Страница 13 из 26
Вместо того, чтобы стряхнуть его, она крепко сжала его руку. Когда она заговорила, ее голос был напряженным и таким тихим, что его почти унес океанский бриз. “Маркус, я не могу”.
Ему хотелось выть от отчаяния. Вместо этого он стиснул зубы и снова повернулся к волнам. Глубоко, медленно вдыхая холодный, соленый морской воздух в течение напряженной минуты, он сумел успокоиться настолько, чтобы говорить с подобием беззаботности.
“Я рад, что они не дошли до театральности. У меня нет желания ковылять по сцене, выставляя себя полным идиотом ”.
Она коротко рассмеялась, и в ее смехе послышалось придыхание, говорившее об облегчении от того, что он не продолжил их предыдущую тему разговора. “О, я не знаю. Когда мы были детьми, из тебя получался необыкновенно хороший пират.”
Он усмехнулся. “Осмелюсь сказать, я был бы весьма эффектен, щеголяя повязкой на глазу”.
“О, совершенно определенно”. Выражение ее лица, которое было дразнящим, внезапно стало серьезным, она наклонила голову, изучая его. “Я удивлена, что ты до сих пор не женился. Ты всегда хотел большую семью”.
Да, но я всегда хотел только одного - с тобой. Слова ворвались в его сознание, ошеломив его, у него перехватило дыхание. Сбитый с толку, он опустил взгляд на их переплетенные пальцы.
“Наверное, я был слишком занят”, - пробормотал он.
“А теперь?”
Ему показалось напряжение в ее тоне? Он взглянул на нее. “Все еще занят”.
Она кивнула, повернувшись, чтобы снова посмотреть на океан, эффективно не позволяя ему прочесть эмоции в ее глазах. “Знаешь, мисс Линли собиралась выйти за тебя замуж”, - сказала она, казалось бы, небрежно.
“Ну, я был не прочь жениться на ней”. Он усмехнулся. “Еще до того, как ее вырвало прямо на мой сюртук. Но хватит о моих матримониальных перспективах или их отсутствии. У нас не было ни минуты, чтобы как следует поговорить. А поскольку все заняты другими делами и нас слышит только резкий океанский бриз, лучшего времени и быть не может. Расскажи мне о своих любимых вещах из каждого места, где ты жила.”
Она озадаченно улыбнулась ему, но сделала, как он велел, рассказав о красивой лесной тропинке, по которой она ходила почти каждый день, чтобы купить свежее мясо у местного мясника, о пушистом гнездышке кроликов, которое она обнаружила в огороде одного дома и умудрилась спрятать, о том, как одно витражное окно купало ее во всех цветах радуги, когда солнце стояло в нужном месте.
Через полчаса она остановилась и счастливо вздохнула. “Спасибо тебе за это”.
Он склонил голову набок. “ За что?
“За то, что заставил меня осознать, что во всем плохом было что-то хорошее”. А затем она улыбнулась, такая счастливая, что у него перехватило дыхание.
Проклятие, но она была еще красивее, чем обычно. Зимний ветер разрумянил ее щеки, покраснел нос и выбил несколько прядей каштановых волос из-под шляпки, обрамив ими лицо. Не раздумывая, он протянул руку и взял локон между пальцами, всем своим существом желая, чтобы на нем не было перчаток.
Не успел он опомниться, как уже снял оскорбляющую его вещь и снова осторожно взялся за прядь. Она была как шелк, даже более великолепная, чем он помнил. Все это время она наблюдала за ним, не сводя широко раскрытых глаз с его лица. А затем он позволил тыльной стороне пальцев погладить ее нежную щеку. Ее губы приоткрылись, с них сорвался тихий вздох.
Больше не было холода, снега и ледяного океанского ветра. Вместо этого его тело излучало чистый жар, горело для нее. Его взгляд сосредоточился на ее губах, и страстное желание попробовать ее на вкус было больше, чем он мог вынести. В оцепенении он увидел, как ее глаза нашли его рот, увидел, как она подняла голову в безмолвной мольбе. Он наклонился.—
Внезапный крик чайки вернул его в настоящее. Ошеломленный тем, что из всех людей он собирался поцеловать Поппи на виду у любого, кто мог пройти мимо, он отшатнулся. Поправляя манжеты, чтобы не смотреть ей в глаза — что она, должно быть, о нем думает? — сказал он напряженным голосом: “Нам лучше догнать остальных. Они, должно быть, намерены скоро вернуться в Холлитон-Мэнор, и, видит Бог, я не хочу навлекать гнев виконтессы на наши головы за то, что задержали их. ” Он протянул ей руку.
Поппи долго молчал, возможно, это был самый долгий момент в его жизни. Наконец она пошевелилась, неловко взяв его за руку, и они пошли обратно по Набережной.
Глава девятая
На следующий день он увидел Поппи, стоящую на вершине заснеженного холма и гадающую, во что, черт возьми, она ввязалась.
Они больше не были детьми, как показал предыдущий день. Ей стало тепло от одной мысли об этом. На самом деле, так тепло, что она удивилась, что снег не растаял прямо у нее под ногами. Собирался ли он поцеловать ее? Нет, конечно, нет. Они были друзьями, и это все. У него не было к ней романтических влечений, а у нее определенно их не было к нему. А даже если бы и были, из этого ничего бы не вышло. Он был герцогом, и этот факт должен быть первостепенным в их общении.
И все же каким-то образом эта крупица знаний стала наименее важным аспектом. Особенно когда он так оглушительно смеялся, когда мистер Далтон спускался с холма, очаровательная прядь каштановых волос падала ему на лоб, и она так ясно видела того мальчика, о котором заботилась, в которого начала влюбляться…
Она покачала головой, чувствуя, как горят щеки, и сосредоточилась на сцене у подножия холма. мистер Далтон внезапно потерял управление своими санями и съехал в сторону, угодив в сугроб. Мгновение спустя он выпрямился, ухмыляясь и стряхивая снег со своих темных волос.
“А я-то думала, ты король горы”, - крикнула ему сверху сестра со смехом в голосе.
“Я продвинулся дальше тебя, бесенок”, - прокричал он, немного запыхавшись, когда тащился обратно на холм.
Это была не первая шутка в добродушном соперничестве группы, и, без сомнения, она не будет последней. Поппи хотела держаться в стороне от всего этого; она слишком ослабила бдительность в последние дни, а после вчерашнего ... Что ж, она только усложняла себе задачу уехать, когда придет время.
Но когда она слушала, как другие поддразнивают и смеются, когда она смотрела на радость на их лицах, она не могла не смягчиться. Почему эти люди должны были быть такими приветливыми? Почему они должны были быть такими милыми, черт возьми?
Словно в ответ на ее размышления, мисс Гортензия бочком подошла к Поппи и взяла ее под руку. “Я так рада, что ее светлость настояла на том, чтобы вы пришли на нашу прогулку”, - сказала она с лучезарной улыбкой. “И я не могу дождаться, когда увижу, как вы обыграете Его светлость в гонке на санках. Будет здорово стереть самодовольные взгляды с лиц мужчин ”.
Невольно Поппи почувствовала, как по венам разливается волнение. Ей всегда нравилось кататься на санках, лететь вниз с холма, когда холодный ветер дует в лицо, ощущать восторг от скорости и опасность потерять контроль.
Но это было не ее дело - принимать в нем участие. Компаньонка этим не занималась, не так ли? Разве компаньонка не должна была оставаться рядом со своим работодателем и обеспечивать ... ну, товарищеские отношения?
Ее светлость, однако, похоже, предпочла отослать ее в другое место. Как раз в то утро, когда остальная младшая группа планировала дневные приключения — по правде говоря, они вели себя скорее как дети, чем как взрослые, — Поппи практически умоляла оставить ее.
“Я, конечно, нужна вам здесь, ваша светлость”, - сказала Поппи. Она просто хотела выполнять свою работу должным образом, сказала она себе. В конце концов, ей нужно было заработать рекомендацию. Ее настойчивость не имела ничего общего ни с тем фактом, что она была подавлена после того, как чуть не поцеловалась с Маркусом накануне, ни с тем фактом, что ей до боли хотелось закончить то, что они начали.
“Ерунда”, - сказала вдовствующая герцогиня в своей доброй манере. “Ну, я все равно буду дремать большую часть дня. Тебе нет смысла смотреть, как я сплю. И, кроме того, ” продолжала она, - мне нужен кто-то, кому я могу доверять, чтобы присматривать за происходящим. Бог знает, на какие шалости способны эти молодые люди теперь, когда дух святок, казалось, вернул их в восхитительную юность. ”