Наследник Каладана

Джессика встревоженно взглянула на него:

– Отравили? Среди его верных слуг нашлись предатели? – Она пыталась узнать больше подробностей по выражению лица виконта.

– Кто знает? У императора много врагов, и все они ищут любые способы, чтобы причинить ему вред. Но Шаддама Коррино все равно никогда не интересовали эти лошади – разве что как трофей, который можно было отобрать у меня. – Он помрачнел. – Я… Мне очень жаль этих бедных животных. Они не виноваты, что их использовали в качестве пешек в угоду императорской жадности.

Совершенно неожиданно Джандро взял Джессику под руку. Та удивилась такому жесту, поскольку они условились: она его наложница только для виду и не более того. Тем не менее, из дружеских чувств она не отдернула руку, и они отправились дальше, ведя лошадь за собой.

Однако, когда тропинка сузилась, они тесней прижались друг к другу. Джессика вспомнила времена вместе с Лето на Каладане – как они держались за руки, будто подростки, сладость поцелуев – не только в головокружительном порыве новой любви, но и все последующие пятнадцать лет тоже. Хотя имелись и возможности, и общественные ожидания – особенно со стороны Ордена сестер, – Джессика отказалась спать с Джандро Туллом. Многие дамы на Элегии искали встреч с этим красивым мужчиной, но он проявлял мало интереса к романтическим приключениям.

Да, какое-то время Джессика будет играть роль наложницы Тулла, обеспечивая ему необходимое прикрытие. Император Шаддам решит, что Дому Туллов нечего скрывать от посторонних глаз, если виконт допустил представительницу Бинэ Гессерит так близко к себе. Но теперь она сама была неразрывно связана с восстанием, поскольку стояла рядом с Туллом, пока тот записывал свое послание мятежникам.

Она боялась – что же подумает Лето, если он действительно близок к Якссону Ару и вдруг посмотрит эту запись. Увидит ли он настоящее послание, переданное движениями ее пальцев?

Мягко, но решительно она высвободила руку. Хотя Джандро Тулл не пытался соблазнить Джессику, он явно начинал о ней заботиться. Он ценил ее общество и советы, и Джессика уважала виконта, несмотря на его опасную политику. К тому же она была перед ним в большом долгу, ибо он помог ей спасти Пола от ассасинов Сестринства – опасных экстремистов. Никто здесь не знал об этом, но она не могла этого забыть.

Пускай ее положение на Элегии было вполне сносным, но Джессике не терпелось поскорее возвратиться на Каладан. Она выполнила то, что требовала мать-настоятельница Харишка, но сомневалась, что ей позволят вернуться домой, к сыну и герцогу. И примет ли ее Лето вообще?

Джессика решительно сжала зубы. Она может сделать гораздо больше, чтобы заставить Сестринство быть ей обязанным.

Пока они приближались к конюшням, Джессика обдумала то, что скажет виконту. Джандро это не понравится, но в итоге будет выгодно им обоим.

– Вы… – мы! – занимаемся опасными делами. Я на вашей стороне, но Бинэ Гессерит наблюдает за нами обоими, а Император следит за вами из-за ваших связей с опальным Домом Верденов.

– А также из-за новой партии беженцев, которых я принял, – помрачнел виконт. – Шаддаму Коррино чудятся мятежники в каждой тени. Он уже посылал сюда своих головорезов-сардаукаров, но они ничего не нашли. – Джандро скривил губы в ухмылке. – Мне нечего было скрывать… по крайней мере, в то время.

– Зато теперь есть.

Виконт шагал, глядя прямо перед собой. Конь позади них закусил зубами уздечку, издав противный металлический скрежет. Джандро не обратил на это внимания.

– Совершенно верно. Теперь есть.

– Я знаю способ упрочить ваше прикрытие, чтобы развеять любые оставшиеся подозрения Бинэ Гессерит. Мы дадим им то, чего они хотят, но на ваших собственных условиях.

Теперь Джандро остановился и повернулся, глядя на нее.

– Я больше не хочу иметь никаких дел с этим вашим сборищем ведьм! Чего им еще надо? Я уже принял тебя в свой дом.

– Они всегда хотят большего. – Джессика не пыталась скрыть горечь в голосе. – Ваш отец был крупным спонсором Сестринства. После его смерти вы не только изгнали его наложницу с Элегии, но и урезали издавна установленную стипендию Дома Туллов Школе Матерей. Это задело Бинэ Гессерит сильнее, чем унижение по отношению к одной из сестер.

Джандро выглядел возмущенным:

– У меня найдется более важное применение для денег Туллов!

– И в Школе Матерей задумались: а что же вы делаете со средствами, которые раньше направлялись им? Возможно, они пытаются это выяснить с помощью имперских аудиторов. Мы оба знаем, что вы превращаете солярии в экипировку для повстанцев, но зачем давать лишний повод для проверки?

– Так что же, я должен им заплатить?

– Смотрите на это как на инвестиции – и с деловой, и с личной точки зрения. Если вы возобновите пожертвования, хотя бы на время, то Бинэ Гессерит больше не будет подозревать вас в том, что вы что-то скрываете, – а Вещающая Истину шепнет это заключение на ухо Императору. А еще это убедит Мать Школы, что я действительно выполнила свою миссию здесь.

На лице виконта отразилась внутренняя борьба.

– Ну, если это пойдет тебе на пользу…

– Это пойдет на пользу нам обоим. А что еще более важно, Дом Туллов оставят в покое.

Наконец они добрались до конюшен, взмокшие и румяные после долгой прогулки. Джандро передал лошадь старшему конюху и велел ему выслать в лес людей на поиски жеребца Джессики.

Когда они вновь остались одни, виконт произнес:

– Ты говоришь искренне, и я приношу извинения за то, что сперва вспылил. Мне противна сама мысль платить больше этим ведьмам-манипуляторшам… но все же ты права. Выгода важнее моей гордости. Пускай они снова считают меня своей дойной коровой. – Он кивнул. – Я восстановлю пожертвования в том же объеме, что платил мой отец. До тех пор, пока не решу иначе.

Джессика не ощущала победы, продвинув интересы Сестринства, однако, возможно, увеличила собственные шансы вернуться к прежней жизни.

Даже когда человек тренируется до предела, физически и умственно, он все равно может потерпеть поражение.

Пол и Дункан сидели друг напротив друга в библиотеке замка Каладан, наблюдая за противоборством двух армий – происходящим, по крайней мере, в воображении Пола. На пирамидальной доске Хеопса были расставлены два набора фигур – из гагатового обсидиана и каладанского нефрита.

Сафир возвышался позади них суровым арбитром, сосредоточенным и хмурым, как обычно. Пол не двигал ни единым мускулом, будто впал в абсолютный транс прана-бинду. Уставший ждать Дункан Айдахо поторопил:

– Ты когда-нибудь сделаешь ход, парень?

– Конечно, – ответил Пол, не пошевелив и пальцем, а про себя подумал: «Еще не время». Он продолжал внимательно изучать позицию. Старый ментат, похоже, был доволен его подходом.

– Пирамидальные шахматы – это просто игра! – заявил Дункан, прождав еще минуту в тишине. – А игры должны быть веселыми!

– Но также и поучительными, – заметил Сафир. – Это хорошая гимнастика для ума.

Пол поднял руку, собираясь двинуть фигуру пехотинца, но передумал и вновь опустил, все еще размышляя. Теперь тон ментата изменился:

– Должный анализ – это похвально, молодой господин, но промедление и нерешительность никогда не принесут вам победы в игре.

– Или в войне, – добавил Дункан. Они с Полом посмотрели друг на друга через доску. На некоторых клетках стояли фигуры: императрица, принц, принцесса, вещающая истину, мастер меча, доктор Сукк, ментат и четыре сардаукара.

– Выигрыш или проигрыш в битве зависит от ума и военной подготовки. Так учили меня вы с Сафиром. – Вскинув бровь, Пол поднял нефритово-зеленого доктора и воспользовался благоприятной возможностью. – Нужно учитывать малоизвестные правила, поскольку они могут сработать в ваших интересах. – Он поставил доктора на верхний уровень среди ониксовых фигур Дункана, взяв сардаукара, стоявшего рядом с императрицей. – Ход называется «Замок разума». Допускается лишь при именно таком расположении фигур, и теперь я пробрался в незащищенную зону императрицы.