Секретарша злодея

– В такую рань?

– Скоро полдень, вы разве не слышали, горничная стучала, приглашая к завтраку?

Да-да… слышала и даже сказала девчонке какую-то грубость. Сон наконец испарился, мне стало любопытно, зачем я вдруг понадобилась отцу. Уж не замуж ли он собрался меня выдавать? Мог. Да только я ни за что не соглашусь!

Эта мысль здорово меня взбодрила. Ещё в канун своего совершеннолетия я сумела убедить родителей, что создание семьи не то дело, с каким следует торопиться. Мне позволили посвятить года два-три рисованию, к которому я имела склонность. За это время планировали подыскать достойную партию. Миновал всего лишь год с небольшим! Хорошо, почти полтора. Да. Полтора и ещё немного. Всё равно рано!

Бормоча под нос убедительные аргументы, я быстро привела себя в порядок и, едва не наступая на пятки плавно плывущей впереди дуэнье, проследовала на третий этаж дома, где располагались обширная графская библиотека, покои родителей и отцовский кабинет. Пуфана, рассчитывая получить похвалу за умение будить подопечную, первой перешагнула порог и доложила о моём приходе. На сей раз Пуфику лавров не досталось. Его сиятельство сердито велел ей отправляться восвояси и дать ему наконец возможность поговорить с дочерью. Раскрасневшаяся дуэнья вылетела из кабинета и, даже не кивнув мне, устремилась к лестнице.

Я напряглась, не в силах отогнать нехорошие предчувствия. Граф Довери слыл в округе интеллигентным, уважительным человеком. С чего бы ему обижать домочадцев? Подумаешь, дочь проспала завтрак! После ночных игрищ немудрено.

Зайдя в просторную светлую комнату, любимую мной за особый книжный запах, я замерла в центре пушистого ковра бежево-коричневых тонов и закашлялась. Не от смущения, нет. От злости. Теперь понятно, почему отец был так сердит. Удивительно, как ещё тумаки не отвешивал направо и налево. Я так была готова драться, кулаки зачесались.

Атмосфера в графском кабинете не имела ничего общего с привычной – рабочей. Сам воздух казался раскалённым или обжигающе морозным, что вернее. А всё оттого, что в глубоком гостевом кресле восседал тот самый «дядя», что испортил мне праздник.

Теперь, разглядев его при дневном свете, я убедилась, он красив и молод – старше меня лет на пять-семь, а не на двадцать, как показалось ночью. Это открытие не радовало, а напротив, ещё сильнее взволновало. Уж не за этого ли инквизитора меня сватают?

Почему инквизитора? Глупость, конечно. Просто такую ассоциацию вызвал у меня проникающий и расслаивающий душу взгляд.

Я могла бы списать ощущения на излишнюю впечатлительность юной особы, живущей среди природных красот и несколько диковатой по сравнению со столичными хлыщами, каковой и была. Но отец! Он достаточно вращался в аристократических кругах и не должен бы теряться в присутствии гостя. К моему удивлению, граф Довери стоял с видом школяра, которого вызвали к директору и грозятся отчислить.

– Доброе утро, – сухо поздоровалась я, намеренно не делая реверанса, как того требовали приличия.

Никто не придал значения моей выходке. Гость продолжал сверлить меня прекрасными очами, вызывая в груди сожаление, – мне бы хотелось тепла и мягкости в этом взгляде. Отец принялся нервно расхаживать по комнате, стараясь не заслонять меня от незнакомца.

– Дина, твоя судьба, наконец, решена. Ты отправляешься в столицу.

– Нет, – резко отреагировала я, – с ним никуда не поеду!

– Поедешь! – сердито возразил мой дорогой папа. Я, признаться, опешила, не ожидая от него такой категоричности, поэтому последовавшие объяснения выслушала с притворным вниманием. – Ты хорошая дочь и не желаешь разорения своей семьи! Наши дела, как оказалось, совсем плохи. Выиграть суд сумеем лишь при высочайшей поддержке, а её не так просто заслужить!

– Как же так? – не смогла смолчать я. – Адвокаты в один голос утверждают, что правда на нашей стороне!

– Правда на нашей, а взятки… – отец нахмурился, – неважно. Тебя это не касается. Его светлость Идиан любезно согласился похлопотать о нас. Император ему благоволит, и с этой поддержкой бояться нечего. Имение и все земли останутся у Довери. Ты ведь тоже этого хочешь?

Теперь папа остановился и посмотрел на меня так, будто я должна была отдать приказ отрубить ему голову, но могла и помиловать.

– Конечно, хочу. Я благодарна его светлости за предложенную помощь, только… Мне-то зачем ехать в столицу? С императором не знакома и вряд ли смогу влиять на его решения.

Замолчала, заметив слёзы в отцовских глазах. Ему было очень плохо! Гораздо хуже, чем мне, это чувствовалось и по страдальческому выражению лица, и по дрожащим ноткам в голосе. Ответить он не успел. Высокий гость поднялся и, чуть изогнувшись, заговорил чарующим баритональным басом:

– Нас не представили. Герцог Идиан Сияющий, к вашим услугам. Возглавляю тайную комиссию в императорской канцелярии.

Я всё-таки вынуждена была сделать книксен, получившийся несколько небрежным.

– Графиня Дианита Довери. Замуж не собираюсь. У меня другие планы.

Красавчик криво усмехнулся:

– Я, конечно, был бы счастлив получить в жёны такую эффектную молодую особу. Люблю строптивых. Однако вынужден вас разочаровать. Тоже не планирую жениться. Вы поступаете ко мне на службу. И это решено окончательно!

Всё происходило, как в дурном сне, когда чувствуешь, что такого быть не должно, пытаешься прервать цепь неприятностей, устаёшь от бессмысленных усилий, осознавая, что наваждение сильнее тебя, и смиряешься, ожидая пробуждения.

Увы, на этот раз кошмар творился наяву. Меня разрывали противоречия. Любимый отец вёл себя неоправданно жестоко – трудно принять отраву из рук обожавшего и всегда баловавшего тебя папы, пусть и ради близких. Идиан Сияющий – мужчина эффектной наружности, к тому же герцог, в которого не грех было и влюбиться, смотрел на меня, как на стрекозу с оторванными крылышками, тоже ради высоких, одному ему ведомых целей.

Я с трудом подавляла желание броситься к каждому из этих двоих и расцарапать лицо. Вместо этого застыла в позе печальной мраморной нимфы, поставленной на другом берегу графского пруда, как символ невозвратимых потерь.

Прочла многостраничный договор три раза, как ни пыталась вникнуть, мало что поняла. Мозг разрывался от сожалений и негодования: меня продали на десять лет в услужение какому-то негодяю за обещание помощи в судебных тяжбах! Ещё вчера никто не придавал значения претензиям всеми презираемого соседа, претендующего на земли Довери, тот рискнул подать в суд и раструбил о своих подвигах на всю округу. Ничего, кроме насмешек, эти потуги не вызывали. Вчера. Сегодня же отец, бледный, как выбеленный лён, с влажными глазами и дрожащими губами объясняет мне, как плохи наши дела.

Имение – лес, речушку, заливные луга, поля и фермы – граф Довери получил от нашего императора Лисандра Ослепительного в благодарность за преданную службу. Отец, тогда только что обвенчавшийся с молодой женой, продал прежнее поместье и большую часть матушкиного приданого, чтобы построить на новых землях великолепный дворец. Кому могло прийти в голову подвергать сомнениям благодеяния императора? Только сумасшедшему, каким и был наш сосед. Я не верила, что суд примет решение в его пользу. Да никто не верил до этого момента! Объяснить перемену отцовских мыслей я не могла, поэтому чувствовала себя обманутой.

Зачем? Зачем родной папа решил выпроводить меня из дома?

– Ты должна это сделать, доченька, – умолял отец. Лишь на миг по его лицу пробежала тень сомнений, тряхнув головой, папа отогнал их и продолжил уговоры: – Подумай, ты будешь жить в столице, работать на ответственном посту, заведёшь новые знакомства…

– Папа, ты знаешь! Я собиралась поступать в художественную академию! Когда рисовать, если нужно каждый день по десять часов проводить в конторе?

– Дина! Войди в моё положение! Ты взрослая, а у меня ещё Офиния на руках. И мама… ваша мама! Неужели ты хочешь, чтобы нас выбросили на улицу?