Страница 17 из 23
– Ну что за бестолочей нанял этот Хакстолл монтировать свою дурацкую тарелку! – дал волю поднакопившемуся раздражению Тафт, – Они почему-то упорно швыряют свой мусор прямо под окно Директора… Но ведь крыша у главного корпуса большая, и места на ней много! Ничто не мешает им скидывать бутылки в какую-нибудь другую сторону… Ну что за раздолбаи, честное слово!
– Не будем к ним слишком строги! Эти ребята впервые попали в нашу контору. Они ещё не успели изучить нашу топографию и привыкнуть к нашим порядкам, – взял монтажников под защиту Доддс.
– Вот что получается, когда в спешке нанимаешь на улице кого ни попадя! – продолжал сокрушаться Тафт, – Да, аврал никогда до добра не доведёт… Помнится, в своё время работал я связистом на телебашне. И дала нам высшая администрация задание протянуть к такому-то сроку какой-то кабель… Мы трудились в поте лица и не покладая рук. За неделю до срока мы доложили начальству, что прокладка идёт с перевыполнением графика. Нам выдали повышенную премию и наказали не снижать темпов… Но ещё через пару дней мы были вынуждены доложить, что не укладываемся в сроки. (Работы оставалось ещё на целый месяц, если не на два.) Начальство в сердцах объявило нам отбой… Ещё несколько дней прошли в бесконечных собраниях и совещаниях. Наши начальники никак не могли выяснить, кто же из них виноват в срыве работ… Развязка наступила накануне назначенного срока. За полчаса до конца рабочего дня нас вдруг вызвали к высшей администрации и поставили перед фактом: К завтрашнему утру мы должны любой ценой проложить этот идиотский кабель. И пришлось нам снова браться за работу… Кабель мы, конечно, проложили, – устало вздохнул он, – Но с тех пор я уже нисколько не удивляюсь, когда слышу о срыве каких-то телетрансляций по техническим причинам. Ведь один чёрт знает, какой огород мы нагородили тогда с этим кабелем… Нет, аврал никогда до добра не доведёт! – повторил он свою прежнюю мысль.
– Судя по всему, на вашей телебашне работают примерно такие же раздолбаи, как и у нас в Центральной полиции, – нашёл повод порадоваться Трейси.
– Я бы сказал, что раздолбаев там было поменьше, – возразил Тафт, – По крайней мере, никто из них не скидывал с крыши ящики и бутылки…
– Возможно, это связано с тем, что на телебашне вообще отсутствует крыша как таковая, – встал на защиту родной конторы Доддс.
– Даже не это главное, – не позволил переубедить себя Тафт, – Просто там было куда больше порядка и трудовой дисциплины…
– Но тогда почему вы оттуда уволились и перебрались к нам в Центральную полицию? – не без язвительности осведомился Маклуски.
– Это – долгая история, – углубился в подробности Тафт, – Так уж вышло, что я был назначен ответственным за техническое обслуживание автомобильных радиостанций, которыми пользовались водители некоторых машин нашей телебашни. Надо сказать, что эти радиостанции всегда вызывали раздор и раздрай в наших технических службах – те никак не могли прийти к согласию, кто же из них должен за эти радиостанции отвечать… С одной стороны, радиостанции являются средствами связи. (С этой точки зрения ими должны заниматься связисты.) Но с другой стороны, сигналы им передают радиопередатчики, которые стоят на телебашне на высоте пятисот метров и находятся в ведении радистов. (С этой точки зрения было бы логично спихнуть на радистов и сами радиостанции.) Но с третьей стороны, радиостанции были установлены на автомобилях, принадлежащих автоцеху нашей телебашни. Так почему бы тогда не спихнуть их на автоцех? Как водится, эти три отдела поочереди отбрыкивались от чести отвечать за автомобильные радиостанции. В тот период, когда на башне работал я, ставка инженера по радиостанциям находилась у связистов, и мне как раз выпало несчастье её занять. Можно сказать, что я сидел на этой ставке, как на жерле вулкана, и сам не знал, что и когда подо мной рванёт, и куда я сам от этого взрыва полечу… А вулкан этот оказался не просто действующим. Его активность нарастала буквально с каждой неделей… Например, у нашей телебашни неуклонно ухудшались отношения с фирмой, которая поставляла нам эти несчастные автомобильные радиостанции. Первоначально эта фирма принадлежала Министерству Связи, и мы оказывали друг другу все услуги бесплатно. Но затем эта лавочка акционировалась и перешла с нами на коммерческие взаимоотношения. Начальница фирмы, миссис Уэйнсток, подписала с телебашней договор. Согласно нему, мы обязались платить этой шаражке определённый тариф за установку каждой радиостанции на наши автомобили и за снятие их оттуда, а также уплачивать по стольку-то фунтов в месяц арендной платы за каждую установленную радиостанцию. В свою очередь миссис Уэйнсток должна была отчислять нам каждый месяц по пятнадцать процентов от доходов своей фирмы за использование наших радиопередатчиков – тех самых, что стояли на нашей башне на высоте пятисот метров… Как водится, сразу по заключении договора между нами начались нескончаемые дрязги. Миссис Уэйнсток обвинила нас в том, что мы якобы платим ей слишком маленькую арендную плату. По её данным, на наших автомобилях якобы должно было стоять гораздо больше радиостанций, чем было указано в наших отчётах… Мы ответили, что её данные устарели. Мы уже давно демонтировали многие из ранее установленных радиостанций и вообще перестали ими пользоваться… Тогда миссис Уэйнсток потребовала, чтобы мы заплатили ей за демонтаж этих радиостанций. (Согласно договору, демонтаж с наших автомобилей могла производить только её фирма.) Следует признать, что её требования были вполне обоснованы… В ответ телебашня перешла в контрнаступление и обвинила миссис Уэйнсток в том, что её шаражкина контора утаивает от нас точный размер своих доходов и, следовательно, уплачивает нам пятнадцать процентов с меньшей суммы, чем должна была в действительности. Вскоре этот небольшой хозяйственный спор разросся в полномасштабную войну. Мы уже не рисковали приезжать на дальнейшие переговоры без вооружённой охраны… В самый разгар этой войны одна небольшая коммерческая фирмочка арендовала у нашей башни парочку автомобилей и изъявила желание установить на них мобильные радиостанции – из числа тех, которые имелись у нас в загашнике. И пришлось нам снова обращаться к миссис Уэйнсток… (Только её фирма имела право на установку радиостанций.) Эта ведьма выставила нам бешеный счёт за свои услуги, да ещё настояла на стопроцентной предоплате. Мы были вынуждены исполнить все её требования… Итак, мы перечислили миссис Уэйнсток всё, что она с нас запросила – а потом я повёз обе машины и обе радиостанции к ней на фирму, чтобы она наконец выполнила ту работу, за которую уже получила стопроцентную оплату. Не стану скрывать: Когда я заходил в кабинет к этой мегере, я ощущал себя барашком, отданном на съедение волку… Увидев меня, миссис Уэйнсток радостно потёрла руки и сказала: «Ага, вы привезли нам две радиостанции? Вот и славно! Сейчас мы их арестуем и будем держать как бы в залоге, пока вы не расплатитесь с нами по долгам за арендную плату!» «Вы не имеете права арестовывать наши радиостанции!» – ответил я, – «Ведь вы обязались установить их на наши машины и уже получили за это стопроцентную оплату… Но если вы отказываетесь выполнять эту работу, то тогда верните ранее уплаченные нами деньги и будьте готовы к нашему судебному иску за невыполнение вами взятых на себя обязательств!» «А мы не собираемся отказываться от обязательств!» – ответила она, – «Так и быть: Сейчас мы установим радиостанции на ваши две машины но после этого тут же их демонтируем и арестуем!» Я с трудом сумел вырваться от этой ведьмы целым, невредимым и в здравом рассудке. Отъехав в соседний двор, мы с водилами за четверть часа самостоятельно установили обе радиостанции на наши машины и поехали обратно на башню. С тех пор мы вообще перестали общаться с миссис Уэйнсток. Но начальник всех наших связистов, Пламмер, почему-то упорно обвинял в этом меня дескать, отношения башни с миссис Уэйнсток были якобы испорчены по моей вине… История эта закончилась внезапно и неожиданно: Начальник автоцеха Коммонс вдруг подал заявление об уходе. Воспользовавшись этим, Пламмер подсунул ему ставку инженера по радиостанциям, которую занимал я. И Коммонс, за день до увольнения с башни, принял эту ставку в свой автоцех – разумеется, вместе со мной. (Поскольку он всё равно собрался уходить, ему уже всё было до лампочки. Он бы принял в свой автоцех хоть целый зоопарк, если бы его кто-то об этом попросил.) Таким образом, Пламмер спихнул со своей шеи эту взрывоопасную ставку и смог вздохнуть с облегчением… Но тогда и я подал заявление об уходе – ведь работать в автоцехе я не собирался. (Всё-таки я – связист с высшим образованием, а не какой-то там шофёр или автослесарь.) После этого я и устроился на работу в Центральную полицию…