Второй шанс

— Ты это серьёзно?

— Ты учишься в Хейзелвуд?

— Я твоя напарница по химии. — Он прикалывался надо мной? Парень никогда не говорил ничего, кроме редких односложных ответов, но всё же. — Мы целый год сидели за одной партой на химии…? Ничего не припоминаешь?

— Это ты? — Его глаза блуждали по моему лицу, будто он не был уверен, верить мне или нет.

— Да, это я! — Я теряла терпение, потому что у меня были грандиозные планы на день, а этот угрюмый парень мешал мне осуществить мой безупречный День Святого Валентина. Так ещё и не помнил меня, что… какого спрашивается?

— У тебя же есть страховка?

— Невероятно, — пробормотала я, глядя на его старенький красный грузовик, который сзади выглядел ничуть не хуже, чем со всех сторон. — Не похоже, что есть какие-либо повреждения. По крайней мере, с этой стороны.

— Страховой полис, пожалуйста, — он протянул ладонь и стал ждать. Я захотелось толкнуть его за его водительское высокомерие, но он был гораздо выше меня, и у него были широкие плечи, которые, казалось, не так-то и легко сдвинуть с места. Поэтому вместо этого я наклонилась к фургону и схватила свой рюкзак с сиденья, прежде чем открыть бардачок и вытащить небольшую папку, которую я сложила в тот день, когда приобрела фургон. Я перевернула жёлтую вкладку — раздел «В случае аварии» — и вытащила страховой полис из файла.

Он взял его и сузил глаза. — Ты держишь его в блокноте?

— Это не блокнот, а папка для чрезвычайных ситуаций.

— И разница в том…?

— Это просто способ держать всё в сохранности и организованно.

— Всё? — он посмотрел на папку и спросил: — А что там ещё есть?

— Список механиков, эвакуаторов, инструкции по оказанию первой помощи… — я закатила глаза. — Ты действительно хочешь, чтобы я продолжала?

Ник пялился на меня целых пять секунд, прежде чем пробормотал что-то похожее на: «Черт побери, нет», достал свой телефон и сфотографировал страховой полис. После этого он настоял на том, чтобы вызвать полицию, когда мой фургон начал дымиться. Я пыталась настаивать, что на нём можно ехать — мне нужно было доехать до школы и послушать своё стихотворение, чёрт возьми, — пока двигатель не загорелся и пожарным не пришлось его тушить.

Вот же блин, папа меня убьёт.

А потом моя мама будет разбирать мой труп на кусочки, пока от него ничего не останется.

И у меня не будет времени на стихотворение Джоша до окончания первой смены.

— Вот, — Ник вылез из своего грузовика и протянул мне куртку. — Я знаю, что она не подходит к твоему наряду, но она тёплая.

Я хотела отказаться, потому что винила его в этой катастрофе, но мне было холодно. Моё классическое розовое оксфордское платье от «Ральф Лорен» было слишком милым, чтобы носить его под курткой, но это было до того, как я стояла на морозе и наблюдала, как моя машина превращается в костёр.

— Спасибо, — сказала я, надевая армейско-зелёную куртку, которая доходила мне почти до колен.

Ник скрестил руки и осмотрел место происшествия, где спасатели убирали обломки.

— По крайней мере, у тебя уже была развалюха.

— Думаю, ты имел в виду «классика», — сказала я, хотя ненавидела свой ползучий фургон.

Просто было что-то в поведении Ника — и в том, что он не узнал меня, — что вызывало у меня желание поспорить с ним.

Он скрестил руки и спросил: — У тебя всё в порядке?

Я нацепила фальшивую улыбку и выдавила: — Прекрасно.

Я взглянула на свой телефон. Никаких уведомлений. Никто из родителей не отвечал, когда я пыталась дозвониться им, что не удивительно. Я отчаянно хотела написать Джошу, но последнее, что мне нужно было сделать, это напомнить Нику, что я, возможно, отвлеклась, когда врезалась в него.

Полицейский приехал быстро после пожарных и был относительно мил, когда выписал мне предписание, за которое я, несомненно, буду сидеть под домашним арестом.

Уф.

Ник посмотрел на меня, когда эвакуатор скрылся вместе с моим фургоном.

— Хочешь подвезу? Мы же едем в одно место, а ты так одета.

Я посмотрела на свои босые ноги и коричневые кожаные ботильоны, стиснув зубы, чтобы они не застучали.

— И как же?

— Нелепо.

— Эй.

Он даже ухмыльнулся, увидев выражение моего лица.

— Я не критиковал твой выбор одежды — ты выглядишь очень, эм, как девушка игрока в поло, не волнуйся. Я просто подразумевал твои голые ноги и тот факт, что на улице минус шесть. Подвезти? Да?

Я сглотнула и уткнулась замёрзшим носом в воротник куртки. Пахло холодом и моторным маслом.

— Эм, да. Наверное.

— Ты имеешь в виду «спасибо»?

Это заставило меня слегка улыбнуться.

— Большое тебе спасибо, мой удивительный спаситель.

— Вот так-то лучше.

Я забралась в его грузовик, захлопнула тяжёлую дверь и пристегнула ремень безопасности. Машина с громким рёвом тронулась с места, прежде чем он выключил мигалки и направился в сторону школы. Какая бы злобная группа ни орала из его устаревшей стереосистемы, она была ужасающей и слишком громкой.

— Что это? — Я убавила громкость и поднесла замёрзшие пальцы к печке, из которой с трудом вырывался тёплый воздух.

— Если ты имеешь в виду музыку, это Metallica. Как ты можешь этого не знать?

— Потому что у меня есть вкус и мне не сто лет?

Это заставило его губы растянуться в ухмылке.

— Тогда какой твой любимый альбом для вождения, напарница?

В данный момент мне очень нравился альбом Fleetwood Mac «Rumours», но я пожала плечами и сказала: — Я просто слушаю радио.

— Бедная, лишённая качественной музыки девочка.

— В данном случае это была бы бедная, лишённая неразборчивого лая девочка.

— Просто послушай. — Он снова увеличил громкость и улыбнулся мне. — Их ярость приятна, не правда ли? Прочувствуй её, горелка Бунзена — вдохни её.

— Я в порядке. — Горелка Бунзена. Я покачала головой, но не смогла сдержать улыбки, когда солист выкрикнул слово «почерневший» на весь грузовик. — Просто вдохну собственную ярость, спасибо.

Через минуту он сделал музыку тише и включил поворотник, когда мы подъехали к школе. Он передвинул переключатель передач у руля, переключая его на вторую передачу для поворота, и я думаю, что прозвучала слишком взволнованно, когда сказала:

— Этот грузовик с трёхступенчатой коробкой передач?

Он нахмурил брови. — Откуда ты знаешь о трёхступенчатой коробке передач?

Я скрестила руки и почувствовала себя немного крутой.

— Я много чего знаю.

Его рот расплылся в грязной улыбке. — Что ж, это, конечно, приятно знать.

Он подумал, что я флиртую?

— Я не это имела в виду.

Он издал негромкий «ага-ага» смешок, который был глубоким и раскатистым.

Мои щеки пылали, и я сказала: — У моего отца была машина с таким. Забей.

Он свернул на школьную стоянку.

— Он научил тебя водить на ней?

— Что? — я наклонилась и вытащила из рюкзака блеск для губ.

— Машину со стандартной коробкой передач. Твой папа научил тебя водить её?

— Нет, — я опустила его козырёк и провела аппликатором по губам, вспоминая все те времена, когда отец обещал научить меня, но в итоге был слишком занят работой и близнецами, чтобы сдержать своё слово.

— Какой позор. — Его грузовик занесло, когда он поворачивал в конце первого ряда. — Каждый должен знать, как ездить на механической коробке передач.

Да, должен. Я подняла козырёк и представила себе коробку передач в «Порше» моего отца, старая модель автомобиля, о котором он всегда говорил, что будет моим, когда он закончит его реставрацию. Он закончил её три года назад.

— Кстати, ты сказала родителям, что твоя машина сгорела? — Он искоса взглянул на мой телефон, словно ожидал, что я начну писать смс.

Я посмотрела в окно. В некотором смысле тот факт, что ни один из моих родителей не перезвонил мне, был обнадёживающим, поскольку это отложило неизбежное количество проблем, с которыми я собиралась столкнуться. Но меня немного задело то, что им не было дела до того, почему я связываюсь с ними, хотя должна была быть в школе.