Страница 5 из 36
Человек в плаще молча сидел на корточках перед могилой и гладил свой подбородок. Пиблс подошел поближе и, плотнее закутавшись в куртку, чтобы защититься от дождя, принялся разглядывать щепки, разбросанные по гробу. Луна снова появилась из-за облаков, словно с лампы неожиданно сняли покрывало, и лунное сияние на мгновение осветило кривое стекло тяжелой, почти непрозрачной бутылки, которая наполовину была заполнена какой-то темной жидкостью. Человек наклонился и достал книгу, которая, казалось, перегнулась от влаги. Ее страницы склеились, а обложка оторвалась от корешка, словно черви, сведя тело к одной хрупкой оболочке, решили поработать над кожаным переплетом книги. На первой странице книги вверху черными чернилами было написано «Ларсу Портленду от Дженсена», а потом шли дата и год, канувший в вечность двадцать пять лет назад.
Книга выпала из бледных рук в могилу, скользнула по земляной стенке и улеглась рядом с наполовину заполненной бутылкой.
– На что уставился?! – вскричал человек, повернувшись к мальчику, который читал через его плечо. Пиблс подался назад, споткнулся о лопату и упал спиной на мокрую траву. Человек рассмеялся низким гортанным смехом и покачал головой, потом снова потянулся рукой в могилу, взял бутылку, понюхал и швырнул в ночь.
Потом он вытащил череп и принялся вглядываться в него, постукивая пальцем по его затылку. Хрупкая кость треснула под его ногтем, словно это была оболочка дерева, внутри съеденного термитами.
Он стиснул череп обеими руками и сжал так, что тот раскрошился, а хрупкие зубы попадали в могилу. Следом за зубами он бросил и то, что осталось от черепа.
– Мертв тысячу лет, – пробормотал он, а потом его пробрала дрожь, словно от холода.
Молния, прорвавшаяся сквозь тучи, осветила кладбище, потом грянул гром и внезапно хлынул ливень. Человек, не сказав ни слова, натянул шапку на лоб и, ссутулившись, устало пошел по траве, ступая по могилам своими ботинками. Мальчик смотрел на него несколько мгновений, потом вскочил, схватил лопаты, ломик и тяжелое кайло, поспешил с этим грузом следом за человеком, пока не догнал его. Человек ударил его по лицу тыльной стороной ладони, вырвал грязные инструменты из его рук и зашвырнул подальше. Потом посмотрел на сжавшегося от страха мальчика и сказал:
– На кой черт нам краденые инструменты? – Он сказал это так, будто объяснение оправдывало его жестокость, потом грубовато помог мальчишке забраться на телегу и сел сам, взял вожжи. Телега, громыхая, направилась к Прибрежной дороге, ветер приносил раскатистый смех, ревевший им вслед, потом смех сменился звуками мучительного кашля, а все это скрепила воедино длинная очередь проклятий. Кладбище за считаные мгновения погрузилось в пустующую темноту под затянутым тучами небом, и дождь хлестал по мху и траве, накапливался, и вскоре потек ручейками по склону в сторону моря, часть воды пролилась в зев недавно отрытой могилы, заливала странный мусор в виде книг, стекла, костей и прочей всякой алхимической всячины, словно поднимающаяся приливная волна, погребающая под собой причудливых обитателей давно высохшей приливной заводи.
Ботинок по-прежнему стоял на потемневшем ночью песке и напоминал выброшенного на берег кита. Они выехали на скользкую, утрамбованную поверхность дороги, идущей вдоль берега, остановились, заблокировали колеса и надели на морду лошади мешок с кормом. Времени у них оставалось в обрез – уже перевалило за полночь, а им нужно было добраться до доктора к двум, если они хотели выклянчить еду у миссис Дженсен. Что касается Хелен, то еда не очень ее заботила, в отличие от Джека и в особенности от Скизикса, чей желудок в этот момент заявлял о себе, как о сдувшемся шарике. Он жалел, что не взял с собой что-нибудь перекусить, но с этим уже ничего поделать было нельзя, так что им не оставалось ничего другого – только поспешать.
Джек поставил фонарик со шторкой на выброшенное на берег бревно так, чтобы свет падал на ботинок, после чего они все втроем принялись вычерпывать из ботинка воду подойниками. Но несмотря на громадные размеры ботинка, они не столько вычерпывали воду, сколько мешали друг другу, а когда Хелен опрокинула целое ведро морской воды на брючину Скизикса сзади, он оставил это занятие и в бешенстве пошел искать жердины, чтобы использовать их как рельсы.
Задник ботинка был задран вверх, поэтому они осушили эту его часть первой, а потом попытались опрокинуть ботинок, чтобы вылить остальную воду в песок. Но Хелен с Джеком не смогли с этим справиться. Из темноты появился Скизикс, притащивший длинные, напитанные водой жердины – по одной в руке, и теперь они попытались втроем перевернуть этот злосчастный ботинок, но тот стоял, как вкопанный. Тогда они подсунули одну из принесенных Скизиксом жердин – это было здоровенное сломанное весло, как им показалось, с громадного затонувшего весельного корабля – под носок, потом вклинили туда другую деревяшку, после чего принялись заталкивать первую еще глубже под подошву таким образом, чтобы ботинок развернулся пяткой к морю. Затем они с помощью своих рычагов-жердин принялись поднимать носок, чтобы вода перелилась из носка в пятку. Они вычерпали из него воду и наклонили еще сильнее, вычерпали воду еще раз и наконец положили ботинок набок. Океанская вода хлынула из него, обтекая язычок и шнурки, вынося с собой косячок серебристых рыбок, которые вылетели на влажный песок и начали на нем извиваться.
Хелен стала подбирать рыбок и бросать их в свое ведерко, потом поняла, что там нет воды, и понеслась туда, где пенистые волны налетали на берег, зашла в море по щиколотку, набрала ведро и побежала назад – туда, где Скизикс и Джек укладывали ботинок на две жердины.
– Останься там, где стоишь, – гаркнул Скизикс, который все еще бесился из-за своих мокрых брюк.
– Я должна спасти этих рыбок.
Скизикс смерил ее сердитым взглядом, говорившим, что сейчас не время спасать рыбок, но она сделала вид, что не видела его взгляда, и продолжила свою спасательную операцию. С громким стоном, подразумевавшим, что ему никогда не понять таких девчонок, как Хелен, Скизикс оставил ботинок и тоже стал подбирать рыбок и бросать их в ведро Хелен с подчеркнутой осторожностью, давая ей тем самым понять, что, хотя у него есть работа и поважнее, он готов угодить ей ради ее рыбок. За каждую рыбку, брошенную им в ведро, она говорила ему «спасибо», а потом стала делать вид, что это рыбки говорят ему «спасибо», и ее рыбки разговаривали со Скизиксом высокими булькающими голосами, словно пускали пузыри в воде. Скизикс сделал угрожающий жест, притворившись, будто собирается съесть одну из рыбок – откусить ей голову и тут же проглотить.
Хелен сделала вид, что ничего не видела, развернулась и снова пошла к воде, чтобы выплеснуть несколько дюжин рыбок в отступающую волну. Скизикс бросился следом за ней, кинул в ведро свою рыбку, а потом с умным выражением на лице сказал Хелен, что она молодец – не купилась на его дурачество, а ее не менее умный ответ заглушила зигзагообразная молния с одновременным ударом грома, под который они оба бросились назад к ботинку, пригибаясь под струями дождя, принесенного сильным ветром и молотящего поверхность моря. За считаные секунды они промокли с головы до пят.
Они обсудили, не стоит ли им укрыться в пещере отвесного берега, но пришли к выводу, что это дело бесполезное, на них уже и так не осталось ни одного сухого места, так что не имело смысла прятаться от дождя, к тому же, чем дольше ботинок будет стоять под дождем, тем больше воды в него попадет и тем тяжелее он станет. А потом они поставили его каблуком вперед на жердины и принялись толкать вниз к воде, где перед ним образовалось что-то вроде носовой корабельной волны, а скорбные, мокрые от морской воды шнурки ботинка волочились следом по обеим сторонам.
– Нам нужны еще две жердины, – объявила Хелен, и сразу вся тройка отправилась на поиски. Джек нес фонарь таким образом, чтобы шторка была защищена от дождя, а пробивающийся через нее слабый свет освещал темный берег. На берег было выброшено немало всяких коряг, но ничто не подходило для их нужд, а то, что могло подойти, было погребено под бревнами и ветками и отчасти зарыто в песок. И когда дальнейшие поиски уже стали казаться бесполезными, Скизикс нашел кладбище старых железнодорожных шпал, сброшенных сюда с гребня наверху. Они без труда унесли две штуки. Ветер хлестал их в лицо, и волны прибоя с ревом бросались на скалистую оконечность бухты, но они дотащили шпалы до места, где под завесой дождя лежал ботинок.