Страница 48 из 75
Для того, чтобы понять отношения человека с временем, нужно вспомнить его представления о Боге: странным образом те и другие тесно взаимосвязаны. У человека свадхистханы Бог видит все, но Он как бы близорук; Он вездесущ, но видит все происходящее как бы несколько размытым образом, так что конкретные подробности Ему не видны, а воспринимает лишь качества. При всем при том, Бог человека свадхистханы, как правило, положителен, это, например, бог плодородия, который заботится о его, человека, процветании, преуспеянии и развитии всех его аспектов при должном их балансе (это означает, что качества развиваются не в ущерб друг другу, а помогая одно другому).
Похожим образом человек свадхистханы относится ко времени: для него нет той жесткой его структурированности, которая появляется на манипуре, и он не склонен предавать слишком большое значение датам, годам, часам и минутам. Если настоящее время для него окрашено положительно, он склонен в нем расслабиться и замедлить его течение для того, чтобы оно длилось подольше; даже если его ждут какие-то сравнительно неотложные дела, он может их спокойно отложить, полагая, что ничто никуда не денется: если сейчас все хорошо, то завтра не может быть все чересчур плохо — и в его реальности это так и есть. Он совершенно спокойно дает обещания, полагая, что если он выполнит из них хотя бы половину, то это совсем даже и неплохо, а если большую часть, так и вовсе отлично. Если то, что он сделал, получилось у него не в срок, а несколько позже, он сочтет это совершенно нормальным и даже не станет извиняться. Его собственная реальность и реальность окружающей среды таковы, что особой точности они ему не обеспечивают, и ему кажется даже странным, когда ему предъявляют претензии в неточности, поскольку они идут явно из другого пространства и для него самого совершенно непостижимы. Если он приглашает к себе гостей на шесть часов вечера, они спокойно могут прийти в семь, а могут и в восемь, и он нисколько не обидится. Но и сам он ведет себя точно так же, может и вовсе не прийти на какое-то мероприятие, куда, как он чувствует, ему приходить необязательно, даже если он обещал, что он там будет. Если он сможет (ему будет удобно), он позвонит по телефону и скажет, что не придет, но и не позвонив, он не станет на эту тему переживать.
С другой стороны, систематически напрягать своих знакомых и деловых партнеров своими опозданиями он также не станет, вовремя ощутив, что отношения несколько напряглись, и если он почувствует, что действительно в чем-то виноват, то постарается искупить свою вину — часто не словами, а какими-то услугами, дарами, приношениями.
Логика. Для человека свадхистханы не характерна логика типа «да — нет», он скорее скажет «желательно — не желательно», «труднодостижимо — легкодостижимо». У него будет искушение ходить вокруг да около, не сказав ничего конкретного и чередуя самые различные качественные оценки в ситуации, когда надо принять совершенно определенное решение или сделать определенную оценку — для него это, однако, чрезвычайно сложно. Для непроработанной формы свадхистханы характерно, например, такое высказывание: «Само по себе это обстоятельство не означает ничего определенно хорошего, а также определенно плохого, но, принимая во внимание характер происходящих событий, можно встать и на качественно иную точку зрения».
На высоком уровне свадхистхана дает возможность вывода очень точных и тонких качественных оценок, которые будут гораздо более содержательны, чем конкретные цифры или определенные факты, однако оценить эту тонкость человеку муладхары будет довольно сложно, для него суждения человека свадхистханы чаще всего расплывчаты и не вполне понятны, то есть нуждаются в дальнейшей расшифровке. Фраза Евгения Онегина, обращенная к Татьяне:
для человека свадхистханы более чем понятна, в то время как для человека муладхары она звучит скорее загадкой, требующей расшифровки или уточнения.
Психология. Для человека свадхистханы характерна определенная защищенность, в первую очередь, полнотой списка атрибутов, которые представляют собой как бы защитный слой его личности, поэтому одной из черт его характера является самодовольство, но не то самодовольство искусственного компенсаторного порядка, которое иногда можно заметить у человека муладхары, а глубинная и не склонная излишне себя афишировать самодостаточность человека, чей набор атрибутов, как он искреннее считает, полон, и которым, в конечном счете, ничего не угрожает. Его атрибуты могут определенным образом модифицироваться, увеличиваться, уменьшаться, изменять свой характер, становится тоньше или плотнее, чище или грязнее, он может из богатства попасть в бедность; при этом если он богат, он может часами рассуждать о своем богатстве, но если он становится бедным, он точно так же будет часами рассуждать о своей бедности, и видно, что атрибут (богатство) всего лишь изменил свой оттенок, но остался при нем, психологически защищая его так же, как защищал раньше. Точно так же красивая женщина в молодости может часами рассуждать о достоинствах своей внешности в кругу подруг или поклонников, а состарившись, горевать о своем увядании с тем же упоением, с каким она в юности гордилась своей красотой.
В ситуации, которую человек муладхары стремится оборвать, сломав ее или уйдя из нее вовсе, поскольку она его не устраивает, человек свадхистханы постарается сохранить баланс, используя те аспекты ситуации, которыми он управляет, доходя в этом иногда до совершенства. Человек свадхистханы может быть крупным мастером различных игр, смысл которых заключается не в коренном изменении, а в качественной коррекции имеющейся ситуации, в частности, изменения расстановки сил и взаимоотношений участников.
Однако, сохраняя тотальную привязанность к имеющимся у него атрибутам, человек свадхистханы может быть удивительно равнодушен к конкретным обстоятельствам и подробностям своей жизни. Для него важен уровень представленности у него того или иного качества, а предметы, события и обстоятельства, которые порождают и поддерживают этот уровень, сами по себе имеют для него низкую ценность; чаще всего он не обращает на них сколько-нибудь существенного внимания. В гармоничном варианте это дружелюбный человек, широко смотрящий на вещи, уютный, разносторонний, непоследовательный, иногда разбросанный, внешне противоречивый. Противоречия на словах, которые представляют собой качественные оценки, дается ему удивительно легко, потому что он понимает, что в действительности различные качества не могут противоречить друг другу, а каким-то образом прекрасно уживаются, даже если внешне они выглядят несовместимыми; по крайней мере, ему в его жизни совместить их отлично удается.
В чьих-то более трезвых глазах этот человек может показаться аморфным и беспредметным; для него самого это совершенно не так: он считает, что он видит в мире главное и это главное переживает, а думать обо всем остальном, второстепенном, в общем-то не обязательно. Чего он не переносит — так это попыток начисто лишить его каких-либо атрибутов, не заменив их другими. Например, если он считает себя великим знатоком в чем-то, и вы уличите его в невежестве по какому-то конкретному поводу, это для него не аргумент. «Зато, — мысленно или вслух возразит он, — я знаю все остальное в этой области, или, по крайней мере, очень многое». Если же вы докажете ему, что все его знания в данной области ничего не стоят, — ну что ж, ему придется срочно придумать другую область, в которой его познания достойны высокой похвалы; если же такой области не найдется, он на некоторое время обеспокоится, пока не найдет определенного качества, приобретенного во время детского воспитания, а именно — склонности вытеснять все приобретенные сведения в подсознание, где они, однако, надежно хранятся и откуда в случае необходимости — действительной необходимости — успешно достаются обратно. Уверившись в таком особом качестве своей памяти, он совершенно успокоится, и во всех случаях, когда не будет чего-то знать, уверит себя и вас, что в данный момент эти знания ему просто не нужны, и именно поэтому не достаются из универсального и безграничного банка его памяти.