Страница 30 из 51
После гибели Булавина, Драного и Хохлача Игнат Некрасов 19 июля созвал в Царицыне круг. Обсуждали планы дальнейших действий. Игнат предложил идти с царицынской артиллерией на Черкасск. Павлов и его голытьба предложили другое: пока сидеть в Царицыне, потом «итти Волгою на море». Эти разногласия имели печальные последствия. Некрасов с отрядом ушел на Дон. Павлов с тысячью человек остался в Царицыне, к которому вскоре из Астрахани подошел полковник Левингстон тоже с тысячью воинов. Павловцы решительно сопротивлялись, но все же бежали по Волге на лодках, потом, потопив их, пешком добрались до Паншина; с новыми людьми, которые пристали к ним по пути, их стало 3 тыс.
Каратели постепенно брали верх. П. И. Хованский с войском, вышедшим из Казани, вытеснил восставших с Волги. Полковник И. В. Болтин двигался из Казани же на Козлов. Острогожские командиры - полковник И. И. Тевяшов и подполковник В. Рыкман - 26 июля под городом Ровенками на реке Айдар почти полностью уничтожили повстанческий отряд Е. Ларионова из 500 человек (в том числе 350 бурлаков), 420 было убито вместе с атаманом, другие взяты в плен. В этот же день Долгорукий подошел к Черкасску со стороны Аксая - правого рукава Дона. Зерщиков и старшины винились перед ним - «слезли с лошадей, подошли к нему, положили знамена и легли на землю с просьбою о прощеньи». На следующий день они же привели к князю сына Булавина Никиту, брата Ивана, сына С. Драного Михаила и др., всего 26 повстанцев. 28 июля жителей многих станиц приводили к присяге. 200 булавинцев казнили по приказу Долгорукого. 4 августа в Черкасске посадили на кол голову, руки и ноги самого Булавина.
Между тем объединили свои отряды Некрасов и Павлов. К Некрасову в Паншин, расположенный на Дону, в том месте, где он ближе всего подходит к Волге, стягивались с разных сторон люди, в том числе из Черкасска и соседних с ним станиц.
Но против них со всех сторон шли войска Петра. 8 августа из Черкасска к Паншину направились войско -Долгорукого и часть донских казаков во главе с домовитыми. Туда же от Волги спешил Хованский. К Некрасову продолжали идти недовольные люди, в их числе - Голый с 2-тысячным отрядом. В Есаулове собралось из 16 станиц до 3 тыс. человек.
Двигаясь скорым маршем, Долгорукий не дал соединиться Голому с Некрасовым, перерезал пути от Есаулова к Паншину. 22 августа он осадил Есаулов, повстанцев в котором возглавлял походный атаман Василий Тельный. На помощь есауловцам поспешили из Паншина Некрасов и Павлов. Каратели (1,5 тыс. регулярного войска, конница Шидловского, донцы) пошли на приступ. Повстанцы встретили их огнем («жестоким боем») из пушек и «мелкого ружья». Долгорукий отступил. Но на следующий день есауловцы, «видя… что им в том городе не отсидеться», а Некрасов не успеет прийти на помощь, сдались. Долгорукий приказал четвертовать В. Тельного, двух старцев-раскольников, казнить более 200 человек - каждого десятого (виселицы ставили в городке, пускали на плотах по Дону), остальных привести к присяге.
В тот же день, 23 августа, у Паншина каратели разгромили 4-тысячный отряд повстанцев («кроме жен и детей»), шедших с обозом в 1,5 тыс. телег к станице Голубой, к Некрасову.
Таким образом, в течение одного дня царские воеводы разбили 7 тыс. восставших. Больше половины их были убиты, потоплены, казнены. Узнав об этих поражениях, Некрасов, Павлов, Беспалый, Лоскут с 2 тыс. повстанцев, находившимися в районе Нижнего Чира, «побросав… пожитки», переправились через Дон и с женами, детьми ушли на Кубань.
На Северском Донце продолжали действовать восставшие во главе с Голым и Тихоном Белгородцем. 4 ноября под Решетовой станицей Долгорукий разбил Голого (7,5 тыс. человек). Этого храброго атамана взяли в плен только 2 февраля следующего года.
Каратели беспощадно расправлялись с участниками движения: тысячами убивали в сражениях, сотнями вешали в ходе расправ, выжигали станицы. Все новопоселенные городки предали огню и мечу.
В ходе подавления восстания на Дону погибли многие тысячи его участников. Долгорукий и другие каратели, офицеры и солдаты, получили награды - земли, деньги.
Крестьянская война продолжалась и после погромов на Дону. В районе Саратова вели борьбу повстанцы из донских верховских городков, крестьяне, служилые люди из Воронежа, Валуек и других мест. На реках Медведице, Терсе «стояли» отряды восставших, против которых власти посылали регулярные части, калмыков хана Аюки. С Кубани в 1709 г. приходили на Дон агитаторы от Некрасова, которые приводили в «волнение» казаков, звали их к себе. В мае следующего года сам Некрасов с 3 тыс. казаков, калмыков и кубанских татар появился на реке Берде.
В эти же два года (1709 - 1710 гг.) крестьянское движение продолжалось в Воронежской губернии и многих уездах, расположенных к северу, северо-западу от Области Войска Донского. Движение продолжалось на Нижней Волге, оттуда перешло в Среднее Поволжье. Крестьянские волнения происходили в губерниях Саратовской, Нижегородской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Московской, Тверской, Калужской.
В целом крестьянское движение охватило в эти годы почти 60 уездов Европейской России.
Как и в предыдущих крестьянских войнах (в начале, во второй половине 60-х - начале 70-х годов XVII в.), в этом восстании движущими силами были крепостные, дворцовые, монастырские крестьяне, посадские и служилые люди (среди всех них немалое число тех, кто бежал из разных мест и осел на Дону и его притоках), донские казаки (прежде всего голытьба; часть домовитых - в качестве попутчиков в начале движения, в целом же они были на стороне душителей восстания). Участвовали в войне солдаты, драгуны, стрельцы, городовые казаки, пушкари и прочий мелкий служилый люд. Среди повстанцев немало было работных людей, бурлаков с лесных пристаней, где заготавливался корабельный лес, речных судов и плотов, рыбных и соляных промыслов. Поселения раскольников по Хопру, Медведице, Чиру, вокруг Козлова и Тамбова тоже дали многих участников Крестьянской войны. Их веру разделяли выдающиеся ее предводители - Некрасов, Голый, возможно, Булавин, Хохлач.
В идеологии участников третьей Крестьянской войны, как и у их предшественников в XVII в., наиболее ясно, отчетливо выявляются антикрепостнические мотивы, стремления. Прелестные грамоты, «письма» Булавина и других атаманов призывают бить, «сажать в воду», разорять князей, бояр, дворян, помещиков и вотчинников, панов и арендаторов, воевод и старшин, подьячих и прибыльщиков, «немцев» и неправедных судей, «обидчиков», тех, кто «неправду делает»; одним словом - всех, кто олицетворял, осуществлял гнет и насилия по отношению к народным низам, угнетенным.
Правящих лиц, бояр и воинских командиров - «полководцев» они делили на «худых» и «добрых», «хороших» и «злых супостатов». Верили в «доброго царя» Петра I, которому отправляли письма с просьбами, угонорами, по потом, по мере того как начали понимать, что нет надежды на его помощь и управу, - перешли к угрозам (уйти с Дона в подданство к турецкому султану на Кубань, противиться его «полководцам», если они будут разорять казачьи городки). В конце мая 1708 г. Булавин даже запретил под страхом смертной казни упоминать имя Петра I, не говоря уже о повинной ему.
Конечно, не все были согласны с подобной постановкой вопроса, но важно и характерно то, что часть повстанцев разделяла такой взгляд. А он свидетельствовал о том, что в народной среде уже тогда, при господстве в целом царистской идеологии и психологии, проявлялось стремление отойти от устоявшихся в течение многих столетий взглядов и привычек.
Булавин говорил однажды о том, что он хочет в Черкасске «побить стариков за их неправду, что они реку продали бояром». Казаки-повстанцы хотели, чтобы царь не только дал им «милосердое» прощение, но и сохранил за ними право жить «по-прежнему… по казачьей обыкности». Тем самым все они стремились к тому, чтобы жить по-старому на Дону с его вольностями, самоуправлением, без вмешательства «бояр», т. е. царских воевод и начальников, принимать к себе беглых «но старине».