Страница 7 из 16
– Так не бывает, Муз. У всех есть обязанности, и выполнять свои с улыбкой до ушей я смогу, разве что, в дурмане опиатов. Но все мы знаем, какими вредными они являются. Если ты пытаешься втянуть меня в новоявленную секту, то у тебя не получится.
– Вовсе нет. Наркотики, алкоголь – в общем, всё то, что вызывает зависимость, у нас запрещено. Мы проводники, агенты, если так понятнее, соединяющие людей с их призванием. Не каждый способен самостоятельно отыскать…
– Подожди-ка. – Перебила его Нелли. – Объясни мне одну простую вещь: что ты получишь с этого?
– Может немного твоей благодарности. И гордость за наш вклад в ноосферу.
– Нет, зачем тебе это? – Настаивала она, не удовлетворившись ответом.
– Ну-у, – протянул он, – как говорится, сначала было слово. Точнее, два: эгрегор творца. Мы обогащаем его. Ты же не думала, что кто-то там творит в одиночку, правда? – Он указал на облака через окно.
– Эгрегор творца, – повторила Гюллинг незнакомое словосочетание.
Не дожидаясь дальнейших расспросов, Муз добавил:
– Или ментальный конденсат созидателя. Понимаешь ли, при преобладании творящей энергии жизнь на планете сохраняется, а при уходе на отрицательную чашу весов – будет деградировать, звереть, пока наконец не угаснет. Эгрегор – это общество единомышленников. Человек не только подпитывает его своими деяниями, но и получает поддержку, силы, удачу и прочие блага взамен.
– Как интересно. – Сказала Нелли. – То есть, ваша церковь спасает мир от Судного дня?
– Можешь называть это церковью, если хочешь. Сути это не меняет.
– И всё же, – не унималась она, – что требуется от такой простой девушки, как я, для подпитки вашего единого разума? Я должна сотворить что-то невероятное?
– Ну-у, – заметил он, – если ты создашь шедевр, то очень поможешь сообществу. Но ценен любой вклад. Я имею ввиду, что тебе не нужно становиться вторым Да Винчи, достаточно просто следовать за зовом сердца.
Её лоб нахмурился, а губы поджались.
– Муз, но, если все будут следовать за своим сердцем, то кто будет мыть полы, стоять за прилавком, на страже порядка, работать с цифрами, м-м-м?
– Ну, люди часто совмещают творчество с работой. К сожалению, оно не для всех: многие посвящают себя другому эгрегору. Например, материальному созиданию, вере, исцелению других. Творение – не единственный столп мироздания.
Она взглянула на часы.
– Увы, но мне пора. Благодарю за интересную беседу, но мой босс не может ждать.
Нелли встала из-за стола, но Муз тут же схватил её за запястье, отчего её словно пронзило током. На миг по его лицу скользнуло отчаянное выражение, но оно тут же сменилось на нейтральное. Резкий переход от приветливости к каменному выражению приковал её к полу.
– Бьюсь об заклад, тебя никто не ждёт. – Отметил он. – Рабочий день закончился только что, и ты можешь с чистой совестью идти домой. Поэтому я не верю в невероятную занятость той, кто прогуливается до булочной на другой улице.
– Отпусти меня, – пропищала Нелли. Голос не слушался хозяйку, стал слабым, неуверенным.
– Только если ты дослушаешь меня и примешь решение. Пожалуйста, вернись на место, я не займу много времени.
Она села на диван и уместила мягкую подушечку между собой и столом, будто та могла её защитить от высокого мужчины, произносящего странные речи.
– Буду предельно краток: в вашем районе осталось очень мало творцов, и общий фон провисает. Я пришёл сюда в надежде преуспеть. И рассчитываю, что ты поможешь мне встряхнуть это место. В свою очередь, я помогу тебе реализовать мечту, стать той, кем ты всегда хотела быть.
Он перевернул блестящий флаер, и на нём проступили красные буквы контракта. Они бегали перед глазами Нелли, и она не знала, то ли они действительно двигались, то ли её обманывало зрение. Пытаясь читать слова друг за другом, она не понимала ни единого.
– Ладно, звучит странно, но что я должна сделать, если всё-таки соглашусь?
– Просто напиши своё имя и поставь подпись. Решение за тобой.
Он вынул из кармана ручку и протянул ей. Дрожащими руками она взяла её, расписала на салфетке, а потом криво вывела свой автограф. Когда она подняла глаза, Муза нигде не было. Нелли встала, опираясь на стол, и на ватных ногах побрела в сторону дома. Флаер она скомкала и выбросила в первую попавшуюся урну.
4. Новый сосед
После спонтанного посещения булочной пролетела неделя. Ещё несколько дней Нелли озиралась по сторонам, выходя из дома или офиса, но вскоре забыла и о Музе с тревожными повадками, и о духовном контракте.
Занятая рабочими заботами, она вернулась домой за полночь. Нотариат был открыт до шести, но как только из кабинета фру Ларссон раздавался звон специального колокольчика, студентка юридического факультета по имени Гретта, проходившая здесь практику, переворачивала уличную стороной «Закрыто», и дело продолжалось.
Тихо пробираясь по двору, чтобы не разбудить соседскую собаку, Нелли зашла в подъезд. Она на цыпочках поднималась по скрипучим ступеням в надежде на крепкий сон Аниты – своей пожилой домовладелицы, которая проживала этажом ниже и обладала невероятно чутким слухом.
На последнем пролёте что-то зашуршало под ногами. Нелли подняла глаза и обомлела: лунный свет лился сквозь чердачное окно на тонны конфетти, серпантина, отражался от глянцевых жёлтых шариков, привязанных к перилам и дверным ручкам. В ней только что словно проснулось обоняние – или она только обозначила смутно знакомое чувство, витавшее в воздухе, – пространство наполнял аромат цитруса и ванили. Нелли сглотнула слюну и пробурчала:
– Неужели фру Эгдалль сподобилась на кулинарные изыски?
Она спустилась ниже, но запах исчез за незримой завесой, вернулась – и вновь оказалась окутана цитрусом и ванилью. Просвет между дверью напротив и полом был ярким – значит, кто-то был внутри, и, если брать в расчёт шарики, только что отпраздновал новоселье. Сколько Нелли помнила себя в Этельсборге, квартира на одной лестничной клетке с ней пустовала.
Она распинала серпантин с конфетти и зашла к себе. Как только она скинула туфли и размяла пальцы в мягких тапочках, в дверь постучали. Но стоило ей выйти на призыв полуночного посетителя, как снаружи никого не оказалось. Точнее, ничего кроме керамической формы с пирогом.
Свет в соседней квартире погас, но Нелли была уверена, что за ней наблюдают. Она подняла блюдо и скрылась в своём жилище, фантазируя, кто же мог въехать на последний этаж мансардного дома.
***
Утром она безбожно проспала и собиралась впопыхах. Времени готовить завтрак у неё не осталось, и Нелли отрезала кусочек вожделенного пирога. Сунув кусочек в рот, она его тут же выплюнула: должно быть, незадачливый пекарь перепутал соль с сахаром, отчего от цитруса сохранился только аромат.
Гюллинг метнулась в ванную, чтобы ополоснуть рот, но зубодробительный вкус соли не оставлял её ни на секунду. Самым обидным было то, что сверху блюдо выглядело вполне презентабельно, его верхний слой повторял плетение, которым дедушка украшал их традиционные лимонные пироги. Добродушный сосед словно опорочил память Фергюса. Образ милой старушки или молодой матери-домохозяйки разлетелся в пух и прах. Теперь новый жилец предстал в образе вчерашнего подростка, который уехал в большой город и только-только начал самостоятельную жизнь.
Она выкинула бракованный десерт в мусорное ведро и выскочила за дверь: нехватка времени давила на неё куда сильнее, чем новые плохо разношенные туфли – на ноги. Чуть не поскользнувшись на вездесущем серпантине, Нелли побежала вниз по лестнице, но путь ей преградила Анита с совком и веником в руках.
– Куда это вы собрались, фрекен Гюллинг? – Проскрипела она. – Помнится, при заселении вы обещали содержать квартиру и вашу площадку в чистоте.
– Я бы с радостью, фру Эгдалль, но сейчас я сильно спешу. Кстати, и вам доброго утра!
Она попыталась обогнуть старуху, но та схватила её за шкирку с криком: