Страница 18 из 52
Еще раз поблагодарив старика, Бертон, а за ним и его люди, направились в сторону дома вдовы. Как он объяснил Кальвадосу, сейчас болтливая женщина, всю свою жизнь прожившая в Солодках, будет весьма кстати – перед каким-либо действием даже информация в виде сплетен может пригодиться.
Коническая крыша ветряной мельницы возвышалась среди построек, в которых угадывался большой жилой дом, пара сараев и небольшой склад. Ветер сейчас слабо дул и лопасти ветряка лениво крутились.
На пороге дома полноватая женщина с завязанным на кхаардавский манер платком распекала не слишком ретивого работника, но увидев подъезжающих незнакомцев, отпустила парня, уперла руки в бока и с приветливой улыбкой уверенной в себе хозяйки стала ждать, когда путники представятся. Из-под платка сзади выбивались черные с легкой проседью волосы, темные большие глаза говорили о цепком уме и волевом характере.
Англичане и Кальвадос спешились и, держа в поводу коней, приблизились.
- День добрый почтенная, - слегка склонив голову в приветствии заговорил ир Алессоро. – Я с моими людьми тут проездом по делам, нам бы остановиться на пару деньков, передохнуть. Добрые люди советовали ваш гостеприимный двор, а мы уж не обидим платой или невежеством.
Оценивающе посмотрев на гостей и оставшись довольной их приличным видом и вежливостью, вдова улыбнулась еще шире:
- Что ж гости дорогие, добрые люди не ошиблись, если теснота в моем доме не смутит вас, милости прошу. Зовут меня Матро Варра. Атта, собирай на стол, - крикнула она, заглянув в дом. - К нам постояльцы на день-два прибыли. – Проходите, проходите уважаемые, а лошадок оставьте, Рулло позаботится. Эй, Рулло! Ленивый ты парень, не видишь что ль, люди приехали, жарко им, лошадок напоить надо, а ты все плетень подпираешь. А ну быстрей сюда!
Чинивший забор парень, бурча что-то под нос подошел забрать лошадей, по схожести с вдовой, видно, что это ее сын. Вышедшая из дома Атта, молодая совсем девушка, скромно потупив красивые темные глаза, пригласила путников в дом. Во всем хозяйстве чувствовалась властная, но не слишком жесткая рука хозяйки: все работали слаженно, двор и строения выглядели чистыми, ухоженными.
На время поселив трех молодых работников в одном из строений, вдова выделила мужчинам небольшую комнатку с выходом во двор. Сполоснув тела от пота и приведя себя в менее растрепанный после поездки вид, англичане с Кальвадосом зашли в большую комнату дома, служившую одновременно и гостиной, и столовой. Поприветствовав домочадцев, они сели за стол, уставленный простыми деревенскими, но весьма сытными блюдами. Отдав напоследок работникам распоряжения о работе после обеда, к ним присоединилась и ер Варра.
За столом ир Алессоро инициативу разговора взял на себя. Роберто внимательно, но не слишком навязчиво посматривал на сидящих за столом людей, подмечая их реакцию на те или иные слова, Кальвадос же понимая все слово-через пять молча поглощал пищу, периодически вежливо улыбаясь и говоря «спасибо» на риосском, когда подливали ему холодный квас. Говорили об имперских делах, новых законах и новостях, постепенно капитан чистильщиков подводил тему к непонятным случаям смертей, которые ему якобы довелось расследовать, служа серогвардейцем в молодости (англичанин избегал упоминать при посторонних людях СОУП).
Домочадцы мельниковой вдовы погрустнели, сама же ер Варра пожаловалась на скоропостижную и необъяснимую смерть Урефа, старшего сына кузнеца и несостоявшегося жениха Атты. Услышав имя умершего, девушка со всхлипом выбежала из гостиной.
- А что ж это такой молодой и, наверное, крепкий парень помер так внезапно? – участливо поинтересовался англичанин.
- Так кто ж знает, - всплеснула руками ер Варра, - таких внезапных смертей у нас ой как много стало за последние три недели. Солодки деревня большая, но если избавь нас Единый[1] от такой участи, и дальше это продолжится, то и работать станет некому. Вот и работничков у меня теперь трое вместо четверых. Верт еще на мельнице работал, крепкий мужик, несмотря на свои сорок годов был, а руки ведь какие золотые, что не попросишь, - все сделает.
Видать у вдовушки на немолодого Верта имелись и прочие планы помимо работы на мельнице, - вспомнив его она так же погрустнела и потемнела лицом, как и убежавшая Атта.
- А кто первый умер?
- Фарла, одного из наших свояченица из Слятки, сварливой бабой слыла, чуть что не нравилось – ругаться начинала. После праздника, говорят родичи, занемогла что-то, сама не своя стала, а потом нашли ее на берегу Хладринки синюю всю – утопла. Лекарь приехал глянуть ее, муж посылал за ним в Солодки, когда занемогла, да поздно уж. Ну да он все равно глянул, мало ли вдруг кто помог утопнуть, но ничего не нашел, только головой все крутил и бурчал будто «темень на голове у ней». Он у нас малость ведун, травки знает, плохой глаз отводит. А потом еще кто-то у них в Слятках помер, а после через день и в Овражьем. Это совсем мелкие деревушки, всего пол часика конному добираться, там домов то и полтора десятка не наберется. В наши Солодки постоянно приезжают с окрестных сел да хуторов: кто зерно мне на муку помолоть, кто к лекарю, за медком едут к пасечнику или починить что к кузнецу. Своего-то нет у них, хозяйство так себе.
Постепенно домочадцы выходили из-за стола, остались лишь гости да вдова. Еще немного поговорив об умерших и запомнив их имена, ир Алессоро уже наметил ближайший план действий.
Поблагодарив хозяйку за сытный обед и извинившись за столь неприятную тему разговора, англичанин поднялся, за ним Роберто и Кальвадос. Все они вышли во двор, ир Алессоро в общих чертах рассказал студенту о произошедших в деревушке событиях (все же тому было еще далеко до свободного владения риосским языком) и спустя недолгое мгновение, убедившись, что посторонних рядом нет, предложил:
- Давайте, пока не вечер, наведаемся к лекарю, интересно б узнать, что он там у трупов рассмотрел. Сдается мне, если это нечисть погуляла, придется все оставить как есть и надеяться на скорый приезд храмовников.
- Сэр, если пока неизвестно, сколько мы тут пробудем, давайте съездим и к пасечнику. – Внес свои предложения в план действий Роберто. – А то тесновато как-то у вдовы, та и народу полно, нам бы поменьше глаз да ушей все-таки.
- Ты прав капрал, завтра желательно переехать, особенно если окажется что дело нашей спецификации. Кальвадос, ты-то что думаешь?
- Знаете, ир Алессоро, мне пока тяжело понять принципы и методы вашей работы, но в моем мире сейчас бы такое происшествие назвали или чертовщиной, или таинственной эпидемией, поражающей мозг людей и заставляющей их кончать жизнь такими жуткими способами самоубийства. Все это весьма странно.
Выехав со двора, они двинулись в сторону улицы, параллельной той, по которой въезжали в Солодки. Проехали небольшое здание, видом похожее на часовню, но с закрытыми дверями – новый служитель приедет через несколько дней. Дом лекаря находился через двенадцать домов после часовни Чистых. С первого взгляда деревушка показалась Кальвадосу очень маленькой – всего две широких улиц пересекали узкие короткие проулки. Несколько домов стояли в стороне от основной застройки, в том числе мельница и, судя по рассказам ер Варры и старика, пасека. Но, несмотря на кажущиеся небольшие размеры деревушки, все же требовалось некоторое время, чтоб проехать из одного конца ее в другой, а тем более объехать все.
Полуденное время близилось к концу, но все еще стояла духота и мужчины выехали в одних рубашках (тем более не город – внешним видом никого не оскорбишь), но по привычке обвешанные оружием за исключением новобранца, которому оно за исключением небольшого кинжала еще не положено.
Многие солодчане все еще работали на своих участках поля или на огородах, расположенных позади каждого дома. Но кое-где во дворах уже слышался детский смех, издаваемые животными звуки, звяканье колодезной цепи, человеческий гомон. Через двор на покатой крыше одноэтажного дома слышался стук молотка – мужик менял кусок дранки.