Просто работа

* * *

Мне кажется, если бы Эрика не возилась со мной сутки, я вряд ли смогла бы добраться домой. Меня тупо развезло и до следующего вечера представляла из себя прокисшую квашню, но никак не ходока. Периодически блевала, гадила под себя кровью, пила без меры воду, держа ковшик трясущимися руками. Хотела одновременно и сдохнуть побыстрее, и выжить. Только когда солнце коснулось краешком леса, выбралась из ванны с травами, где отмокала. Но хотя бы сама, без посторонней помощи. Прошлепала голыми ногами по вощеным половицам, вцепилась в косяк и замерла.

Хозяйка небольшой хижины хлопотала у печи. На стенах связки душистых трав. На бесконечных полках баночки, горшочки и березовые туески. Под высоким треугольным потолком на поперечных балках подвешены связки шкур и какие-то длинные корни, скомпонованные в объемистые вязанки. Дом знахарки. Не ведьмы, нет. Ощущение другое. Я один раз покупала мазь от порочной гнили. Так вот у той старухи в землянке было жутко. Окружающая атмосфера давила на психику и запахи.

Здесь же было покойно. Потрескивали горящие поленья в печи. Остро пахло кисловатым домашним хлебом и куриным пометом из открытого в углу бочонка. Как я поняла, из этой загустевшей дряни готовили заживляющие мази.

Убедившись, что могу стоять и не падаю, спросила хозяйку:

— Эрика, кто он тебе был?

Лекарка повернулась ко мне и чуть наклонила голову, всей позой показывая: «о чем ты, не поняла».

— Могилич. Кем от тебе был.

— А, вот ты про что… Мужем был. Вторым. Первого я схоронила давно. А с плотником нашим сошлась уже позже. Он себе умудрился руку раскровянить, когда ножовка сорвалась с пропила. Потом просто встречались на хуторских посиделках. Так и сладилось.

— И ты меня выхаживаешь? А ведь я его у тебя забрала, выходит.

— Забрала, — вздохнула Эрика, заканчивая месить тесто. — Но это судьба его. Знал, чем все закончится. Ладно еще, что в честном бою. Он вас рвал, вы его кололи. Ты и поставила точку в кривой дорожке… У нас редко кто перекидывается ради развлечений. Обычно — если скот надо защитить на дальних выпасах от диких. Или побыстрее из конца в конец леса добраться. Или вот так, когда дурь в голове играет и приключений на пятую точку ищут. В итоге — находят.

— Так вы тоже караваны потрошите?

— Редко. Зачем справному хозяину глупостями заниматься? Молодежь чудит изредка, но за такое можно и между ушей получить. Сама подумай — у тебя дом, скотина, невесту присмотрел и дело к помолвке идет. Разве будешь дурным козлом по зарослям мотаться? Нет… Могилич тоже не сразу головой о пенек стукнулся. Младшенького нашего, единственного, на лунной поляне убили. Подманили разделанным бараном и подстрелили… Нам, чтобы расти и в силу входить, пару раз в году нужно по заветным местам пройтись. Подышать запахами лесными. Душу его впитать… Вот котика моего в такую ночь и порешили… На куски разобрали… Могилич кого смог найти, тоже в могилу уложил. Но не всех… Старшая ватаги сумела ускользнуть. По родне золото собрали, вызнали про нее все, что можно. Но так и не пересеклись тропинки больше… Поэтому муж мой и стал чужаков да караванщиков трепать от тоски безысходной. Никак себе простить не мог, что не усмотрел за Истваном.

Паршиво. Вот так вот ненароком встанешь по другую сторону забора, а там все выглядит совсем иначе. И наша охота на монстров. И сбор магических потрохов. И все остальное…

— Как звали ходока, что сына твоего сгубила?

— Тебе-то зачем, немощная? Вы же между собой вроде никогда не лаетесь. Что тебе чужие печали.

— Знать хочу, Эрика. Просто — знать.

Сняв прилипшее тесто с ладоней, знахарка горько усмехнулась:

— Пеплом уже все поросло. Давно это было… Туманная Дженни ее зовут. Говорят, новую кодлу собрала, по пустыне и горам рыскает. В лес старается больше не соваться.

— Дженни?.. Высокая, худая, волосы в хвостик собирает и маленькая родинка у левого уха?

Не знаю, чего это меня за язык дернуло вообще расспрашивать о чужой жизни. Дурацкая привычка. Рано или поздно нагребу я огромные неприятности за неуемное любопытство. Потому что «пеплом поросло» — это вы кому-то другому расскажите. Знахарка ничего не забыла. Просто спрятала как можно глубже. Вон как смотрит на меня. Глаза с вертикальным зрачком, скрытая угроза, готовая в любой момент взорваться стремительным ударом. Не знаю, кто она в зверином облике: рысь или росомаха. Но уверена — с ее пути любой местный оборотень уберется без разговоров.

— Ты ее знаешь?

— Я ее один раз убила, стерву. Когда Дженни на меня охотиться вздумала. Но огромные деньги могут возродить даже покойника. Вернулась. И пыталась всей бандой на меня рабский ошейник навесить…

— И что теперь? — хозяйка подошла поближе, вцепившись в испачканную мукой скалку.

— Похоронила я ее заживо во второй раз. Теперь никакое золото не поможет…

Скалка полетела на пол. Эрика аккуратно взяла мою руку и принюхалась. Напряженный оскал медленно превратился в еле заметную улыбку:

— Все понять не могла, чем от тебя несет. Только сейчас сообразила. Это же ее кровью пахнет. А еще болью и ненавистью… Похоже, мы с тобой все личные дела закрыли, пришлая. Не скажу, что здесь тебе будут рады, но если еще раз где-то встретимся, убивать не стану.

И на том спасибо.

Вернувшись к столу, знахарка сполоснула ладони в миске с водой, вытерла широким белоснежным полотенцем и произнесла:

— Пирожки скоро будут готовы. С зайчатиной и брусникой. Тебе надо подкрепиться перед тем, как в дорогу отправишься… И возьми на лавке рубаху, прикрой чресла. Выглядишь хуже покойника. Даже тех краше в гроб кладут.

* * *

Дома я отсыпалась три дня. Вставала только для того, чтобы сжевать очередную консерву или выхлебать содержимое заваренной пачки «доширака». Наверное, большую часть магической гадости я удачно выблевала в лесу. Поэтому почти не колбасило и просто хотелось спрятаться под подушку и нос наружу не высовывать.

Наконец смогла свести глаза в кучу и в очередной полдень выползла из кровати. Добрела до ванной, набрала горячей воды с пеной и завалилась отмокать. Когда ощутила себя частично ожившей, выбралась и встала на безразмерное махровое полотнище на полу.

Когда-то у меня была блажь. Я заказала ростовое зеркало в ванную, чтобы разглядывать себя и «мотивироваться». Типа — пузо не отращивай, иди в зал.

Стою. Смотрю. Худая мосластая тетка, среднего роста и с черными кругами под глазами. Раньше меня называли «фигуристой симпатяшкой». Сейчас вряд ли кто-то решится флиртовать. Вид — словно с помойки выдернули и только-только отмыли. Но рожу можно подмазать, флаконов полно на раковине и в шкафу рядом. А вот тело придется прятать под халатом как минимум. Потому что обычная домохозяйка и дизайнер интерьеров не должна щеголять еле зажившими отметинами от пулевых ранений и ножевых ударов. У меня же — разлюли-малина, расписная хохлома по всему телу. Спасибо «лечилкам» — не сдохла. Но вытащить полностью и свести все это в ноль не успела. Учитывая, что мне еще пару месяцев магическую дрянь жрать нельзя, придется прикидываться хамелеоном и маскироваться. Хорошо еще, что одна живу. А то были бы вопросы, да. Очень много вопросов. Но потом придется «полиролью» долго и нудно отметины сводить. Вряд ли запасов хватит, здесь придется вкладываться и много.

Я успела чуть подштукатуриться, пригладить торчащие во все стороны волосы, напялить любимую пижаму с розовыми покемонами и набросить поверх теплый халат. Набузовала себе безразмерную кружку кофе и хотела уже плестись к компьютеру, когда в дверь позвонили. Долго так, нахально. Я проверила сначала в глазок, отметила одно знакомое лицо. Звякнув наброшенной цепочкой, приоткрыла дверь. Если участковый с кем-то приперся, в любом случае придется общаться.

— Да?

— Хазарова, Мария Семеновна?

— Вы угадали.

— Инспектор Шишов. Проверка паспортного режима. Откройте, пожалуйста.