Страница 79 из 82
— А-а, Тоси-тян ! — воскликнул кто-то неподалеку. — Исё-ни ко-най ?
— Има ику ! — ответил Юкио, снова поворачиваясь к экрану — Мне пора. Я просто хотел сказать… что люблю тебя. Где бы я ни был. Саенара , Тикако.
Много-много позже в гостиную в поисках Кэтлин заглянул Джефф Уорхерст. Разгадав жертву ферзя, он целый час провел в поисках плана, позволявшего бы не брать фигуру, но при том сохранить возможность продолжать игру. Наконец подходящее решение вроде бы нашлось, и ему не терпелось его испытать, но, заглянув в комнату, он увидел, что Кэтлин все еще сидит на полу, уткнувшись лицом в сложенные на столике руки, и тихонько плачет. Некоторое время он размышлял, не войти ли к ней, но вскоре передумал, тихонько прикрыл дверь, оставляя Кэтлин наедине с ее горем.
После смерти отца он сам узнал, что такое горе. И — как необходимо порой побыть одному…
Среда, 4 июля;
03:43 по времени гринвичского меридиана.
«Сидония-1»; Сидонийская равнина, Марс;
сол 5672-й; 15:10 по марсианскому солнечному времени.
Майор Майк Гарроуэй вышел из главного модуля «Сидонии-1». Был день, и пески Сидонийской равнины золотились в лучах яркого марсианского солнца.
Да, здесь в самом деле было прекрасно… несмотря даже на отсутствие теплого океана.
Странно, но Гарроуэю начинал нравиться Марс, во всей своей безлюдной, пронзительной красоте, во всем своем песчаном, каменном, холодном величии. Конечно, с океаном все-таки нечего было и сравнивать, и Гарроуэй все так же мечтал о собственном причале на Багамах, но притом собирался вовсю наслаждаться оставшимся временем на Марсе. Кэтлин, наверное, будет довольна отцом.
Он надеялся, что с Кэтлин все в порядке. После боя, когда была восстановлена связь с Землей, они начали часто обмениваться письмами. Но вскоре, всего через несколько дней, она перестала отвечать, и это тревожило все сильнее и сильнее. В конце концов генерал Уорхерст сообщил ему о том, что Кэтлин звонил лично министр международной торговли и индустрии Японии. И хотя Агентство национальной безопасности, конечно же, расшифровало и записало их разговор, Уорхерст о его содержании ничего не знал. А сама Кэтлин ничего не сказала ни ему, ни Гарроуэю.
— Будь я проклят, если знаю, о чем они там беседовали, — сказал ему Уорхерст. — Знаю только, что она ездила в Японию в мае, перед самой войной… да еще — что через четыре дня после этого проклятого звонка из Токио поступили первые данные о том, что они готовы перейти на нашу сторону, если мы гарантируем им доступ к сидонийским находкам. Да, Марк, похоже, дочка твоя — вовсе не проста…
Не проста? Да, это уж точно. Однако он с ней еще поговорит! Что ей, интересно, понадобилось в этой Японии? Почему отцы всегда все узнают последними?
Значит, еще тринадцать месяцев на Марсе… а потом — еще семь, на дорогу обратно.
Гарроуэй очень скучал по Кэтлин. Но встретиться со своей девочкой, так сразу, без всяких предупреждений, превратившейся во взрослую молодую женщину, ему удастся только через двадцать месяцев.
Что ж, срок не такой уж астрономический. Можно и подождать.
Слава богу, хоть здесь, на Марсе, война закончилась. Штатские могут сколько угодно стонать, проклиная идиотизм войны, но только военный, лично смотревший в лицо этого злейшего из Четверых Всадников, способен оценить всю неприглядность, весь ужас, всю глупость и всю колоссальную бесплодность войны.
На Земле, как ему было известно из выпусков «ННН» и регулярных сообщений, война продолжалась… однако после того, как Япония отошла от ООН, баланс сил слегка сместился в пользу американо-русского альянса. Ракетные удары почти прекратились после потопления трех ракетоносцев ООН, два из которых уничтожила ЛУВЭ станции «Шепард», отремонтированной и заново укомплектованной. В пустыне северной Мексики продолжались отчаянные бои, и двадцать пятого войска второй бронетанковой дивизии взяли Монтерей. На севере американские войска вошли в Лонгнейль, и теперь их отделяла от Монреаля, квебекской столицы, лишь река Святого Лаврентия. Поговаривали о секретных переговорах, в результате которых Квебек вот-вот выйдет из ООН и прекратит военные действия. С выходом из войны Японии, флот США получил возможность войти в пролив Лаперуза, пересечь Японское море и доставить подкрепления к русским, чтобы поддержать их под Владивостоком. Несколько часов назад, согласно последнему выпуску «ННН», второй дивизион Корпуса морской пехоты США высадился на Кубе, в Матансасе.
После всех ужасов ракетных ударов ООН, Четвертое июля в этом году обещало выдаться чертовски славным.
Конца войне пока что видно не было, однако перелом определенно наступил. По крайней мере, так оценивали события морские пехотинцы в Сидонии. Они были полностью уверены в себе и встретили новость о скором прибытии «Фокона» с французскими солдатами на борту с хорошим, оптимистическим юмором. Теперь морская пехота контролировала все орбитальные шаттлы на планете; интересно, каким образом пассажиры «Фокона» собираются спуститься с орбиты? Придется им принять любые предложенные морскими пехотинцами условия… либо остаться на орбите навсегда.
Однако Гарроуэй принял некоторые меры предосторожности на случай, если ООН снабдила «Фокон» собственным орбитальным шаттлом — что вряд ли, если учесть, сколь высоко отношение топлива к массе в прямом рейсе «Земля-Марс».
Столетие назад, когда японские войска вторглись на крохотный остров Уэйк, вскоре после нападения на Пирл-Харбор, как утверждали изустные легенды, командира морских пехотинцев, державшихся на обреченном острове, спросили, не нуждается ли он в чем-нибудь. Апокрифический ответ его был таков: «Пришлите еще япошек». Скорее всего, ничего подобного на самом деле не было, однако морские пехотинцы в Сидонии отряхнули со старой байки пыль и вновь ввели ее в употребление. Новый вариант выглядел так: «Майор отправил в Пентагон требование на оборудование для отдыха и развлечений, вот они и шлют нам еще французов».
Перед входом в главный модуль, между жилыми помещениями и посадочной площадкой, все так же реял, развевался на вбитом в песок флагштоке американский флаг. Как и на Луне, его поддерживал в развернутом положении кусок проволоки, хотя ветра чаще всего было достаточно, чтобы расправить, развернуть легкое полотнище.
Как оказалось, снимки Дэвида Александера, запечатлевшие подъем флага во время боя за Сидонию, были размещены им в Спейснете. Кадр, где пятеро морских пехотинцев вбивали в марсианскую землю пятиметровый флагшток, так ярко напоминал о подъеме флага над Иводзимой, что по последним сведениям, корпусной отдел по связям с общественностью был завален просьбами прислать этот снимок, хотя его свободно можно было достать в Сети.
Гарроуэй усмехнулся. Ведь совсем недавно само существование морской пехоты, объявленной анахронизмом в век межпланетных кораблей, орбитальных лазеров и электронного оружия, было под большим вопросом. И сам он сомневался, что сможет еще чего-нибудь добиться, служа в Корпусе, лишенном будущего.
За тем подъемом флага на горе Сурибати, в бою на острове Иводзима, в 1945-м, наблюдал с палубы десантного транспорта тогдашний министр ВМФ Джеймс Форрестол. По свидетельствам очевидцев, он сказал тогда генерал-майору морской пехоты Холланду «Хаулинг-Мэду» Смиту: «Холланд, вот этот флаг над Сурибати обеспечит существование Корпуса еще на пятьсот лет».
С тех пор прошло всего девяносто пять. Быть может, нужно вот так поднимать флаг каждый век — просто, чтоб люди помнили…
03:43 по времени гринвичского меридиана.
Лик; Сидония; Марс;
15:10 по марсианскому солнечному времени.
Наконец-то Дэвид Александер стоял на вершине этой месы! Красно-коричневые просторы Сидонийской равнины лежали у его ног, словно огромная карта. На западе высились пирамиды Города, Крепость, загадочный остов Корабля и гроздочка крохотных, освещенных прожекторами модулей «Сидонии-1». На юго-западе, на фоне багрового неба, чернела, оберегая свои тайны, громада Пирамиды ДМ.