Таймер

– Глазки такие умненькие… – всхлипнула Инга.

– Милая, успокойся, ничего же не изменишь, – мягко произнес Адриан. – Мы же регулярно его навещали в детском центре, даже домой с собой брали иногда. У нас очень хорошие люди работают в таких учреждениях. Они любят детишек, играют с ними, обучают. В любом случае, он знает, что мы – его родители. И хоть смутно, но запомнит нас.

– Угу, – только и смогла ответить супруга и зарыдала, уткнувшись носом ему в грудь.

– Не плачь, моё солнышко… не плачь. Мы же помним своих матерей и отцов, хотя росли в таком же центре. И нам это позволило лучше подготовиться к жизни и достойно её прожить.

– Да, – всхлипнула она, – я всегда пыталась увидеть что-то хорошее в таком жизненном укладе… По крайней мере, ни мы не хоронили своих родителей, ни нашим детям такого не предстоит. Наверное, это самое страшное, что может быть в жизни… В нашем мире мы свободны от такого, да и детская смертность нулевая…

Они так и сидели, обнявшись, прислонившись спинами к стволу векового корявого дуба. Оба впали в состояние сладкой полудремы. Солнце медленно закатывалось за горизонт, напоследок посылая им свои теплые лучи. Легкий ветерок шелестел ветвями и приносил с собой запах свежескошенной травы. Все слова были уже сказаны, поэтому супруги просто смотрели друг на друга полными нежности взглядами. В один момент Адриан вдруг почувствовал, как Инга до боли вцепилась в его руку, а через секунду её прекрасные карие глаза безжизненно застыли и уже не щурились от солнечного света. По щекам Адриана покатились крупные капли слёз. Он машинально посмотрел на тыльную сторону ладони правой руки жены… И, конечно же, там светились четыре нуля. Адриан размазал слезы по щекам и украдкой взглянул на свой таймер. Ему оставалось целых двадцать три минуты. Он осторожно опустил веки Инги своими дрожащими пальцами, прижал к груди её такое родное ещё теплое тело, и просидел так до самого конца, зажмурившись в последние мгновения своей жизни.

Такие ситуации, когда оба супруга старались провести вместе свой последний день и умереть, держась за руки, были обычными для нового мира. Зачастую, люди старались найти себе спутника жизни ориентируясь не только на его привлекательность и личные качества, но ещё и на дату его смерти. Особенно «везучие» умирали вместе в течение минуты, а наиболее романтичной являлась, конечно же, одновременная смерть. В школе дети даже дразнили женихом и невестой своих сверстников с синхронно бегущими таймерами. Поскольку все уже знали о побочном эффекте ТТВ 19, то принимали их только один-два раза в жизни. Механизм смерти и так был заложен в каждом человеке с рождения, так что полностью отказаться от употребления «бобов» было бы нецелесообразным. Поэтому обязательной оставалась прививка вакциной на их основе при рождении, а также принятие одной таблетки по достижении двенадцатилетнего возраста. При соблюдении этой дозы человек многократно усиливал свой иммунитет, а смерть была практически безболезненной и приходила словно сон. Конечно, ТТВ 19 ещё использовали для лечения СПИДа, рака, болезни Паркера, и ещё пары самых страшных заболеваний, от которых так и не было придумано традиционных лекарств. И тогда, естественно, действовал принцип зависимости предсмертных мучений от количества съеденных таблеток.

Утром патрульный джип милиции нашел тела супругов Мунгу, застывших в их последнем объятии. Сержант Иванов и рядовой Шмидт, следуя служебной инструкции, проверили сканером их таймеры, инстинктивно взглянули на свои, обменялись невесёлыми взглядами и осторожно перенесли Ингу и Адриана в машину. Самим парням было по двадцать одному году, они оба уже женились и недавно стали отцами. Сегодня им пришлось доставлять в морг тела ещё двух семейных пар. Одних нашли на берегу озера на точно таком же клетчатом пледе, как и чету Мунгу, а другие лежали на капоте машины и смотрели в небо. Джип бесшумно тронулся с места и помчался в сторону города. Жизнь продолжалась. Сегодня вечером всё внимание людей должно было быть приковано к финалу чемпионата мира по футболу, проходившему в расположенном относительно недалеко Сан-Себастьяне.

На регулярное заседание совета оплота Санта-Маргарита, назначенное на следующий день, Адриан, естественно, явиться не мог. Если бы он дожил до него, то узнал бы, что в Новом Новгороде собирается внеочередное совещание представителей всех оплотов. Но что мёртвым до каких-то там совещаний…

Глава 4. Герой финала

Маноэль Франциско де Насименту, более известный любителям футбола как Мале, мчался к воротам соперника. Парой хитрых финтов он оставил за спиной первого защитника, протолкнул мяч мимо второго и оказался один на один с бросившимся ему навстречу вратарём. За мгновение до сближения на минимальное расстояние Мале изящно подсёк мяч, и тот по красивой дуге, слегка крутясь вокруг своей оси, перелетел через голкипера, ударился о дальнюю штангу и отскочил в сетку ворот. Сам форвард, перепрыгнув через вратаря и не нанеся ему ни малейшего физического ущерба, умудрился остаться на ногах на радость взревевшему в восторге стадиону.

Мале победно вскинул руки, выпрямил указательные пальцы, а затем приложил их одновременно к губам. Тут же на него набросились партнеры по команде и образовали настоящую кучу-малу. Арбитрам стоило большого труда растащить футболистов и объяснить, что время ещё не закончилось и нужно продолжать игру. Да и соперники уже заняли свои позиции и были полны решимости отыграться.

Когда Маноэль направлялся к центральному кругу, он сначала бросил взгляд на табло и с удовлетворением отметил, что благодаря его голу сборная Сан-Себастьяна выигрывала у сборной Санта-Маргариты в финале чемпионата мира по футболу за три минуты до конца основного времени 1-0.

Во всём новом мире не существовало противостояния более принципиального, чем соперничество вышеназванных команд. Хотя официально это был только второй чемпионат. Раньше людям длительное время было не до организации больших спортивных праздников. А теперь приняли решение проводить их каждые пять лет. Первый чемпионат выиграла как раз сборная Санта-Маргариты, разгромив в финале Сан-Себастьян. Тогда Маноэль не смог помочь своей команде, поскольку получил серьезную травму. Он со слезами на глазах смотрел игру со скамейки запасных, понимая, что больше такого в его жизни не будет. Ведь через пять лет он уже умрет… Но, к счастью для парня, федерация футбола приняла решение начать чемпионат на месяц раньше, чтобы избежать летней жары. И, так получилось, день финала как раз совпал с последним днём жизни Мале.

Маноэль облегченно вздохнул, взглянув на свой таймер. Жить осталось пятнадцать минут… Может даже успеют провести церемонию награждения. Да, умереть с медалью чемпиона мира на шее – это ли не счастье!

Но судьба решила проверить Мале на прочность. Он даже не успел толком увидеть, как футболисты Санта-Маргариты провели молниеносную атаку левым флангом, которая привела к навесу на центр штрафной Сан-Себастьяна… И нападающий Армандо Батигол полностью оправдал свою фамилию, вколотив мяч прямо под перекладину точным ударом лохматой головы. На табло высветилось 1-1. Через пару минут бессмысленной толкотни в центре поля арбитр трижды свистнул, просигнализировав о конце основного времени. Теперь предстояло играть до «гола смерти» два тайма по пятнадцать минут.

Короткий перерыв тянулся для Маноэля мучительно долго. Он сидел на траве, уставившись безумными глазами на цифры, неумолимо светящиеся на руке.

– Маноэль! – окликнул его тренер Луис Фелипе Загало, подошел к игроку и склонился над ним.

Самому Луису Фелипе было двадцать лет. Он родился с неизлечимым даже современной наукой заболеванием опорно-двигательной системы, поэтому в футбол не играл никогда, зато блестяще знал теорию и умел прекрасно ладить с другими людьми. Несмотря на юный возраст, он ощущал себя значительно старше своих футболистов, всегда старался их понять и поддержать. Загало достаточно легко передвигался в специальном облегченном экзоскелете, хотя его движения и выглядели весьма неуклюже.