Одиночка

– Так, мышка. Сильнее!

Сделала как он просил. Ожидала, что сжала чересчур сильно, до боли, но стон удовольствия, который вибрацией прошелся по моему уху и устремился по позвоночнику вниз, сказал мне обратное.

– Я… не… мышка!

– Настоящая мышка. Безрассудная. Вспыльчивая. Трясешься от страха, при этом наступаешь.

Мне не нравились ласковые нотки. Слишком интимные, близкие, словно мы уже перескочили все стадии и стали парой. Мозг закричал, что мы сделали даже больше, но я не желала его слушать. Вместо этого вернулась к тому, к чему тянуло – к изучению напряженного органа.

Обхватила его пальцами, хотя это было не так просто, учитывая его размеры. Он поражал свои весом. Ощущать его тяжесть в руке было приятно, но еще более приятно было, когда он лежал на лобке и мои губки подрагивали под ним. После прошедшего марафона я должна была остаться без сил, но сейчас снова чувствовала подъем. Инстинкт подсказывал, что это последний раз. Рассвет близился, а с ним уменьшалось влияние луны.

Возникало ощущение, что я находилась под кайфом, но скорее всего это течка так влияла на меня. Она отключала любые другие потребности организма, притупляла лишние вспышки боли и дискомфорта. Она подпитывала нереальной энергией, давая способность выдержать животное спаривание.

Я задвигала рукой вдоль налитого кровью стержня. Да, я безрассудная, потому что не вырывалась из его захвата, а сама провоцировала очередной раунд. Оборотень зарылся лицом в мои волосы. Тяжело задышал в шею, разгоняя кровь до ста градусов. Рука ускорилась. Мне сносило крышу от ощущения его пульсации, а когда на головке выступила капелька предсемени, я не сдержалась и яростно растерла ее.

Для моего зверя это стало спусковым крючком. Он с легкостью приподнял меня и вошел в подрагивающее лоно. Я взвыла. Сил двигаться больше не было, хотя каждая клеточка тела молила об этом. Все-таки оборотень уже выжал меня до предела, но, думаю, ему и не нужна моя активность. Он остервенело подмахивал подо мной бедрами, врываясь в пропитанную его же семенем глубину.

В этот раз оргазм накрыл меня нереально быстро. Я задрожала от его интенсивных спазмов, которые током пробивали тело. Сознание начало уплывать в чудесную нирвану, где царили сплошные потоки удовольствия. Из тумана меня выдернуло резкое движение. Неожиданно он перевернул нас, снова вдавливая мое лицо в проклятую шкуру, а затем после пары сокрушительных ударов начал раздуваться во мне в фирменном замке оборотней.

Вырываюсь из неги, пронзительно закричав, в очередной раз травмируя сорванный голос. Чувствую, как он прикусывает метку с неким самодовольством. Расслабляюсь в его объятиях, ведь теплые всплески внутри закончатся нескоро.

Чертова выносливость альфы-самца!

Он полностью израсходовал мое тело. Выжал все соки. Во мне не осталось ни одной живой клеточки. Каждая наполнена им до краев. Закрываю глаза. Невольно похныкиваю сквозь темноту, которая все глубже утягивает меня. И уже почти не чувствую, как язык ласково вылизывает метку.

Глава 7

Просыпаться было сложно. Тело ломило так, что, казалось, меня переехал пикап. Каждая косточка ныла. Бедра болели с двух сторон, и сквозь марево сна я определила, что у меня там огромные синяки. Что со мной произошло, черт возьми?

Сознание как будто блокировало эту информацию, выдавая по крохам, дозированно какие-то обрывки. Сначала всплыли картинки моих мучений в пещере, затем то, как я нашла логово одиночки…

Одиночка!

Глаза распахнулись, и я приняла сидящее положение. Слишком резко, потому что голова закружилась, а в глазах помутнело, поэтому пришлось прикрыть веки, чтобы попробовать сфокусироваться на чем-то.

Первое, что я поняла, – я лежала все на той же медвежьей шкуре, которая теперь была порядком потрепана. Клочья меха валялись вокруг меня. Мое тело прикрывал клетчатый плед. Он скатился вниз, когда я села.

Оглядела себя и ужаснулась. Множество синяков. Кровоподтёки. Царапины. Все-таки отсутствие регенерации значительно сказывается после ночи с оборотнем. Да еще и с альфой. Память тут же подкинула воспоминанием об укусе, а рука невольно потянулась вверх. Накрыла бугристый рубец. Метка парности.

Укус почти зажил. Полагаю, потому что кто-то отчаянно зализывал его. Я тут же вспомнила и о своей ноге, ведь и ее он так же полечил. Стоило мне подумать о нем, как одиночка появился в гостиной с кружкой ароматного кофе. Тяну носом. Хочу глоток! Умру, если не сделаю.

На мужчине простая футболка, которая идеально обтекает по его мускулам, и темно-синие джинсы. Он изучающе смотрит на меня, но не спешит заговорить.

Я открываю рот, но понимаю, что горло отчаянно саднит, как будто я заболела ларингитом. К счастью, человеческие болезни мне недоступны. Да и что сказать в подобной ситуации, я не представляла.

– С добрым утром… супруга, – вдруг грохочет он.

Невольно краснею. Вспоминаю, что голая перед ним, поэтому быстро хватаю плед и подтягиваю его до шеи. Он иронично хмыкает. Подходит ближе. Протягивает кружку. В спасательном порыве я хватаюсь за нее. Делаю глоток. Ставлю на пол поодаль от себя.

– Кхм… – прочистила горло. – Ты не должен был ставить метку.

Голос хрипит, сорванный бесчисленными криками.

– Ты не должна была приходить в дом, – бросает в ответ.

Злюсь.

– Ты не должен был приносить мне течку.

– Ты не должна была появляться на моей территории.

С вызовом смотрим друг на друга.

– Сейчас я соберусь и покину тебя, – не выдержав, отвожу глаза.

Одиночка тяжело вздыхает.

– Ты никуда не пойдешь! – приказные нотки режут слух.

Вскидываю подбородок:

– Ты же хотел от меня избавиться, я удовлетворю твое желание.

– Мы еще не закончили, мышка. Сегодня полнолуние.

Упрямо мотнула головой.

– Ты уже все сделал! Течка прошла!

– Ты так уверена? – ехидно бросил он, а затем вдруг резко подался ко мне.

Присев передо мной на корточки, он схватил меня за подбородок. На мгновение мы столкнулись взглядами, после чего он наклонил мою голову вбок, рассматривая метку.

– Почти зажила, хотя скоро я снова ее потревожу.

– Не будет этого!

– Не ври себе. Я чувствую, как ты дрожишь. Наш марафон прошел интенсивно, но последний забег остался для полнолуния.

– Нет, все завершилось! – упрямо бросаю ему, хотя внизу живота скапливается напряжение из-за его близости.

– Правду говори! – рыкнул он, вмещая в свой голос силу альфы, и я не способна ей противостоять, поэтому сквозь зубы отвечаю:

– Еще не прошла. Пульсирует внизу живота.

Он удовлетворенно хмыкает, затем наклоняется и проводит языком по моим губам. Инстинктивно раскрываю их, приглашая его язык внутрь, а когда он не спешит это сделать, сама тянусь к его рту, только эта сволочь отстраняется.

Схватив плед, он резко сдергивает его с меня.

– Твои соски стоят как по команде, – с улыбкой приговаривает он, пока я сдерживаю желание прикрыться руками.

Его взгляд скользит по моему телу, отмечает каждый оставленный им след. Хмурая складка пролегает меж бровей.

– Придется вылизать тебя.

– Что? – пораженно бросаю, пока в голове мелькают картинки его головы между моих ног.

И он поднимает взгляд и сталкивается им с моими глазами.

– Там тоже болит, моя девственница?

Краснею. Какого лешего?!

– Говори! – очередной приказ альфы.

Но почему он на меня так воздействует? Почему? У меня ведь нет зверя!

– Да, саднит! Очень саднит! – выкрикиваю ему в лицо.

– Что же ты за зверь такой? Не оборотень и не человек, – размышляет мой… мой… к черту, кто он мне? Пара?

Тяну руку к метке:

– Мы повязались, да? Это же не просто временная отметка?

Осознание лавиной накатывает на меня. Были еще сомнения и надежда, что все не так, но уж слишком он доминантный, слишком напористый. Вместо того чтобы отправить меня восвояси, его волнует мое состояние. И этот факт ему не нравится, собственно, как и мне.