Страница 19 из 20
Поскольку текст маленький, перевожу, с сокращениями, полностью:
"(какие-то обрывки про поля и каналы)… превратить Киш, который стал городом призраков, в живое место – царь его, пастух Ур-Забаба, поднялся как бог солнца над домом Киша. Но Ан и Энлиль авторитетно решили своей святой волей укоротить дни его царства и удалить процветание из его дворца.
И тогда Саргон – город его был (пропуск, но известно что Аккад), отец его был Лабиум, мать его была… – Саргон… с радостным сердцем. Когда он родился… Однажды, когда пришел вечер и Саргон принес обычные поставки во дворец, Ур-Забаба спал и видел сон в своей святой спальне. Он понял о чем сон, но не выразил это словами, не обсудил ни с кем. Когда же Саргон получил обычные поставки для дворца, Ур-Забаба назначил его виночерпием, поставил его следить за напитками и чашами. Не отступала от него святая Инана.
Когда прошло пять или семь дней, царь Ур-Забаба… и испугался в своем доме. Как лев он обоссался, залив свои ноги, и в моче были кровь и гной. Он испугался, обеспокоился как рыба в грязной воде.
Затем Саргон, виночерпий винного дома Эзины, не уснул, но видел сон. В этом сне святая Инана утопила Ур-Забабу в кровавой реке. Саргон во сне застонал и грыз землю. Когда царь Ур-Забаба услышал, что он застонал, его привели в святое присутствие царя, который сказал: "Виночерпий, был ли тебе открыт сон ночью?" Саргон отвечал своему царю: "Царь, вот мой сон, о котором я тебе говорю: была молодая девушка, высокая как небеса и широкая как земля. Она стала крепким основанием стены. И я видел как она утопила тебя в великой реке, реке крови".
Ур-Забаба сжал свои губы и испугался. Он говорил (…) "Моя сестра, святая Инана, (…) она утопит Саргона, виночерпия, в великой реке. Бели-тикаль, кузнец, избранный мной, который может писать таблички, приказываю тебе, а ты выполняй: следуй моему совету, когда виночерпий принесет тебе мое бронзовое зеркало в доме судьбы Э-сикиль, брось их в формы для отливки как статуи".
Белиш-тикаль услышал слова царя и приготовил отливки. Царь говорит Саргону: "иди и принеси мое бронзовое зеркало главному кузнецу". Саргон выходит из дворца Ур-Забабы. Святая Инана стояла по его правую руку и до того, как он вошел в дом судьбы, святая Инана повернулась к нему и стояла на пути, говоря: "Э-сикиль – дом святой! Никто, оскверненный кровью, в него не войдет!" И поэтому он встретил главного кузнеца только у ворот дома судьбы. И когда он доставил бронзового зеркала (повреждено, но похоже он бросил самого кузнеца на переплавку).
Когда прошло пять или десять дней, Саргон пришел к царю Ур-Забабе, крепкий, как великая гора. Царь Ур-Забаба… и испугался в своей спальне, и понял о чем это, но не выразил это словами, не обсудил ни с кем другим.
В эти дни, хотя писали слова на табличках, в конверты таблички еще не ставили. Царь Ур-Забаба отправил Саргона, творение богов, к Лугальзагеси в Урук с письмом, написанным на глине, и в этом письме был приказ убить Саргона. (…пропуск)
С женой Лугальзагеси… она… Лугальзагеси не… посланник. "Приди! он направил твои шаги к кирпичной Эанне!". Лугальзагеси не понял это, не говорил он с посланником. Но как только он поговорил с посланником… господин сказал "Увы!" и сел в пыли.
Лугальзагеси отвечал посланнику: "Посланник, Саргон мне не уступит". И когда он подчинился, Саргон… Лугальзагеси… Саргон… Лугальзагеси… почему… Саргон".
– – – -
Короче, надо было как-то загладить тот факт, что основатель династии был чем-то вроде официанта при царе Киша. Причем, похоже, что эта работа считалась позорной, по пьяни этих виночерпиев били и оскорбляли за то, что вино плохое или не так поднес.
Соответственно, текст изображает царя слабым, испуганным, он ссал кровью и боялся даже свои сны рассказать. Саргон же охраняется богами, которые предотвращают все попытки его убить, и видит будущее, которое заключается в том, что всех врагов Саргона, начиная с Ур-Забабы, Инана утопит в реках крови. В общем, в отличие от ранних мифов, тут "боги" уже выступают как тупое обоснование текущей политической ситуации – кто позже победил, значит, с тем и раньше боги были, а кто проиграл, с тем не было богов.
23. Надпись Гудеа – контекст
Судьба империи Саргона напоминает империю монголов – жестокий харизматический основатель, потом торможение, загнивание и распад. Походы в дальние страны прекратились, шумерские кланы власти над собой семитов не признавали, несмотря на госпропаганду про Энлиля, который избрал Саргонидов для власти. Как обычно на Востоке, копали они медленно, но постоянно, причем как прямыми способами – путем восстаний, покушений и так далее, так и, конечно, косвенными – саботажем и провокациями. Сына Саргона Римуша забили камнями заговорщики, потом убили и другого сына, Маништушу. Горные племена не забыли, как жестоко расправлялся с ними Саргон и возобновили набеги, то есть правительству приходилось воевать как с внутренними врагами, так и с внешними. Пытаясь хоть как-то закрепиться, власти на награбленные в походах деньги пытались скупать землю у рядовых шумеров, чтобы хотя бы считаться крупными землевладельцами, раз в качестве лугалей их народ не признает.
Это неустойчивое равновесие продолжалось лет сто, максимальной стабилизации империя достигла при внуке Саргона, Нарам-Суэне (2237—2200 годы до н.э). Ему удалось эффективно подавить сепаратистов и начать внешнюю экспансию по схеме дедушки – Сирия (Эбла была полностью разрушена), Элам (юг Ирана), Кавказ; было открыто даже южное направление – Оман и Индия. Скорее всего, походы в Оман и Индию были чем-то вроде турпоездок – приехали, пограбили и уехали. Иногда с вождями разграбленных племен заключались договора о подчинении Шумеру, которые, впрочем, те племена соблюдать не собирались и в дальнейшем не соблюдали.
В конце его царствования шумерская знать опять объединилась с горцами, и Нарам-Суэну пришлось сражаться со всеми врагами вместе; в одном из сражений он, вероятно, и погиб.
Сын его к тому времени умер, и царем стал внук Шаркалишарри. Горные племена, особенно гутии, весьма усилились – у них была сильная мотивация на кровную месть, так как войска Саргонидов уже много поколений приходили и убивали их отцов и дедов + внутренняя поддержка в самом Шумере из числа сепаратиствующей знати, которая вечно была недовольна империей и хотела отделиться, как в старые добрые времена. После смерти Шаркалишарри наступил окончательный хаос, в котором самым сильным началом оказались варвары – гутии прошли по всему Шумеру и отомстили окончательно, разрушив города, а оставшихся после резни жителей обложив данью. На этом фоне и действовал Гудеа, которому посвящен основной текст; он пытался спасти остатки цивилизации и культуры.
23. Надпись Гудеа – текст
Небольшое стихотворение, обращенное к богине Баба (покровительнице Лагаша).
Гудеа (2142—2116 гг. до н.э.) – чувак с непонятным статусом, что, впрочем, объясняется общим бардаком в стране. То ли он вообще наместник этих самых гутиев, то ли он дань им платит систематически, то ли он от них периодически откупается, а сам незавимый правитель. Не совсем ясна также территория, которую он контроллирует – то ли Лагаш, то ли юг Шумера до Ниппура. В общем, если бы про Александра Невского, который жил под татарами, что-нибудь обрывочное раскопали, тоже не совсем был бы ясен и статус чувака, и чем он правил.
Строительство он, тем не менее, вел, пытался в какой-то степени восстановить храмы и ирригацию после описанных ранее событий. Есть его изображение, где он складывает руки в общеизвестном позднее молитвенном жесте, обращаясь к богам.
Стихи написал такие (почти все строчки повторяются два раза).
Госпожа моя, прекрасная женщина, дочь святого Ана, привлекательная, возлюбленная Энлилем, с великим страхом проникающая с небес, любимая госпожа богов. (повтор)