Страница 37 из 81
Но Анюта мысль не закончила:
— Синтезатор вещь хорошая, только в смысле баса это однообразная машина! Для халтуры за деньги пойдет, однако лишь музыкант способен обыграть ритмический рисунок с душой! Он слышит все нюансы звука и при этом оживляет свою партию крутыми фишками.
— Меня сейчас обрили, да? — прошептал Антон в полном обалдении. — Ты понял, Дед? Это что же выходит, я один против всех?
— Нет, брат, — усмехнулся я. — Это означает, что вы очень близко подошли к понятию «дружный коллектив». Ты хотел как лучше, а вышло как всегда. Но вы не ругаетесь, а спорите по делу. Нормальное дело, обмен мнениями еще никому не помешал.
В этом месте вперед вылезла скрипачка Зина.
— А вы знаете, девки, если немножко доработать «Каприз» Паганини, который номер двадцать четыре, да вставить в серединку, то из простой песенки «фор ё лав» выйдет совсем чудесная танцевальная композиция с привкусом классики!
Конечно же, за эту идею ухватилась скрипачка Алла:
— А учитывая нашу медь и струнную группу, вместо диско-рока получится симфо-диско-рок!
— Что за симфо-диско-рок? — потрясенно простонал Антон. — Это что, бунт?
— Скорее это жизнь, о которой ты не всё знаешь, — вздохнул я. — Меняй тему.
— Чего?
— Поговори о чем-нибудь другом, — напомнил я верную тактику. — Срезай острые углы, сбивай погоню со следа!
— Девочки, — кашлянул парень, — а чего это не видно педагога Швец?
— Мужик темный, — немедленно отреагировала Зина. — Наталья Николаевна в отпуске.
Теперь настала моя очередь удивляться. Вот это да! Что за отпуск посреди учебного года? Антон перевел взгляд на Анюту.
— По состоянию здоровья, — буркнула та.
Краткость — сестра таланта, но все равно я ни фига не понял. Темнит подруга прошлых дней…
— Беременная она, — выдала скрипачка Алла очередной секрет. — Видишь, что с погодой творится? То мороз, то оттепель. Тротуары скользкие, черти сколько людей уже руки-ноги переломали. Потому она решила дома отсидеться. А что? Я бы тоже так сделала.
Хм, вот это поворот! Анюта репликам не возражает, значит похоже на правду. Хотя чему тут удивляться? Сорок лет — расцвет женщины, и возраст вполне детородный. Было бы желание.
Между тем Антон взял себя в руки:
— Девушки, у меня для вас сюрприз, — он достал из спортивной сумки пакет. — Жанна, будь добра, переоденься в подсобке.
Заинтригованная девушка обернулась пулей, всего за минуту. Вышла она в длинном вечернем платье и, покачивая бедрами, прошлась по сцене. А затем с улыбкой крутанулась на месте. Вышло эффектно. Закрытое черное платье до пола, да на хорошей фигуре — это всегда красиво. Перчинки добавляла голая белая рука. Платье-блейзер с одним рукавом в нашем времени называют «на одно плечо», но здесь такого еще не видели.
Молчание длилось целую вечность. У Вовы Спиридонова, который возился с прожектором, вывалилась лампочка из рук, а челюсть отпала с явственным грохотом.
— В разрезе на боку розовые трусы видно, — восхищенно воскликнула Зина.
А Алла не преминула добавить:
— В дырке под мышкой лифчик проглядывается!
— Косяк, — пробормотал Антон. — Лифчик, предположим, можно было снять. А трусики почему не переодела?
Последний вопрос он задал вслух.
— Крохотная черная тряпочка в отдельном пакетике — это трусы? — ошалела Жанна. — Господи боже мой! А я и не догадалась.
— И что, всем будут такие платья? — недоверчиво вопросила Уля Тулаева.
— Не всем, — сообщил Антон. — В смысле, точно такого больше будет. Вы же не хотите одинаковые платья?
— У-у-у, — согласно отозвались оркестрантки.
— Тогда подумайте о своем любимом цвете. А после репетиции Аня размеры запишет и покажет вам рисунки с силуэтами. Длинное, короткое, приталенное или балахон — фасон выберете сами. Условие только одно: платье будет с одним рукавом. Девушки из оркестра должны отличаться от всех остальных студенток, верно?
После репетиции Антон двигался неспешно, и его нагнала скрипачка Зина. Бежала так, что раскраснелась и запыхалась.
— Тоша, мне никто никогда не дарил нарядов… — выпалила она полушепотом. — А этот будет уже второй. Я так благодарна, что хочу тебе отдаться! Даже если буду готовиться к зачету — неважно. Всё брошу и приду. Ты только позови!
Из пикантной ситуации парня выручил смутно знакомый мужчина. Он отделился от стены и ловко увлек Антона в сторону, к окну.
— Здравствуй, Бережной, — сказал он нейтральным тоном. И глянул остро водянисто-серыми глазками. Костюм на нем был, знамо дело, серым. — Давно я тебя поджидал.
Приглядевшись, я узнал эту личность. Представитель министерства культуры, собственной персоной! Кажется, Петр Иванович Иванов, так он представлялся. И чего им надо?
— Затянулась у вас репетиция, однако.
— Так бывает, — вежливо ответил Антон. — Что-то случилось?
Представитель мотнул головой:
— Ничего не случилось, просто с тобой хотят поговорить. Тут неподалеку, в ресторане «Интурист».
— И кто же, простите? — Антон был сама вежливость. Только холодная вежливость, никакого восторга в голосе не ощущалось.
— Дирижер германского оркестра, фрау Вагнер. Это недолго, речь пойдет о музыке, — он едва заметно улыбнулся, заметив раздумья Антона. — Я на машине, потом отвезу куда надо.
Ага, «поедем, красотка, кататься». Рассказывать о том, что он сам на машине, Антон не стал. Как и о том, что у него назначена деловая встреча. Сомнения оборвала Анюта, до этого шагавшая следом. Она уперлась грудью в спину, чтобы шепнуть на ухо:
— Не парься, сходи на эту встречу. Мы следом поедем, а потом в баре обождем.
Глава 23
Глава двадцать третья, в которой на пылающий город падает тень
Сорок пять громких имен вписано в летопись Соединенных Штатов. Президент Никсон обозначен в хронике событий под номером «37», где занимает почетные полторы страницы. Не одну страницу и не две, а именно полторы. В этом уникальность Ричарда Никсона, так уж вышло в этом мире. А в другой реальности не все так жестко предопределено, события могут пойти иначе.
Несмотря на приличное число предшественников, Никсон запомнился потомкам своей неординарностью. Это нейтральный термин, поэтому слово «странный» оставим за скобками. Никсона считали грешником и обманщиком, он же называл себя примерным квакером. Никсон не посещал церковь, и когда недоброжелатели критиковали его за игнорирование церковных обрядов, они показывали незнание тонкостей религии.
Чтобы познать истину, квакерам достаточно внутреннего озарения и безмолвной молитвы, ведь истина и есть бог. Поэтому квакерам не очень-то нужны священники и клерикальные обряды для обращения к богу. Собственно, за это их и преследовали. Еще одна особенность квакеров заключалась в том, что они верили в духовное равенство женщин.
Никсон любил смотреть на огонь в камине, в котором дрова пылали в любое время года. Не только в холодную погоду, даже летом он баловал себя этим развлечением. Будучи владельцем частного побережья, что примыкает к калифорнийской усадьбе в Сан-Клементе, президент в океане не купался. Пляж ему достался немалый, шириной в сто сорок метров, не хочешь купаться — можно вольготно развалиться и позагорать. Но он никогда не появлялся на пляже в плавках, предпочитая брюки и легкую куртку.
Рыбалку Никсон уважал, но как-то однобоко — только наблюдал за процессом. Когда у него клевало, взмахом руки он подзывал охранника, чтобы тот вытянул удочку из воды. Частенько Никсон играл в гольф, исключительно в компании жены и дочерей. Играл так скверно, что однажды выдал двусмысленный комментарий: «Хреновая игра для ленивых ублюдков».
Президент Никсон почитывал русскую классику, гордился этим, считая себя знатоком русской души. Он ненавидел расизм и негров, утренний творог предпочитал поливать кетчупом, поскольку «красный томатным соус чудесно оживляет мягкий вкус творога».