Страница 34 из 81
Мои размышления прервала Лизавета Сергеевна. Блеснув лысиной, она гордо выпрямилась. Так Ермак когда-то восседал на скальных утесах, будучи дум великих полон. И эти глубокие думы не мешали Авдеевой грызть соленый огурец.
— Антон Михалыч, я согласна, — пафосно заявила она.
Торжественность момента несколько смазывал хруст огурца. Но все равно создавалось впечатление, будто при свидетелях Лизавета поклялась мне быть верной женой и спутницей. Однако продолжить мысль ей не позволил телефон.
— Да! — рявкнула она, не глядя в экран. И тут же сменила тон на любезный: — Доброго утречка, Григорий Маркович. Ничего, нормально поживаю. Ем ананасы, жую рябчиков. Как вы? Да что вы говорите? Ваш компьютер показывает, будто я на Мальдивах? А вы на соседнем острове загораете? Ха-ха. Нет, я не здесь, это моя дочь так прикалывается. Научила мой телефон, понимаешь, обманывать гугл. Да, сейчас мы с Никой под Саратовом. В лесной избушке, заваленной снегом. Не скучаю, Григорий Маркович. Тут один колдун соблазняет слабую женщину своими сказками. Думаю, успешно соблазняет. Спасибо, всего хорошего.
— Начальник мой звонил, — сообщила Авдеева на мой немой вопрос. — В смысле, бывший начальник. Порадовал старуху.
— Чем это? — недоверчиво улыбнулась Ника.
— Новостями. Вдогонку за пенсией, мне любимой, из Москвы пришел приказ: наградить Авдееву орденом. И присвоить звание генерала юстиции. Слава богу, не посмертно.
— Поздравляю! — искренне воскликнул я, по-новогоднему хлопая пробкой шампанского. — За это не грех и выпить.
— За здоровье выпить не грех, — согласилась Лизавета. — Спасибо тебе, Антон.
Девчонки завизжали, подставляя бокалы. Закусывали мы нестандартно, чистой экзотикой для этих мест: селедкой, положенной на горбушку черного хлеба. Хм, а что? Еще одна гастрономическая пара показалась мне пикантной. Конечно, я не Маяковский, чтобы стихотворно хвалить пару «ананасы в шампанском», однако изюминка и в этом сочетании есть.
Кто-то скажет, что пить шампанское с утра — это барство. Что ж, характерное заблуждение. Медициной доказано, что шампанское улучшает память, мелкие детали запоминаются в два раза лучше. Дело тут в том, что бокал шампанского снижает нервное напряжение и головную боль, связанную с сосудистыми спазмами. Тем более, когда это шампанское — розовое «Цимлянское», образца 1970 года. И хотя спазмов у меня не наблюдалось, улучшение ощутил сразу.
— Итак, товарищи, — возвестил я бодрым тоном лектора общества «Знание».
—… к нам едет ревизор, — прыснула Лёля.
— Не совсем так, — перешел я на интонации шпрехшталмейстера. — Итак, Елизавета Сергеевна уезжает в командировку.
— Куда уезжает? — не поняла Ника.
— Далеко, — терпеливо пояснил я. — В длительную командировку.
— Выходит, не домой? — упавшим голосом вопросила Ника. — А как же я?
— А ты домой.
Фиолетовые глаза девчонки потемнели.
— Значит, без меня меня женили? Так выходит? Значит, мама снова начнет работать ночами напролет, курить папиросы, и ведрами пить кофе? — не дождавшись ответа, Ника поджала губы и изрекла категоричным тоном: — Нет, одну я ее не отпущу. Хватит нам одного ордена, достаточно заработали.
Вариант с Никой в моих планах имелся, угадать реакцию дочери было несложно. Поэтому ответ нашелся без паузы:
— Вам решать, как дальше жить.
— А так можно? — в глазах Авдеевой мелькнула радость. — Мне там толковый помощник не помешает!
На это я пожал плечами:
— Тебе, Лизавета, дома точно делать нечего. Замучают глупыми вопросами и завистью. И Нику, насколько я понимаю, там тоже ничего не держит.
— А чего там хорошего? — передернув плечами, девчонка повторила мое движение. — Даже воспоминания не очень приятные.
Все это время Лёля просидела молча. Лишь переводила взгляд с одного лица на другое.
— А я все-таки домой? — опечаленно произнесла она. — Нет, я понимаю, вас не интересуют мои планы на ближайшую пятницу. Но я не согласна, Антон Михалыч!
Такой реакции я не ожидал:
— А как ты согласна?
— Не хочу я обратно, в приемную к своему генералу, — голосок задрожал, голубые глаза блондинки набухли слезами. — Пошлите меня так же далеко, Антон Михалыч!
— Хм, — задумался я.
Никаких глубоких мыслей насчет Лёли и в помине не было. И неглубоких тоже. Более того, ее прощальный подарок в виде секретной флешки означал для нас одно: окончательное расставание. Так бывает. Сначала встретились, потом разбежались. Как говорится, расстались навсегда, но остались друзьями.
— Лизавете Сергеевне дадут кабинет? — утерев слезу со щеки, Лёля скрестила руки на груди.
Ишь ты, чертовка… Нашла время подчеркивать свои достоинства! Декоративный топик мало что скрывал и, как говорится в исторических романах, «противоречивые чувства охватили меня при виде этой архитектуры возвышенного характера».
— Кабинет? Наверное, — и о таких деталях я раньше не задумывался. — Надо же ей где-то работать…
— Вот! — оживилась Лёля. — Там, перед кабинетом, должен быть секретарь. Почему не я? Я умею. И голос у меня приятный, и внешность располагающая. А?
Увидев мои сомнения, она заторопилась:
— Еще я умею писать пресс-релизы и проводить пресс-конференции. Специальные курсы пиара окончила, у меня диплом с отличием!
Ничего не решив, я все еще раздумывал.
— Ты все сделала, как я просил?
Не было в моих дальнейших планах этой девчонки. Лечение закончено, забудьте… Ага, как бы ни так.
Лёля воодушевилась:
— Да, конечно. На работу факсом отправила справку о нетрудоспособности. Сначала плечо, а потом кишечный грипп. Еще можно оформить вывих ноги, здесь это совсем недорого. У меня на пять справок денег хватит! И вообще, могу факсом заявление отправить.
— Уволят быстро? — все еще сомневался я.
— Пф… Это меня-то не уволят? — фыркнула она. — Напишу, что замуж собралась — в один день рассчитают!
Я перевел взгляд на Лизавету:
— Выходит, ты девочкам ничего не сказала?
Та гордо задрала подбородок.
— Этой ночью тропические звезды талдычили мне: будет тебе, Елизавета Сергеевна, дальняя дорога и бубновый интерес в казенном доме. Но Авдеева обещала молчать — Авдеева молчала как рыба!
— Ладно, — поднялся я. — Ника, не хочешь помочить ноги у прибоя?
В прошлой жизни, будучи руководителем компании, мне часто приходилось принимать управленческие решения. Однако сейчас ясности в голове не было. Поэтому я сделал то, что хотелось: разделся до плавок. Бирюза водной глади манила меня.
Отплыл я прилично, Ника не отставала. А когда мы закачались, отдавая себя воле крохотных волн, я обратился к помощи зала:
— Какое у тебя мнение о Лёле?
— Подружка хорошая, — отфыркнула она воду. — Вместе в школе милиции учились, вместе фехтованием занимались. И сплетничаем вместе…
— Ясное дело, извечный женский вопрос, — легко решил я этот ребус.
— Да, Лёля замуж хочет, — подтвердила Ника, — только кто же туда не хочет?
— Вот здесь не понял, — удивился я. — Девочка она видная, какие проблемы?
— У хороших мужчин есть один недостаток — они все какие-то женатые, — Ника улыбнулась, а затем удивила еще раз: — Но вас же интересует не это, а совсем другое — не подведет ли она маму? Отвечаю: не подведет. На вид Лёля классическая блондинка, однако работать умеет.
Мысленно я поставил Нике еще один плюс — умненькая девушка. А затем услышал интересные вопросы и соображения:
— Помните, Антон Михалыч, как предлагала вам услуги телохранителя?
— Что-то такое было, — согласился я.
— Тогда не понимала, как заблуждаюсь.
— Это в чем же?
— У вас тут целая организация, охрана поставлена на высоте. Ребята меняются каждую неделю, но все на уровне! Я каждого в спарринге проверила, они молодцы. Подготовка есть, только молчуны и скромняги. Слова из них не вытянешь. Кто вы, Антон Михалыч?
Прояснять реальное положение дел я не стал, попробовал отшутиться: