Страница 90 из 108
За спиной мускулистого монгола красовались два высоких барабана, стилизованные под двухсотлитровую бочку. Это добро Нюся изыскала через интернет в последний момент. Сценарий предполагал, что на рабочем месте Кот будет двигаться с колотушками в руках. То есть пританцовывать в боксерском стиле, а временами поворачиваться и наносить сочные удары по бочкам. И при этом поражать воображение зрителей женского пола, демонстрируя бицепсы, трицепсы и развитые мышцы спины. Ну а что, пусть посмотрят. Когда они еще увидят настоящую монгольскую фигуру?
Во время последней репетиции перед отъездом Нюся сказала ему вполне серьезно:
— Послушай меня, парень! Кому-то твоя работа может показаться легкой — мол, стой себе, и лупи по барабану в заданном темпе. Что поделать, про бас-гитаристов и бас-барабанщиков могут тупо шутить бесконечно. Только неоспоримым фактом является то, что хороший игрец на басу ценится везде.
— Даже вот так? — Кот переглянулся с Федотом.
— И запомни, — веско бросила она, — хард-рок — это не хардбасс!
— А что такое хардбасс?
— Фигня, — отрезала Нюся. И тут же подлила мёду: — У тебя получается, я вижу. Мы команда! Басовая секция, включая Варю и Женьку, создает фундамент, на котором держится композиция. Наша задача — качать и поддерживать драйв. Мы исполняем нужный ритм со своей динамикой, чувством и расстановкой. Про хитрости и фишки я уже не говорю. И наша музыка звучит предельно уверенно, когда инструменты гармонируют с барабанными партиями. Бас-гитара и барабаны создают настоящую стену, наполняя бит раскатистым грувом. Всё понял, Котик? Тогда вперед, на баррикады!
Вот только в первой композиции работы для Кота не сцене не было. В народном стиле Уля Тулаева исполняла калмыцкую песню «Цаган Сар», посвященную празднику Белого месяца. Оркестр тихонечко подыгрывал, основной аккомпанемент шел на синтезаторе. Песня «Цаган Сар» пока малоизвестная, но душевная. Народной любимицей калмыков она станет в девяностых, а сейчас — чистый флешбэк из будущего. Ритмичная и даже зажигательная, песня предлагала «петь и танцевать, вихрем кружась». Праздник Белого месяца знаменует собой приход весны, а Цаган Сар является символом обновления всего живого. Именно с этим праздником связано традиционное калмыцкое приветствие «Увляс менд hарвт?», что буквально переводится как «Хорошо ли вышли из зимовки?».
Текст песни не маленький, вот его суть:
Белый месяц, белый месяц,
Чаем сделаем подношение,
Молочную водку в огонь брызнем,
Всем народом отметим Белый месяц.
Выступление приняли тепло, даже жарко, но с некоторым удивлением: а где же танцы, что «вихрем кружась»? Испытывать терпение зрителей никто не собирался, танцы тут же последовали. Сначала из-за кулис вытащили огромные барабаны, возле которых встал босой монгол Кот. Сара Гольдберг надела бас-гитару, а потом с одной стороны кулис вышла Люлька с саблями, с другой стороны — Анюта с нагайками.
Оркестр, выкрутив громкость до упора, ударил по ушам зрителей рваным ритмом хард-рока. А Антон затянул песню угрожающего содержания. Делалось это убедительным низким голосом на чистом калмыцком языке:
Если львы придут, будем воевать до конца.
Если тигры придут, будем бороться и сражаться.
Если слоны придут, будем биться с яростью.
Если люди придут, будем драться и убивать.
Женский хор отзывался не менее устрашающими звуками. Мрачными, однотонными и агрессивными:
У-у-у…
У-у-у…
У-у-у…
Дальнейший текст в изложении Антона выглядел еще более грозным. Главный герой в нем честно предупреждает: «если у вас злые намерения, мы дадим отпор».
Если вы настигните нас — мы будем биться до смерти.
Если будете роиться — мы разбросаем вас в стороны.
Если вы прилетите — стрелами вас закидаем.
Если придёте ногами — изрубим мечами.
Бэк-вокал в стороне не отсиживался. Переполненные зловещим негодованием, они работали все как один:
У-у-у…
У-у-у…
У-у-у…
Ну и заканчивалось всё крайне воинственными призывами:
Давайте скакать со скоростью сокола,
Давайте будем отважными как волк,
Давайте впечатаем копытами ваших коней,
Подавим вас храбростью Великого Хана!
Одновременно с нарочито грубым мужским вокалом Антона, Сеня с Нюсей показывали чудеса фланкировки. Одна мастерски управлялась с шашками, другая — с нагайками. Выплясывали так, что пыль столбом стояла. При этом ловко вертели не только инструментами, но и сапожками. И еще попками вертели с изящной грацией, что вносило особое оживление в зале.
Девичьи сапожки выбивали пыль из сцены в буквальном смысле этого слова, подметать ее организаторам и в голову не пришло. С другой стороны, пыльные столбы повышали зрелищность танца. И даже если бы в арсенале оркестра имелась дым-машина, то нагнетаемый ею туман не сгодился бы и в подметки степному натуральному продукту.
Финальный аккорд вызвал бурю восторга. И непонятно, кому хлопали больше, танцорам или музыкантам — калмыки знают толк и в том, и в другом. Они любят воинственные гимны, транспортные эпосы, баллады о любви и просто хорошие песни. Все как у всех, в этом смысле разные народы весьма похожи.
И пока танцоры приходили в себя, Уля прочитала калмыцкую балладу про любовь.
Вымытые росой три яблока
Чем ближе к концу, тем слаще.
Сказанные тобой три слова
Не выходят из моей души.
А далее слово перешло к мускулистому монголу. Четверостишье из гимна о богатырях он выучил недостаточно, поэтому вытащил шпаргалку. Но прочитал четко, чисто по-монгольски:
Так сильно сжимала нагайку рука,
Что выступил из нагайки сок.
Из шкуры трехлетнего быка
Сердцевина ее сплетена.
Непритязательные слова произвели фурор в зрительном зале — упомянутый монгольский эпос о богатырях оказался хорошо знакомым. Зрители аплодировали так, что вскочили с мест. Момент накала страстей следовало ловить, Антон кивнул Женьке. Та палочками отстучала такт. И первый аккорд мощного вступления отбросил зрителей обратно на лавки. Дело в том, что Вова Свиридонов прибавил звукового давления, хотя казалось, что дальше некуда.
Казалось, но нет, в металлическом ключе можно еще жоще. Варвара подпрыгивала возле кубинских барабанов, Кот размашисто трудился натуральным молотобойцем, а низы бас-гитары резонировали с поджилками буквально у всей публики, включая выпивающих в буфете мужчин. Скользя между кишок, вибрация проникала в желудки независимо от того, чем их наполняли — молочной водкой или портвейном «Агдам». При этом ноги граждан самопроизвольно пускались в пляс.
Женька Иволгина отжигала по-взрослому, а между делом еще и фокусы показывала. Она научилась мастерски форсить — ловко крутить меж пальцев барабанную палочку, изображающая лопасть вертолета. Какой барабанщик без этого трюка? Кто не умеет, тому должно быть стыдно, ей богу.
Звуки виолончели и скрипок, пропущенные через хитрый темброблок, приобрели характерный для традиционных монгольских инструментов тембр — колоритную окраску моринхура и топшура. Хор тоже старался, уйдя на второй план — с этого момента к роли вокалистов приступили танцоры-казачки.
Первоисточником для музыки жесткого металла послужила народная калмыцкая песня о любовных проблемах и неудачных свиданиях. По сложившейся традиции, Анюта работала в нижнем регистре контральто, а Сеня в оперном стиле летала везде, от меццо-сопрано до колоратурного сопрано. И даже забиралась выше, в фальцет.