Если ты простишь

— Да вон в углу какой-то загадочный пациент, никак не могу его разглядеть.

— Интроверт, видимо.

— Угу… Ещё и рыжий.

Загадочный щенок нас услышал и будто бы понял, о ком мы говорим. Развернулся и, перебирая коротенькими лапками, хромая, пошёл к нам. Другие щенки не обращали на него внимания, словно его вовсе и не было. Когда он приблизился к решётке, я увидел, что один глаз у него сильно косит, да и в целом парень (или девочка) оказался неказистым, но милым и явно очень нуждающимся в заботе. Нам с Лидой не пришлось даже ничего обсуждать, мы только переглянулись, одобрительно кивнули и подозвали девушку-волонтёра, чтобы обсудить наш выбор.

Как оказалось, косоглазие с ним навсегда, а вот хромота появилась после очередной драки с сокамерниками. Ничего серьёзного, заживёт.

В итоге его и взяли. По плану щенок должен пожить у Лиды до дня рождения Арины, а потом переехать убивать нашу квартиру. Ладно-ладно, дарить счастье и радость девочке, давным-давно мечтающей о щеночке. Хотя девочка пока вряд ли понимает, что легко любить щеночка с открытки, а с настоящим — всё не так-то просто.

Я хотел преподнести Арине, помимо подарка, ещё и важный урок.

Любовь — это прежде всего забота о том, кого любишь. Чистая, бескорыстная забота. Не готов заботиться — не готов к любви, не дорос.

Небольшая часть меня хотела, чтобы дочка оказалась не готова, и мы бы нашли рыжему новый дом, а наш — оставили в чистоте и сохранности. Но, конечно же, я понимал, что ребёнок с таким огромным сердцем, как у Аришки, точно дорос до любви.

Так что будет этот зверь жить с нами. А как подрастёт, так и со мной на пробежку начнёт бегать по утрам. В общем, позаботимся о нём.

Повезло хвостатому с будущими хозяевами.

Особенно с хозяйкой.

134

Лида

Насколько же противоречивы могут быть человеческие эмоции! И я, общаясь с Вадимом, испытывала одновременно и печаль, и радость. Радостно мне было оттого, что он расстался с Лерой, но в то же время и печально. Я понимала, что Вадиму должно быть неприятно и больно.

Почему-то я даже не сомневалась, что расставание — решение Леры, а не его. Я знаю Вадима: для него чуть более полугода отношений — это мало, он не сторонник поспешных выводов. Даже если Лера местами начала его напрягать, Вадим наверняка решил дать ей ещё множество шансов. Хотя бы потому, что в целом она неплохой человек, подходит ему, да и не бывает отношений без проблем, зачем же сразу рубить концы?

Да, я примерно понимала, как рассуждал Вадим, поэтому мне было ещё и безумно интересно, что в конечном итоге случилось. Я не стала бы утверждать это со стопроцентной уверенностью, но мне ещё во время нашей первомайской встречи показалось, что Лера — человек глубоко меркантильный. Не то чтобы это совсем ужасный недостаток… Местами даже достоинство. Но, если брать за основу подобную черту этой женщины, мне становилось совсем непонятно, как она могла бросить Вадима. Он человек нежадный. Для меркантильной женщины, не первой молодости, с ребёнком, пожалуй, лучший вариант. Так что же случилось?

Мне было любопытно, но я не спрашивала — и потому что невежливо, и потому что Вадим никогда не отличался излишней болтливостью. Я даже не сомневалась, что подробности развода со мной он ни с кем не обсуждал — ну, по крайней мере, в трезвом состоянии. Что-то, возможно, и говорил своим лучшим друзьям, но без подробностей. И точно так же он наверняка не станет обсуждать Леру, тем более со мной.

Поэтому на обратном пути к дому, где я сейчас жила, мы с Вадимом говорили о чём угодно, но только не о его отношениях с Лерой. И не о нас с ним тоже. Я рассказывала о своей работе на Воронцова, о том, как недавно закончила обучение на онлайн-курсах по менеджменту и собиралась двигаться дальше — подтянуть как минимум ещё английский язык, уровень знания которого у меня давно скатился под плинтус. Стали обсуждать, каким образом это лучше сделать… В итоге и проболтали до самого моего дома, продолжив уже на стоянке, хотя это было неправильно — Вадим ведь оставил Аришку одну в квартире. Она, конечно, большая девочка и может побыть одна три часа, но всё же.

Я напомнила ему об этом, Вадим кивнул, виновато вздохнув, и неожиданно поинтересовался:

— Помочь тебе отнести переноску со щенком? Он тяжёлый товарищ, я уже успел заценить.

Я сглотнула и быстро улыбнулась.

— Нет, зачем? Я сама справлюсь, не беспокойся. Не настолько он всё-таки тяжёлый. А тебе лучше поскорее возвращаться к Арине. Я думаю, она от любопытства успела уже сгрызть все углы в квартире…

Да, Вадим, конечно, сообщил дочери, что мы с ним поедем «устраивать ей сюрприз». Про подарок не говорил и вообще больше никаких намёков не давал, но это не помешало Аришке потом писать мне в мессенджер и выпытывать подробности.

Нет уж, никаких подробностей! Всё узнает в выходные.

— У меня есть странное чувство, что ты по какой-то причине не хочешь пускать меня в квартиру, — шутливо произнёс Вадим, даже не подозревая, насколько близок к истине. — Интересно почему? Может, у тебя появился кавалер, с которым ты теперь живёшь?

— Ага, два, — хмыкнула я. — Или даже три. Поэтому не надо мешать нам предаваться разврату! Я сейчас забираю щенка и ухожу, а ты езжай к Аришке.

Глупая шутка. Я поняла это, только когда Вадим помрачнел и отвёл взгляд, за секунду до этой фразы смеющийся.

— Вадим, я… — Я подалась вперёд и дотронулась до руки мужа, что лежала на руле. — Не воспринимай меня как какую-то… Не было такого в моей жизни! Даже тогда, в те десять дней, — не было…

— Почему десять? — Вадим покосился на меня с удивлением. — Тебя не было две недели.

Мы впервые говорили с ним о том, что тогда случилось, и, несмотря на то, что я чувствовала неловкость и вину, мне было и радостно от этого.

На самом деле, обсудить те события Вадиму нужно было ничуть не меньше, чем мне. А может, даже и больше.

— Я вернулась к вам через две недели. Но ушла оттуда через десять дней.

— Почему? — повторил Вадим с мрачной решительностью. И, неожиданно перевернув ладонь, взял меня за руку. — Почему, Лида?

Я понимала, что он спрашивает обо всём сразу. И о том, почему я ушла от него, и о том, почему не захотела оставаться там, и о том, почему в итоге вернулась.

— Потому что я запуталась, Вадим. Прозвучит ужасно, знаю… И прости меня за это заранее, — засмеялась я сквозь слёзы. — Но я даже рада, что всё так получилось. Иначе я, наверное, так и продолжала бы жить в страхе и неуверенности. Так и купалась бы в собственных комплексах, в глубине души считая, что ничего не заслуживаю. Ни любимого мужа, ни прекрасной дочери… Да, я всё разрушила — способ принятия себя у меня получился жестокий. И не только по отношению к себе, но и к вам с Аришкой. И сейчас я стараюсь исправить всё, до чего могу дотянуться.

Вадим смотрел на меня внимательно и серьёзно, продолжая сжимать мою ладонь в своей руке — не больно, но сильно, — и мне вдруг показалось, что он сейчас меня поцелует.

Но вместо этого у него зазвонил телефон, причём мелодией, установленной на Аришку.

Муж отпустил мою руку и ответил на звонок.

— Да, Ариш… Я сейчас у мамы, но скоро приеду. Да, закажи, конечно. На свой вкус, я тебе доверяю. — Он положил трубку и с улыбкой обратился ко мне: — Вот, мы уже дожили до того, что наша дочь заказывает обед, пока отец с матерью разъезжают по приютам.

Я рассмеялась.

— Самостоятельная. Почти одиннадцать!

Мы не договорили — я понимала это. Но сейчас, наверное, всё-таки не время…

Попрощавшись с Вадимом до выходных, я подхватила переноску со щенком и отправилась к себе.

135

Лида

За те два дня, что Капитошка — так я назвала это несуразное существо — жил у меня, он умудрился надуть во все углы. Я только и делала, что вытирала за ним лужи, недоумевая от того, как это может быть — нелепое писающееся недоразумение, оно по идее должно вызывать лишь раздражение, а тем не менее умиляет. Мешает же! Работать мешает, и жить тоже. Постоянно надо то кормить, то гулять выводить, то лужи вытирать, то следить, чтобы ничего не сгрыз. Вот последнее, кстати, было настоящей бедой — за два дня Капитошка слопал оба моих тапочка. Пришлось покупать новые и приобретать привычку убирать с пола всю обувь. И не только обувь — вообще всё убирать!