Страница 6 из 58
В Речи Посполитой самозванец при поддержке ряда польско-литовских магнатов и папской курии, представленной в Польше нунцием (послом) Рангони, объявляет себя «царевичем Дмитрием», будто бы спасшимся после угличских событий 15 мая 1591 г. Во время переездов из одного города в другой он встречает в Самборе Марину Мнишек — дочь сандомирского воеводы Юрия Мнишка. Она становится его невестой. Ей и ее отцу он обещает деньги и земли в России, если восстановят его «законные права». G разрешения короля Сигизмунда III и сейма он набирает добровольцев из польской шляхты, жаждущей поживы. Ему оказывают немалую денежную помощь. Численность его отряда быстро растет, и в октябре 1604 г. Лжедмитрий I переправляется через Днепр и появляется в Северской Украине — в местах, граничащих с юго-западными уездами России, которые вот уже несколько лет служили местом сосредоточения большого числа беглых и исходной базой действий повстанцев по направлению к центру страны.
Обстановка благоприятствовала самозванцу. Огромные массы исстрадавшихся людей, потерпев поражение в ходе народных выступлений 1601–1603 гг., снова и слова поднимаются на борьбу. В стремлении улучшить свое положение они обращают взоры в сторону «хорошего царевича», который, по слухам, спасся в 1591 г. и теперь должен явиться, чтобы избавить Россию от «плохих» правителей — Годунова и его бояр.
Еще до прихода войска Лжедмитрия население страны после подавления восстания Хлопка продолжало волноваться, поднималось на восстания. «На Рязань для разбойников» в 1604 г. посылали воевод Я. Я. Вельяминова, И. И. Волынского. Восстали «мужики» Околенской волости, которые вместе с «кромчанами» «приходили на орловские места (т. е. в окрестности Орла. — В. Б.) войною»[12].
Самозванец накануне вступления в Россию старательно подогревал ожидания и мечты крестьян, холопов и посадских. В пограничные области из Речи Посполитой он и его клевреты направляют «прелестные грамоты». У него побывало немало ходоков из числа русских людей. Быстро распространяются вести об «истинном царевиче». В нем угнетенные увидели спасителя, избавителя от всех своих бед. На него они возложили надежды и массами переходили на его сторону, выступая против годуновских воевод и бояр-притеснителей.
Уже в октябре 1604 г. на сторону самозванца, вступившего в пределы России, переходят Моравск и Чернигов, в следующем месяце — Путивль и Рыльск, Севск с Комарицкой волостью, Курск и Кромы. Его войско быстро увеличивается. В него вливаются запорожские казаки, жители городов, сел и деревень Северской Украины. В январе 1605 г. силы самозванца насчитывают 15 тыс. воинов.
Правда, поначалу не все идет гладко. Упорно обороняется гарнизон Новгорода-Северского. А 21 января 1605 г. около села Добрыничи под Севском 23-тысячная армия Лжедмитрия I терпит сокрушительное поражение от 20-тысячной годуновской армии боярина князя Ф. И. Мстиславского.
Но ни эта. ни другие неудачи, которые заставляют самозванца падать духом и помышлять о бегстве в Польшу, по приводят к поражению его дола. Наоборот, он одерживает одну победу за другой, и причина их заключается в том, что под его знамена встают массы крестьян и холопов, посадских людей и служилого люда. Жители городов открывают ему ворота, изгоняют и избивают тех воевод, которые остаются верными Годунову и отказываются поверить в «истинного царевича». На огромной территории к югу от реки Оки, от Днепра на западе до Волги на востоке, быстро распространяется пожар народной войны против «боярского» и, стало быть, «плохого» царя Бориса. Все ждут воцарения правителя «хорошего», «доброго».
Лжедмитрий I с самого начала раздает налево и направо обещания всем слоям населения России. Правда, реальные блага он обещает дворянам и купцам; бедняки же слышат только демагогические посулы — пустые слова об освобождении от власти Годунова и притеснений его бояр. Однако и это в глазах широких народных масс имело большое значение и поднимало на антифеодальную борьбу, вернее — на се продолжение, поскольку она началась за несколько лет до появления самозванца.
В народном движении второго этапа Крестьянской войны (1604–1606 гг.) приняли участие крестьяне, холопы, посадские люди, приборные служилые люди (стрельцы, казаки) юго-западных, южных, юго-восточных районов страны, собравшиеся сюда беглые крестьяне, холопы и, наконец, прибывшие на помощь запорожские и донские казаки.
На этом этапе в события включаются представители господствующего класса — некоторые из них переходят на сторону самозванца добровольно, другие — по принуждению.
Каждая из действующих в это время сил преследует свои цели. Лжедмитрий I, используя народное движение против Годунова, властей и феодалов, рвется к власти и почестям, деньгам и славе, чтобы в будущем опереться на русских и иноземных феодалов. Русские дворяне и бояре, тоже воспользовавшись стихией народного восстания и страшась его больше, чем самозванца и иноземцев, стремятся сбросить ставшее ненавистным и им правление Годунова, чтобы добиться новых земель и укрепления своей власти над угнетенными простолюдинами. Народные низы тешат себя несбыточными надеждами на то, что «хороший», «истинный» царь, восстановив с их помощью свои «законные права», облегчит их положение, а они рассчитаются с обидчиками, сбросят ярмо порабощения. Несмотря на то что все эти силы вместе выступали против Годунова и его ставленников, единства между ними в смысле наличия одинаковых конечных целей борьбы не было и быть не могло.
Обещания «вольности» и «благоденственного жития», щедро раздававшиеся самозванцем, казались многим на первых порах реальными и выполнимыми. Войска самозванца, направлявшиеся к Москве, выполняли его строгий приказ не обижать местное население, помогавшее ему в войне против годуновской армии. А последняя, наоборот, по прямому указанию правительства устраивала массовые и беспощадные расправы, громила и сжигала города и селения, изменившие Годунову.
Путивль и окрестные северские земли, польскую ук-раину, поддерживавшие его, самозванец «обелил» (т. е. освободил) на десять лет от всяких налогов. Пользуясь этим, не платили налоги и жители других районов. В зоне военных действий и народного восстания уничтожалась ненавистная «десятинная пашня», и самозванец этому не препятствовал, поскольку он по существу боялся восставших. С другой стороны, бояре и дворяне, которые переходили на его сторону, и даже те, которых восставшие заставляли присягать ему и приводили в качестве изменников, пользовались его особым вниманием и милостями. Будучи сам представителем господствующего класса, он отнюдь не собирался действовать ему в ущерб, и русские дворяне вскоре это поняли и оценили. Они видели в нем, как и он в них, орудие борьбы с Годуновым для достижения своих собственных целей; выступая в роли временных попутчиков народного восстания, дворяне стремились к перераспределению власти, дележу государственного пирога.
Судьбу годуновского режима окончательно решило восстание «даточных людей» (людей из числа тех, кто сопровождал дворян во время походов), стрельцов, казаков и части южных дворян, которое вспыхнуло 7 мая 1605 г. в царской армии, осаждавшей Кромы. В годуновском войске назревал взрыв. Долгая и безуспешная осада сопровождалась нарастающим дезертирством дворян, их переходом на сторону Лжедмитрия I. Открытое восстание началось в связи с известием о смерти Бориса Годунова и попыткой привести армию к присяге его сыну-наследнику. Решающую роль сыграли антиправительственные действия служилых низов годуновской армии. Они открыто встали на сторону «истинного» государя. Вслед за этим войско самозванца направилось к Москве. По пути население переходило на его сторону, а власть годуновской администрации уничтожалась.
Известие о приближении «истинного» царя вызвало в Москве настоящий взрыв. 1 июня 1605 г. здесь началось восстание — присягая Лжедмитрию I, народные низы одновременно расправлялись с Годуновыми, их родственниками Сабуровыми и другими ненавистными деятелями прежнего правительства. Их дворы подверглись разгрому. Как сообщают разрядные книги, в этот день «в суботу миром, всем народом грабили на Москве многие дворы боярские, и дворянские, и дьячьи, а Сабуровых и Вельяминовых всех грабили»[13]. Досталось и патриарху Иову, годуновскому клеврету, который в числе прочих наживался на народных страданиях в недавние голодные годы.