ярко-красные ягоды под снежным покровом казались маяком надежды. Вздохнув с облегчением, она поспешила к нему. Затем, достав из кармана на поясе маленькие ножницы, она осторожно взяла несколько самых красивых веток, срезала их и расположила так, чтобы острые листья не протыкали тонкие перчатки.

Она как раз собиралась развернуться и отправиться в долгий путь обратно к дому, когда услышала приглушенный топот копыт одинокой лошади. Бросив быстрый взгляд на длинную подъездную аллею, она заметила животное, быстро направлявшееся к ней. Комки снега, вздымаемые его массивными копытами, клубы горячего воздуха из ноздрей и неуклюжий всадник на спине делали его похожим на одного из четырех всадников апокалипсиса, пришедших забрать ее душу.

Это изображение стало законченным мгновением позже, когда низкий голос эхом разнесся в холодном воздухе. “Вы Пруденс?”

Тревога пронзила ее. Она крепче вцепилась в ветки остролиста. “Да”, - нерешительно ответила она.

В считанные секунды лошадь и всадник оказались перед ней. Мужчина спрыгнул с седла и встал к ней лицом. Он был невероятно высоким и широкоплечим, его фигура была облачена в длинное шерстяное пальто. Шляпа была низко надвинута на глаза, шарф был намотан на шею и нижнюю половину лица. Единственное, что в нем было заметно, - это его глаза, теплые, пронзительно-карие, от которых у нее по телу пробежала дрожь осознания.

“Извините, надеюсь, я не напугал вас”, - сказал он, слова были приглушены шарфом, но невероятно нежны для глубокого тембра его голоса. “Требуется ваше присутствие в доме. Вы срочно нужны мисс Линли —”

Внезапно он остановился, его глаза расширились, когда он недоверчиво уставился на нее, как будто он только что увидел привидение. “Поппи?”

Ее мышцы сжались от шока. Один человек, и только один человек, когда-либо произносил это имя. Она плотнее запахнула плащ, инстинктивно отступив назад. “Кто вы?” - спросила она, и от смущения ее голос дрогнул.

Мужчина поднял большие руки в перчатках и размотал шарф со своего лица. Открыв черты человека, которого она не думала когда-либо увидеть снова.

“Маркус?” - выдохнула она. Но нет, этого не могло быть. Конечно, именно воспоминание о нем раньше заставило ее подумать, что он здесь во плоти. Какой-то плод ее воображения, вызванный утомительным путешествием и пробирающим до костей холодом. Человек перед ней напоминал только дорогого друга ее юности. Не имело значения, что у этого незнакомца был такой же ямочный подбородок, такой же ястребиный нос, такие же добрые глаза. Маркус был худым, нежным и необычайно неуклюжим. Этот человек был олицетворением силы, большим, могущественным и притягательным.

Однако, когда он улыбнулся, все сомнения в ее словах исчезли так же быстро, как ее дыхание в зимнем воздухе.

“Боже мой, Поппи. Это ты”.

Она едва услышала визг, сорвавшийся с ее онемевших губ, когда бросилась вперед. Он обнял ее, его смех зазвенел в холодном воздухе и отразился от заснеженных деревьев, смешиваясь с ее собственными восторженными возгласами, симфонией радости.

“Я не могу в это поверить!” Она рассмеялась, слишком хорошо понимая, что ей нужно встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его шеи. “Но боже мой, ты вырос. Когда я видела тебя в последний раз, ты был тощим, неуклюжим созданием.”

Он усмехнулся ей в плечо. “Я бы подразнил тебя в ответ, если бы не был так чертовски рад, что ты жива”.

“Жива?” Она испуганно рассмеялась, ожидая, что он присоединится к ней. Но он этого не сделал, просто крепче прижал ее к себе. Встревоженная, она высвободилась из его объятий и заглянула ему в лицо. В его взгляде не было и намека на поддразнивание; вместо этого его глаза казались подозрительно влажными, эмоции переполняли их до краев.

“Я не понимаю”, - сказала она, нахмурившись. “Что натолкнуло тебя на мысль, что я мертва—”

Но в одно мгновение она поняла. Ошеломленная, она уставилась на него. “Мои тетя и дядя распространили слух, что я умерла, не так ли?”