Страница 12 из 66
- Да, брось, - рассмеялся Вадим, не чувствуя при этом ни капли веселья. – Кто тебе позволит-то? Я давно вырос. Уж как-нибудь сам разберусь.
- Твоя правда, - неожиданно согласился отец. – В твои годы у меня уже была семья и трехлетний ребенок. Нам с твоей матерью пришлось слишком рано повзрослеть, и взвалить на себя груз ответственности за нашу беспечность. Но тут уж ничего не поделаешь – так сложилась наша с ней жизнь, и наши обстоятельства. У тебя все иначе, и слава Богу. Да, ты уже взрослый. В состоянии сам принимать решения. Но ты упускаешь одну важную деталь - я все еще твой отец! И буду им до гробовой доски! А значит, несу нехилую ответственность за тебя, и твое благополучие! Я матери твоей обещал, что не позволю тебе оступиться. И я намерен сдержать… свое обещание. Хочешь ты того, или нет!
- Безмерно рад, безумно благодарен, - усмехнулся Вадим. – Могу спать спокойно! Ты только… поясни, что задумал? Или я должен сам догадаться?
- Не дерзи мне, - улыбаясь, отец похлопал его по плечу. – Мое терпение не безгранично. А крайние воспитательные меры еще никто не отменял!
- О чем ты? – устало выдохнул молодой человек. – Какие еще меры?
- Те самые, - выдал родитель, выдержав паузу, - которые меня очень просили принять в отношении тебя. Я же, по мнению некоторых, сына… черте как воспитал. Вот и обязан теперь вмешаться и разрулить ситуацию.
- Ты о Машке, что ли? – догадался Вадим. – Забей. Нечего там разруливать.
- У меня на этот счет иное мнение.
- Я ведь уже извинился перед этими выскочками! Разве этого недостаточно?
- Твои извинения не приняли.
- Не мои проблемы!
Отец красноречиво молчал, иронично вскинув бровь. Ждал чего-то.
Вадим же вновь вспылил, вспомнив о недавно пережитом унижении:
- Ну, что? Что еще от меня нужно? В ножки им упасть? Ручки расцеловать?
- Достаточно просто оставить девушек в покое! – строго отчеканил родитель. – И ты, сын… прямо сейчас дашь мне слово, что именно так и поступишь!
«Я? Нет! Не могу!»
- Да кто их трогает? – проворчал недовольно. - Сами вечно нарываются!
- Вадим! – прозвучало строго и бескомпромиссно. Понимая, что отец не уймется, пока не услышит от него желаемого, он сокрушенно кивнул:
- Ладно. Твоя взяла. Не будут сами нас провоцировать, никто их не тронет.
Себя же клятвенно заверил:
«Последний шанс. Я дам этим выскочкам последний шанс. И если они им не воспользуются, то будут иметь дело со мной. И тогда я им… не завидую!»
- Вадюшь, ты скоро? – окликнула его Ксюха. – Я соскучилась!
Машинально обернувшись на ее голос, он кивнул.
- В общем, бать, я тебя услышал, - обратился было к отцу, намереваясь попрощаться до вечера. - И если мы закончили…
Но тот никак не отреагировал на его слова. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Будто сквозь него. И так… пристально, сосредоточенно. Даже хищно.
Не сдержав любопытства, Вадим проследил за взглядом родителя, и сам завис. Представшая взору картина и раздражала, и умиляла одновременно.
«Стекловы… снова эти Стекловы!»
Очевидно, девушки ссорились. Вернее, Аня что-то эмоционально высказывала Машке. Последняя же, стиснув в объятиях старшую сестру, принялась активно расцеловывать ту в щеки, повторяя точно заведенная:
- Прости-прости-прости! Я больше так не буду! Можешь даже треснуть меня!
В конце концов, Аня сдалась. Крепко обняла ее в ответ и поцеловала в висок.
А Вадима, вдруг, кинуло в жар от внезапного открытия…
«Я же… пахну ей! Как такое возможно? Я чувствую. Ее запах. НА СЕБЕ!»
Легкий аромат женского парфюма (который Вадим не распознал раньше, но отчетливо ощущал прямо сейчас), казалось, намертво въелся в его кожу. Заполнил ноздри и просочился в легкие, подобно сильнейшему дурману.
Манящий. Гипнотический. Цветочный. А главное – приятный. До безумия приятный! Им хотелось дышать Упиваться. Поглощать вместо кислорода.
С трудом понимая, что творит, Вадим принюхался к своей ладони – единственному возможному источнику аромата. Ведь прикасался к Ане он именно этой рукой. Именно в ней стискивал ее хрупкое запястье… несколько бесконечно долгих минут. А куда люди, как правило, наносят духи? Верно!
Как раз на запястье. Пребывая будто в трансе, он глубоко вдохнул. Что ж… догадки подтвердились. Нежный шлейф окутал его, подобно кокону. Сердце дико загрохотало в груди. Веки налились свинцом, вынуждая зажмуриться.
«Выходит, не соврал Клюев!» - пронеслось в голове. – «И правда, вкусная!»
Уловив ход собственных мыслей – паскудных и нелогичных, Вадим торопливо запихнул ладони в карманы брюк. Открыл глаза и нахмурился.
Странные ощущения, охватившие все его нутро, откровенно напрягали.
Раздражали. Сбивали с толку. И ему не нравилось это. Совсем не нравилось.
Появилось навязчивое желание как можно скорее смыть с себя эту… дрянь.
«Невероятно стойкую дрянь!»
Передернув плечами, дабы хоть как-то избавиться от сковавшего его ступора, Вадим коротко бросил отцу, все еще глазеющему на сестер-Стекловых:
- Ладно, пора мне. Увидимся дома.
Развернувшись, он уверенной поступью направился… нет, не к друзьям. И не к Ксюхе, которая ждала его с видимым нетерпением. Сперва решил все-таки наведаться в туалет и хорошенько вымыть руки. Но, оказавшись в уборной, наедине с самим собой, Вадим приступил к задуманному… далеко не сразу.
Ведомый… черт знает, чем… ощущая себя полным дегенератом, под громкий рев пульса… он вновь прижал ладонь к лицу. Ту самую ладонь. Вновь зажмурился и стиснул зубы, прокручивая в памяти недавние события.
Кадрами киноленты в сознании мелькало то, что навсегда… на гребанную вечность отпечаталось у него на подкорке – Стеклова в объятиях Клюева.
Да, план с Машкой вышел из-под контроля. С треском провалился.
Но почему? Почему в этом замесе на главных ролях оказалась ее старшая сестричка? Мало того, что Никитос перепутал спальни девушек, так еще и в кровати у Аньки побывать умудрился. А потом? Что эти двое творили потом? Он же поцеловал ее! У всех на виду!
«Конченный идиот!»
Вадим скривился. Его чуть не вырвало от омерзения. И тогда, и сейчас.
«Вот как? Как защитницу-Аннушку вообще можно было поцеловать?»
Нет, она не уродина, конечно. Вовсе нет. Совсем напротив. И все же…