Удержать мою девушку

Это кажется намного более интимным.

Он смотрит, словно действительно видит меня, и я чувствую себя уязвимой. Несмотря на то, что полностью одета, я чувствую себя совершенно обнаженной под его пристальным взглядом.

На моем лбу выступают капельки пота, и я ловлю себя на том, что неловко ерзаю.

Из-за стола для рисования раздается мрачный смешок.

— Тебе не обязательно оставаться полностью неподвижной, Лина. Ты можешь двигаться и дышать, — успокаивает меня Нико с нежной улыбкой.

— Я знаю, — говорю я, закатывая глаза. И вот так, кажется, что большая часть напряжения в комнате исчезла только из-за его шуток.

Я пытаюсь заставить себя расслабиться. Я слишком много думаю об этом моменте. Нико просто рисует меня. Ничего особенного, верно?

Мои глаза сосредотачиваются на движении его длинных, толстых пальцев, деликатно растушевывающих тени на бумаге. Мои бедра сжимаются вместе, и я понимаю, что это меня заводит.

— Ты делал это раньше? — С любопытством спрашиваю я. И удивлена, почувствовав укол нервозности, скручивающий мой желудок в ожидании ответа.

— Нет. Обычно я просто рисую по памяти, — признается он.

По какой-то причине это заставляет меня чувствовать себя лучше и меньше ревновать.

Боже, с чего бы мне вообще ревновать к этому?

Может быть, потому что эгоистичная часть меня хочет чего-то интимного и особенного только между мной и Нико и ни с кем другим.

Мое дыхание становится прерывистым, когда я вижу, как он смотрит на меня пристальным, интенсивным взглядом, от которого мое сердце начинает биться в странном ритме.

Боже, если мы в ближайшее время не закончим, у меня разовьется что-то вроде шумов в сердце.

Несколько минут спустя Нико, к счастью, говорит мне: — Закончено.

Я вскакиваю и практически бегу к нему, стремясь увидеть, что он только что нарисовал. Я смотрю на рисунок углем, мои глаза сужаются при виде красивой девушки. Я едва вижу себя на холсте, если бы не все мелкие детали, на которых я сосредотачиваюсь, таких как мои веснушки.

— Такой ты меня видишь? — Спрашиваю я.

— Что ты имеешь в виду? Это и есть ты, Лина.

Я втягиваю нижнюю губу в рот, нервно прикусывая ее зубами. Он не может быть серьезным. Девушка, которую он только что нарисовал, прекрасна, почти неземная и счастлива. Я ни то, ни другое. Или это я? Я счастлива?

Когда смотрю в серые глаза Нико, отражая в них себя, думаю, что, возможно, я счастлива с ним или, по крайней мере, могла бы быть счастлива, если бы позволила себе поддаться своим чувствам. Нико определенно не заставляет меня чувствовать себя нежеланной или несчастной. Насколько это хреново, что я даже не могу сказать, когда на самом деле по-настоящему счастлива?

Нико, должно быть, заметил перемену в моем настроении, потому что говорит: — Тебе не нравится рисунок?

— Нет. Мне очень нравится. Просто я не вижу себя такой, какой видишь меня ты, — бормочу я, чувствуя себя глупо из-за того, что не могу даже взглянуть на свой рисунок, не испытывая миллиона ужасных чувств.

— Лина, — начинает он. Затем он хватает меня за руку, крепко сжимая мой указательный палец в своей хватке. Вместе мы проводим углем по моим бровям, глазам, по кончикам пальцев. Он проводит меня через весь процесс, прослеживая каждую его реплику.

— Ты прекрасна, Лина, — бормочет он. — Такой я тебя вижу. И такой тебя видит весь мир.

Поворачиваясь к нему, я сажусь верхом на его колени, мои ноги оказываются по обе стороны от его бедер. Тяжело сглатывая, я набираюсь смелости заговорить.

— Мне все равно, каким меня видит весь мир. Я забочусь только о тебе, — признаюсь я.

Секунду он пристально смотрит на меня, его глаза встречаются с моими. Покрытые углем пальцы касаются моего лица, а затем он притягивает меня к себе.

— Скажи мне, что я могу поцеловать тебя, Лина. Пожалуйста, — умоляет он.

Он спрашивает разрешения вместо того, чтобы просто взять то, что хочет, и мое сердце воспаряет от его слов. Он точно знает, что мне нужно. И прямо сейчас все, что мне нужно, — это он.

— Поцелуй меня, Нико, — умоляю я.

Наши губы встречаются в страстном поцелуе.

Его большой палец нежно поглаживает маленькую родинку в форме сердца на моей шее, и воспоминания о нашем первом поцелуе, когда мы были подростками, нахлынули на меня с невыразимой силой.

Крошечная искра разгорается где-то глубоко внутри, заставляя мой пульс учащенно биться между бедер. Я дико задыхаюсь, когда мы прерываем поцелуй, и я смотрю в его серо-стальные глаза.

— Это ощущение точно такое, каким я его помню, — шепчу я. Закрыв глаза, я спрашиваю его: — Нико, могу я тебе кое-что сказать?

— Все, что угодно, — отвечает он с расслабленным вздохом.

Затем я открываю глаза и встречаю его пристальный взгляд.

— Ты единственный человек, которого я когда-либо целовала. Я отказывалась целовать кого-либо еще. Хотела, чтобы это было частью меня, которой никто другой никогда не смог бы обладать. Чтобы эта часть меня принадлежала тебе.

Мой язык медленно обводит нижнюю губу, и Нико наблюдает за этим движением с пристальным вниманием.

Я улавливаю намек на огонь, разгорающийся в его глазах, как мое единственное предупреждение, прежде чем его рука сжимает мой затылок, и он снова притягивает мой рот к своему. На этот раз поцелуй не такой сладкий и невинный. Нет, он горячий, всепоглощающий, опаляющий душу и угрожающий погубить меня для всех других мужчин на этой земле. Никто другой никогда не поцелует меня так. И я не хочу, чтобы кто-то еще когда-либо пытался. Я хочу только Нико.

Его большие руки обхватывают мою задницу, прижимая меня к своей эрекции через одежду. Я задыхаюсь от ощущения, и он пользуется этим, его язык жадно проникает в мой рот. Язык опустошает мой, пока он пожирает меня, заглатывая тихие стоны, которые продолжают вырываться из моего горла.

Его правая рука скользит от моего зада к верхушке бедер, кончики пальцев обводят линию моих складочек через шорты и трусики.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, Лина, — выдавливает он. — Могу я попробовать тебя на вкус? — спрашивает он, глядя на меня с таким отчаянием, что я почти теряю дар речи.

— Да, — шепчу я, прежде чем успеваю остановить себя.

Обхватив мои бедра, он стоит, держа меня на руках. Я быстро обвиваю ногами его талию, пока он несет меня к своей кровати. Моя спина ударяется о мягкую стопку одеял, когда он осторожно укладывает меня и встает с краю, глядя на меня так, словно я что-то вкусное, чем он хочет полакомиться.

О боже.

Дрожь пробегает по мне, когда он медленно стягивает шорты и трусики с моих бедер и спускает их вниз по ногам одним движением. А затем он опускается на колени, его голова идеально совпадает с вершиной моих бедер.

Его покрытые углем руки сжимают мои бедра и притягивают меня ближе к его рту, оставляя на моей коже темные следы в форме пальцев. Его язык высовывается и облизывает губы, когда его голодные глаза встречаются с моими.

— С тобой все нормально? — Спрашивает он.

Опять же, он удостоверяется, что со мной все в порядке, что у него есть мое согласие, и я даже не могу описать чувства, расцветающие в моей груди в тот момент. Раньше никто не заботился о том, чтобы спросить моего разрешения. И сейчас я почти не могу дышать, потому что меня переполняют мириады эмоций, текущих по моим венам. Все, что я могу сделать, это выразительно кивнуть.

Медленная, ленивая улыбка расползается по его лицу, когда он мягко раздвигает мои ноги шире, чтобы подойти к главному. Он закидывает одну ногу себе на плечо и прижимается ртом к нежной плоти, облизывая меня от входа до клитора, отчего у меня перед глазами вспыхивают звезды, когда я стону.

Его язык прижимается к моему набухшему маленькому бугорку, облизывая и пробуя меня на вкус, пока я не выкрикиваю бессмысленные слова. Раньше никто не доставлял мне такого удовольствия. В прошлом это никогда не касалось меня. Это всегда было о том удовольствии, которое мое тело могло бы доставить кому-то другому.