Врата

Новую живность Киран творить не стал, а замер, прикрыв глаза. Кажется, он слушал невидимого собеседника, и Калки догадывался кого именно. Агни. Бог Огня, порой игнорирующий носителя своей Искры, предпочитал возиться с ребенком. И вот, словно бы желая подтвердить догадку отца, Киран призвал в правую ладонь алое пламя, но на левой оно оказалось голубым, как у химер. Мальчик медленно свел ладони вместе и расплылся в восхищенной улыбке, когда две его силы смешались в одну единую изумрудного цвета.

Это было чем-то новым, доселе невиданным среди благословенных богами воинов. Значит ли это, что сын в свои четыре превосходит по силе магической и химер, и векш, и самого Калки? Нет, силой мало владеть, надо еще научиться ею пользоваться. Но наличие изумрудного пламени подтверждало иные догадки. Агни настоял на рождении мальчика и вместе с рекой одарил того своей милостью не затем, дабы было кому занять место вождя истинно бессмертных после Калки, а затем, чтобы править вместо него. Править не только в этом рождение, но и многие инкарнации после.

Отец Пуниты обещал привести войско, чтобы химеры, сторожившие Врата, смогли хоть немного отдохнуть. Его люди не могли использовать магию ни для боя, ни для быта, потому уступали по силе и богатству Ти Нагараму, отчего Калки был вынужден делать им поблажки. То им урожай надо собрать, а рабочих рук не хватает, то теперь вот река разлилась в несезон. Но ведь и не рассоришься в такое время, когда векши могут в любой момент вернуться и снова напасть. Потому пришлось устраивать еще один праздник, теперь уже для гостей, и стараться не хмуриться, глядя, как из нижнего города к цитадели поднимается караван во главе с Ратаном.

На нем алели праздничные одежды, на шее висела гирлянда из белых цветов. Он вел за собой белого буйвола, чьи рога украшали красные ленты, а в повозке лежали богатые дары для Агни. Поравнявшись с Калки, Ратан коротко поклонился, как равному, и улыбаясь произнес:

– Да не погаснет огонь в ваших очагах, жителя Ти Нагарама. Особенно в твоем, сынок!

Калки был старше Ратана на семь осеней, и Рамеш с Сураджем успели подарить ему двух внучек и внука. Из-за малых деток река не пустила вдовых невесток к мужьям на погребальные костры, и теперь они с дочерями жили с остальным жрицами, покидая свою обитель лишь по праздникам или ради ритуалов. В то время Калки, нуждаясь в воинах и оружие, объявил, что наследовать ему будет сын, рожденный от Пуниты. Внука Нараяна отдали Ратану в ученики. Мальчик и сейчас находился при тесте, но никакого интереса к родственникам не проявлял.

В отличие от Кирана, расцветшего яркой улыбкой при виде деда. Ратан принял его из рук матери, расцеловал в обе щеки и усадил на повозку рядом с Нараяном, поводья же отдал Калки. В момент передачи люди, идущие в караване следующими, низко поклонились и замерли в ожидании. Калки кивнул им и, жестом подозвав Виджая, объявил:

– Мой побратим поможет вам разместиться. Вы сможете совершить омовение и отдохнуть с дороги. Девы реки уже приготовили для вас угощение. Священный Огонь для ваших даров я призову на закате.

Толпа разразилась одобрительным гулом и двинулась дальше вверх к цитадели.

Они засиделись до глубокой ночи, споря о том, как лучше поступить в их долгой борьбе с векшами. Ратан призывал вести войска за Врата, чтобы вырезать чужаков с корнем. Виджаю претила подобная кровожадность, но он призывал к осторожности, предлагая отправить небольшой разведотряд проверить, что там вообще есть в мире векш. Калки смотрел на сотворенные им шары света, а видел улыбающегося деду Кирана, у которого он подсмотрел новую руну. Если Нараяну велели остаться с матерью, хотя мальчик того не желал, то Кирана Ратан нес до самого Храма Огня, а там неохотно передал Ями. Сестра знала свое место, но также отлично понимала необходимость усмирить гордость перед гостями, потому взяла на себя роль няньки, пока Пунита прислуживала за ужином. Потом обе женщины остались подле ребенка, и одна из них внимательно вслушивалась в споры мужчин, другая сидела погруженная в собственные мысли. Калки ждал проблем от обеих, но больше всего от сына, причем гораздо раньше, чем тот вырастет.

У истинно бессмертных никогда не случалось проблем с наследованием, ведь правитель Ти Нагарама главный ритуал – Воззвание к Агни – передавал своему приемнику перед самой смертью. Пока еще ни разу не случалось, что не удавалось научить или не успеть рассказать. Ритуал был простым и понятным, давным-давно его знал каждый мальчишка племени, но люди просьбами своими утомили Агни, и повелел он, чтобы с ним мог общаться только избранный им вождь. Учителя и родители говорили Калки, что он становился правителем в каждое свое воплощение и был вождем истинным, в то время как остальные лишь наместниками. Он даже имя всякий раз получал вечное – Калки, и никогда бы не поверил, что Агни однажды захочет себе другого собеседника. Никогда раньше, сейчас же само существование Кирана словно бы кричало об обратном. Следовало проверить, умеет ли мальчик взывать к богу, и если да, то задуматься.

– А что скажешь на это, Калки? – не дал поразмыслить здесь и сейчас Ратан.

– Думаю, побратим прав. Какими бы сильными ни казались химеры, им почти неведом отдых, а соваться в таком состоянии в чуждый мир к добру не приведет. Войску нужна смена, да и ты давно не бывал у Врат.

Вряд ли он ожидал услышать другой ответ, иначе не стал бы намеренно задерживаться по дороге в Ти Нагарам, но тень недовольства все равно промелькнула на лице Ратана.

– Я не отказываюсь принять участие в охране Врат, ведь стоящие там войска охраняют и мой город тоже. Просто хотелось побыть чуть подольше с внуком – так уж радостно на сердце становится от его улыбки.

– Понимаю, – в тон ему ответил Калки, и всем стало ясно, что на уступки он не пойдет.

Приехавшие с Ратаном советники еще пытались торговаться, но слабо и неуверенно, их аргументы легко отбивал Виджай, даже вмешиваться не приходилось. В итоге они сторговались, что часть мужчин, пришедших с Ратаном на праздник, отправятся к Вратам, где и останутся, пока все химеры по очереди не побывают в родном доме хотя бы дней пять. Конечно, несложно было догадаться, что они так и планировали изначально, зато следующего никто не ожидал.

– Раз уж с главным разобрались, может, поговорим о сердечном? – Ратан широко улыбнулся и посмотрел туда, где у Пуниты на руках спал Киран, укрытый ее сари как покрывалом. – Знаю, мальчику нет еще семи, но ты сам видишь, какой он умный не по годам. Подобрал я ему хорошего учителя…

– Зря, – не желая дослушивать предложение, которое нельзя принять, перебил тестя Калки. – Киран уже обещан в ученики Виджаю. Да и вряд ли твой учитель поможет обуздать мальчику огонь, что горит в нем ярче праздничных костров.

– Огонь? – удивление получилось самым настоящим, причем не только у Ратана, но и у Пуниты, поднявшей на мужа глаза.

«Проболтался» – подумал Калки, но отступать было поздно.

– Огонь. Не думал же ты, что в МОЕМ сыне не будет огня? – в голосе его послышался треск Изначального Пламени.

Агни решил подыграть, значит, и впрямь надеялся на ребенка больше, чем на его отца. Зато после вмешательства бога никто не захотел спорить с озвученным решением. И только Ями не смогла сдержать торжествующую улыбку.

Воины уходили на рассвете. Калки лично открыл для них арку портала, ведущую сразу к лагерю химер подле Врат, и теперь смотрел уходящим вслед, а видел заградительные костры и почерневшую от теней землю. Не выспавшийся Киран стоял рядом и держался за дхоти отца, как слоненок за хвост матери, боясь потеряться. Мальчика привлекали огоньки по ту сторону портала, они же его пугали, заставляя внутренний огонь гореть еще ярче. Может, и нет в нем никакой беды? Калки перехватил теплую ладошку и поднял сына на руки, Киран обхватил его за шею и прижал голову к голове. И что-то дрогнуло и стало плавиться в груди, где еще шесть осеней назад билось сердце, но опоздавший к отправке войска Ратан одним лишь появлением разбудил приутихшую было злость.