Страница 25 из 28
«Дорогая мисс Картер!
Когда я вчера вечером вернулся домой, оказалось, что приятель, которого я собирался посетить, уже изложил жене ложную версию истории. Поэтому я тоже решил умолчать. Надеюсь, Вы поймете… и простите за то, что я втянул Вас в этот обман.
Надеюсь, с автомобилем все хорошо? Мне неудобно, что я Вас бросил на берегу. По-прежнему настаиваю на оплате ремонта.
Искренне Ваш, Уильям Мор»
Мор пробежал глазами по строчкам, зачеркнул «мне неудобно, что…», а потом и вовсе разорвал листок и вновь глубоко задумался. «Если я и в самом деле соберусь платить за ремонт, – думал он, – то снова придется встретиться». А что, если попросить ее прислать счет? Но понравится ли ей это? Такой девушке, как она, наверняка – нет. Ну а если самому выслать ей определенную сумму? Нет, опять трудности, опять хлопоты. Послать слишком мало – нехорошо, некрасиво, а послать достаточную сумму, то есть много… это заранее расстраивало Мора, который если и не был впрямую скуп, то уж бережлив несомненно. И в конце концов он решил вопрос «оплаты счетов» в письме вообще не затрагивать, а положиться на случай. Если до отъезда мисс Картер им еще раз доведется встретиться, то этот вопрос они обсудят с глазу на глаз. И тогда он составил второй вариант.
«Дорогая мисс Картер!
Сообщаю Вам, что в конце концов я решил по причинам, которые не буду здесь излагать, оставить свою жену в неведении. Спешу Вас об этом уведомить, чтобы и Вы действовали соответственно. Смиренно прошу прощения за то, что вверг Вас во все эти неприятности. Надеюсь, что “райли’’ переживет эти испытания и вскоре вновь будет мчаться по дорогам. Искренне сожалею, что не сумел тогда Вам по-настоящему помочь.
Искренне Ваш, Уильям Мор
P. S. Не рассказали ли Вы мистеру Демойту о наших приключениях? Если рассказали, то, надеюсь, сделали со всей возможной деликатностью? И, пожалуйста, сожгите это письмо».
Тима упоминать незачем, решил Мор, а краткость и уклончивость во всем, кроме главных пунктов, – это именно то, что нужно. Какое-то время он изучал письмо № 2, но в конце концов уничтожил и его. «Сожгите письмо» – ну зачем об этом просить? От этого только еще сильнее запахнет сговором и двусмысленностью. Она достаточно умна и поймет, что такое письмо где попало бросать нельзя. И Мор приступил к третьей попытке. На этот раз он решил быть кратким и деловитым, отчего, как ему казалось, письмо получится более искренним и серьезным. Он написал так:
«Мне очень жаль, но я решил в конце концов о поездке жене не говорить. Поэтому и Вас прошу хранить молчание. От всей души прошу извинить за причиненные неприятности. Корю себя за то, что бросил Вас одну… Надеюсь, с автомобилем все в порядке.
У.М.»
Мор перечел письмо. Этот вариант ему понравился, и он вложил листок в конверт. Упоминание о Демойте в последнем варианте отсутствовало, потому что… на месте по поведению девушки и Демойта как-то да выяснится, знает старик или нет. Если он застанет мисс Картер наедине, то сможет спросить у нее; а если Демойт окажется рядом и начнет отпускать разные шутливые намеки, то из этого станет ясно, что его уже посвятили. Хуже, если на Подворье соберется какая-нибудь компания. Взглянув на часы, Мор понял, что, оказывается, просидел над письмом целых два часа. Фелисити давно пришла и закрылась в своей комнате. Нэн еще не вернулась. Мор тщательно заклеил конверт и сжег черновик со своими мысленными потугами. Его не оставляло чувство, будто он удачно завершил отложенный на вечер объемистый кусок работы. Он лег в постель и уснул сном праведника.
На следующее утро он понял, что все выглядит куда мрачнее, чем казалось вечером. Стыдно признаться, но он, оказывается, не только обманул Нэн, но и дальше вполне обдуманно собирается обманывать. И еще исключительно по его вине потерпел аварию чрезвычайно дорогой автомобиль… а ведь вчера обрушившийся в воду «райли» сопрягался в его воображении, глупо конечно, всего лишь с неким увлекательным приключением. Придется оплачивать ремонт – эта мысль отрезвила его совершенно. Ну а в остальном, несмотря на все опасения, он решил вести себя как наметил. Возможно, существовал и какой-то иной способ, но хлопот столько, что обдумать все равно не удастся. И чем дольше тянулся день, тем чаще, в перерывах между уроками, он вспоминал, что вечером придется идти на Подворье, где не избежать встречи с мисс Картер, как это ни прискорбно.
Поужинав в половине восьмого, Мор выпроводил Нэн на заседание женского комитета, после чего, примерно в четверть девятого, и сам вышел из дома. Он сказал Нэн, хотя она не особенно интересовалась, что вечером собирается навестить Демойта. Так он делал довольно часто, в те часы, когда Нэн удалялась по своим делам. Он обычно добирался до Подворья на велосипеде, но на этот раз ему захотелось прогуляться пешком. Был ясный, теплый вечер. «Теплынь наверняка еще продержится, – думал он, – и, может быть, даже в день школьных соревнований будет хорошая погода». Он шел, погруженный в приятную задумчивость. Все тревоги куда-то улетучились. Он наслаждался окружающим покоем с простодушной радостью, которую уже давным-давно не испытывал, и размышлял о том, что жизнь проходит в ненужной суете, а счастливых мгновений так мало. Пройдя немного вдоль шоссе, он свернул на тропинку и пошел напрямик через поле. Вот уже показалась невысокая каменная стена и шелковичные деревья, и в эту минуту волнение и тревога в нем одержали победу над безмятежностью. Тайно передавать письмо Мору предстояло в первый и, он горячо надеялся, в последний раз.
Не позвонив, он вошел в дом и был встречен Ханди, которая тут же сообщила ему: «Его светлость в библиотеке». Мор поднялся туда, но в библиотеке никого не оказалось. Книги и меланхоличный полумрак, вот и все, что он там нашел. Тишина комнаты тут же окутала Мора, и, уже наполовину поборов волнение, он присел у одного из столиков. Тут Ханди вернулась и, сунув голову в дверь, сообщила: «Простите, он в гостиной с мисс… как бишь ее?»
Мор спустился и постучал в дверь гостиной. Внутри горело множество ламп и шторы были задернуты. Демойт стоял, опершись о каминную полку, а мисс Картер сидела на стуле перед мольбертом. Мор с радостным удивлением уставился на мольберт. Потому что это было первое вещественное подтверждение того, что мисс Картер и в самом деле художница.
– Добрый вечер, – сказал Мор, – добрый вечер. Вижу, работа уже кипит.
– Кипит! – фыркнул Демойт. – Тут изображают один из моих ковров, а я весь день сижу в виде довеска. Взгляните на этот шедевр!
Мор подошел к холсту. Мисс Картер поднялась и отступила. На холсте и в самом деле ничего не было, кроме маленького, тщательно выписанного квадратика в углу.
Остальное было только намечено еле заметными линиями. Мору это показалось странным. Но мисс Картер наверняка знает, что делает.
– Неплохо, неплохо, – пробормотал он.
– Он просто не знает, что сказать, – со смехом бросил Демойт. – Но не огорчайтесь, мадемуазель, еще немного, и мы все будем у ваших ног.
Мору не понравился этот тон. Неужто Демойт хочет выставить его невеждой?
– Мисс Картер знает, что я абсолютно верю в ее талант, – произнес Мор и тут же понял, как глупо это прозвучало. Он попытался загладить неловкость тем, что послал девушке взгляд одновременно и сокрушенный, и дружественный. В ответ она улыбнулась с такой теплотой, что Мор совершенно успокоился.
– Грубая лесть. Вы же ничего не смыслите ни в таланте мисс Картер, ни в чьем-либо другом. Этот человек не может отличить Рембрандта от Рубенса. Он живет в бесцветном мире.
«Зло и, в сущности, несправедливо, – подумал Мор. – Надо как-то скрасить эти слова».
– Я говорил о вере. Блажен, кто, не видя, верует. Я верю в мисс Картер. – Только прежняя ободряющая улыбка девушки как-то сгладила неуклюжесть этого комплимента.
– А стало быть, мы уже говорим не о таланте мисс Картер, а о ней самой. Глупый разговор, и стал еще глупее. Не желаете закусить?