Горячо

- Ну, чтобы гладко всё прошло, - пыхтит Захар Ильич, поднимая бокал.

Чокаемся.

И тут за дверью гремит.

Так оглушительно гремит, будто весь дом там под землю разом ушёл, и остались только мы каким-то чудом.

- Лежать!...Мордой в пол!...Кому сказал!

Отрывистые хриплые крики как лай. В комнате в миг суматоха. А за пределами дикий шум и, кажется, драка. Глухой, бьющий по перепонкам звук как выстрел через глушитель. Ор. Мат.

Долго не думая, падаю сразу на пол, убирая руки за голову. Пока разберутся кто есть кто - лучше так. Мои же «коллеги по несчастью» наоборот начинают метаться в панике по кабинету, пуча глаза, и хватая друг друга. Мещерюк достаёт пистолет из кобуры. Меня в холодный пот кидает. Дебил, убери!

Но всё это какие-то секунды, которые в обычной жизни я бы даже не заметил - просто моргнул и всё. Толком никто не успевает ничего - ни сделать, ни сообразить, как дверь уже выносят, и забегают ребята в балаклавах, по форме, с автоматами. Рычащими злобными окриками всех укладывают на пол. Мещерюк получает по рукам, а затем и по морде, и подкошенный падает рядом со мной.

Чисто сработали.

Выдыхаю. Блять...

Дальше как в тумане. Пока всех обыскивают. Наручники, по очереди поднимают. Где-то на заднем фоне кто-то в доме тонко визжит . Видать девчонок, разгуливающих тут, вылавливают. И персонал.

Девчонок.

Сейчас и Маринку мою до смерти перепугают. И так вдруг колет беспокойством за балбесишну эту сладкую, что жалею, что в последний момент не сказал.

Уж наверное бы не сдала...

29. Марина

29. Марина

Тимур уже ушел, а мне теперь не уснуть.

Неясное тревожное предчувствие зудит холодком где-то внизу живота.

Я не понимаю, почему он меня не отпускает. Зачем я ему?

Хочет настоять на продолжении? Но это ведь глупо. Он должен считать, что для этого достаточно обратиться к Каперскому. Задело, но что не дала личный контакт?

Я не знаю…

Вздохнув, выползаю из-под одеяла, шлепаю босыми пятками в ванную. Идти немного…дискомфортно, и от этого мои щёки заливает румянец. Воспоминаниями жжёт почти так же сильно, как между ног после всего, что мы делали.

Я не буду говорить, что это только он. Мне немного стыдно в этом признаться даже самой себе, но мне было охренительно, я не была против.

Божечки… Если бы это был просто секс после свидания - я бы сейчас прыгала от счастья до потолка, тайком раздумывая, как могли бы выглядеть наши дети.

Но, учитывая ситуацию, я бы не хотела встретиться с этим человеком ещё хоть раз.

Да и в качестве кого? Рассказывать ему, что я не такая?!

Что за бред! Даже самой смешно.

Говорят, нельзя два раза произвести первое впечатление. Я с этим полностью согласна.

Упругие струи воды смывают в меня запахи прошлой ночи, но они всё равно щекочут нос фантомными воспоминаниями. Будоражат. Внизу так зудит и тянет, будто я до сих пор ощущаю его член внутри. Везде. Прикрываю глаза. Дыхание учащается. Омывает жаром, а горячая вода, льющаяся сверху, лишь усиливает это томное ощущение. Боже, мы столько трахались, а я ещё хочу…Это что-то наркотическое.

Тряхнув головой, прогоняю пошлые мысли усилием воли. Быстро домываюсь и, завернувшись в халат, возвращаюсь в спальню. Время летит к обеду - за окном слепящее зимнее солнце, отражающееся от белоснежного снега. Кружу по комнате, одеваясь. Хотя с гардеробом у меня явные проблемы. Бюстик, трусы, стеклянные стриптизерские босоножки и кожаные штаны с не застегивающейся на заднице сломанной молнией. Кофта моя осталась у Анжелы, ботинки тоже. Одна шуба висит на вешалке в гардеробе на входе. Если не встречу старшую эскортницу и не заберу у неё одежду - придётся ехать прямо так - в шубе на голое тело, расстегнутых штанах и босоножках. Класс.

Впрочем, плевать. Лишь бы уже сбежать отсюда. Время идёт, и тревожное предчувствие всё настойчивей звенит внутри с каждой утекающей минутой.

Вспоминаю про прослушку, оставленную в кабинете Жиренко и холодею от вспыхнувшего предположения. А вдруг сейчас найдут?!

Переполох начнется…По камерам будут смотреть, кто ходил туда…

Быстрей бы уехать отсюда, а!

Прыгаю по комнате, с трудом натягивая на себя штаны. На последней стадии приходится лечь на кровать - бёдра никак не хотят втискиваться в эту пыточную одежду обратно. Вся взмокшая, выдыхаю, когда задница наконец пакуются в черные брюки. Молния игриво расползается под поясницей, являя миру мои черные трусы. Ну и ладно…

Не зная, чем ещё себя занять, снова беру томик Донцовой и, зарывшись в одеяло, невидящим расфокусированным взглядом пытаюсь что-то читать. Ничего не усваиваю, чутко прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Жду, что в любую минуту войдёт охранник и скажет, что мне можно идти.

Жду…Жду…

И вздрагиваю всем телом, подпрыгивая на кровати, когда слышу какой-то приглушенный грохот внизу. Резкие окрики долетают пугающим звуком даже сюда, ко мне в комнату. За дверью начинается переполох, матерятся охранники, топот. Бегут куда-то. Внизу так и грохочет. Похоже на выстрел. У меня сердце в пятки уходит. Пульс частит. Не успевая подумать и движимая инстинктом, подлетаю к двери. Приоткрываю.

В коридоре пусто. Никого.

Заозиравшись, выхожу из комнаты, поправив халат. По стеночке медленно продвигаюсь к лестнице,ориентируясь на шум внизу и готовая в любой момент рвануть обратно в комнату. Сердце грохочет.

Что там происходит?

Перед поворотом делаю глубокий вдох, набираясь смелости, чтобы выглянуть.

И всё равно, чуть в обморок не падаю, когда оказываюсь лицом к лицу с огромным мужиком с автоматом и в балаклаве. Язык куда-то в горло западает, шокировано хриплю, наблюдая, как он словно в замедленной съемке, делает ко мне шаг, улыбаясь в прорези шапки.

- О, ещё одна, - хмыкает, кивнув товарищу, появившемуся за его спиной, - Давай, шлюшка, вниз, к остальным. Борт, отведи.

- Ага, - кивает второй, - Шагай, красотка, - насмешливо, почти беззлобно, но ощутимый толчок в спину, от которого я чуть кубарем не лечу с лестницы, смазывает ощущение добродушного парня.

- Что здесь происходит? - озираюсь на мужика в форме, пока направляемся в холл.

Молчит. Но я и так быстро соображаю, оправившись от первого. почти животного испуга.

Нашивки, форма, балаклавы, оружие…

Кажется, за Жиренко пришли без всяких наших расследований.Облегчение накатывает волной. Как и лёгкое разочарование, что сенсации уже не будет.

- Знаете, я журналист, - решаю сообщить ведущему меня мужику.

- Хочешь попользоваться моим микрофоном? - ржет в ответ, ни капли не впечатлившись.

- Я серьезно! - возмущаюсь и чуть торможу, за что тут же получаю ещё один тычок в спину.

- Слушай, мне по хрен. Начальству расскажешь.

Сворачиваем в холл. Тут толпа. Спецназ, менты, в штатском. Прислуга, охрана Жиренко на полу с заведенными за голову руками. Девочки охраняемой, сверкающей телами и стразами стайкой жмутся в углу в у окна. испуганными не выглядят - мило перешучиваются с мужиками в балаклавах.

- Подружки твои, присоединяйся, - хмыкает мой конвоир, снова подталкивая в спину в их сторону.

- Я же сказала, что журналистка, - торможу.

Раздраженно чешет шапку на затылке, устало сверкнув на меня глазами в прорезях. Обводит взглядом людей вокруг и, перехватив меня под локоть, тащит к мужчинам, стоящим около лестницы на цокольный этаж. Оттуда гуськом выводят мужчин в наручниках. Одного узнаю. Кажется, это Кальтин…Сердце как-то странно болезненно сжимается. А Керефов? Получается, тоже повязали. Это идиотизм, но мне его жаль.

- Иван Григорьевич! - орёт мой провожатый, подводя к лестнице ближе, - Эта говорит, что журналистка. Желает пообщаться.

Один из мужчин, невысокий и будто весь квадратный лысый дядька в ментовской форме, упирается в меня въедливым взглядом.

А вместе с ним ко мне оборачивается стоящий рядом…

Сглатываю мгновенно застрявший в горле сухой ком.