Второй шанс

— Если вы здесь, чтобы сказать мне, что произошла ошибка, и я не получила место в летней программе, не беспокойтесь. Мне это нужно для получения стипендии и подачи заявления в колледж. И я не злоупотребляю словом «нужно», и вы не отнимете это у меня, — я стиснула зубы, и женщина смотрела на меня так, будто была немного напугана. — Только потому, что у вас в штате есть кто-то, кто не умеет считать, не означает, что я должна потерять свой единственный шанс на Пулитцеровскую премию.

— Эмили, — мистер Кесслер наклонил голову. — Почему бы тебе не присесть?

— Не могу, — я подняла руку. — Мне нужно быть в одном месте, но вам придётся начать всё сначала и найти способ всё исправить.

Женщина откашлялась и выглядела смущённой. — Откуда ты узнала, что я собиралась сказать?

Я пожала плечами. — Интуитивно, я полагаю. Вероятно, именно это сделает меня такой выдающейся журналисткой, как вы думаете?

На этой ноте я удалилась. Что ещё можно было сказать?

И это было здорово, что-то делать. Вместо того, чтобы плыть по течению, я наконец взяла жизнь в свои руки. Во что бы то ни стало, этот день был посвящён тому, чтобы я сделала что-то стоящее.

Потому что всё было без толку.

Миссис Свободы больше не было за её столом. Он пустовал, как и её стул, а микрофон для интеркома был полностью без присмотра.

Хм.

Я огляделась. Ник Старк сидел на стуле в офисе, уткнувшись в свой телефон. Какая ирония судьбы. Я посмотрела на его красивое лицо и меня пронзила меланхолическая грусть. Потому что вчера у нас был невероятный день, и мы говорили по телефону всего несколько часов назад, его голос был последним, что я услышала, прежде чем заснуть, но он ничего об этом не знал. Мы снова были практически незнакомцами, но я знала, что он купил бы своей девушке на День Святого Валентина, будь она у него.

И я знала, что он пахнет как самый чистый кусок мыла.

Сосредоточься, Эм.

Дверь кабинетов директоров была закрыта, а медсестра разговаривала по телефону.

Я не могла.

Или могла?

Я обошла стол, села на стул миссис Свободы и наклонилась вперёд. Моё сердце бешено колотилось когда я нажимала на кнопку.

— Внимание, ученики школы Хейзелвуда. Я хотела бы объявить, что Джош Саттон — полный придурок. — Я хихикнула. Серьёзно. Хихиканье вырвалось из моего рта, а губы изогнулись в огромной улыбке, когда я слегка откинулась на стуле. — Это Эмили Хорнби, и я официально бросаю тебя, Джош, потому что ты отстой.

Ник поднял голову и посмотрел на меня так, будто не мог поверить в то, что услышал, и я пожала плечами, потому что тоже не могла в это поверить.

— Ты такой отстойный, напыщенный болван с дурацкой машиной, и я не хочу, чтобы ты был моим Валентином. — Я отпустила кнопку, но потом нажала её снова и сказала: — О, и да, это так жалко, что ты называешь свою группу друзей «Барды», будто вы персонажи из «Общества мёртвых поэтов» или чего-то подобного — в твоих мечтах. Конец.

Я услышала глубокий смех Ника, когда вскочила и обошла стол так быстро, как только могла. Вышла из офиса как раз тогда, когда прозвенел звонок, так что мне посчастливилось быть поглощённой толпой учеников, заполнившими коридор. Я была уверена, что мне пришлют пропуск позже, но я надеялась, что к тому времени я смогу покинуть здание.

Мэйси, Ноа и Джоша больше не было у автомата с закусками.

Я шла в класс с высоко поднятой головой и улыбкой на лице, которую не могла сдержать. Я знала, что большинство людей, мимо которых я проходила, даже не знали, кто я такая, но всё равно приветствовала своих одноклассников суперкрутым кивком головы, словно снималась в своём собственном фильме.

У меня в голове играла песня «Sabotage» группы Beastie Boys, пока я с важным видом направлялась на химию.

Я уже почти дошла до своего класса, когда прошла мимо Лалли, Лорен и Николь.

Они стояли у шкафчика, громко комментируя, что было не так с нарядом Айлы Келлер, а Айла об этом даже не догадывалась. Она доставала книгу из своего шкафчика, не делая ничего, чтобы заслужить их стервозность.

— Серьёзно, зачем кому-то носить такую ужасную обувь? — спросила Лалли.

— О. Мой. Бог, — Лорен Дрейер вынула леденец изо рта и указала прямо на туфли Айлы, прежде чем запихнуть его обратно в рот. — Такие уродливые.

— Что с вами не так ли? — спросила я, напугав их — и себя — своим громким голосом.

Все трое повернулись в мою сторону. Лалли спросила: — Что?

— Почему вы такие мелочные? — спросила я, моё сердцебиение участилось, когда я увидела, что несколько человек остановились и посмотрели в нашу сторону.

— Это не я вела себя как полная дура по интеркому, — сказала Николь, сузив на меня глаза и став похожей на злую королеву.

— Да, Эмили, — ухмыльнулась Лалли. — Серьёзно?

Обычно я бы впала в панику и тут же почувствовала боль в животе, если бы эти девушки пристали ко мне в коридоре. Но Эм версии ДБП было всё равно.

— Ты же понимаешь, что на самом деле не задала вопрос, да, Лалз? Или в тебе слишком много стервозности, чтобы связать воедино больше трёх слов?

От этих слов Николь ахнула.

— И даже не начинай, Николь, — сказала я, указывая на неё. — Я видела, как ты ведёшь себя со всеми, как с мусором, начиная со второго класса. Так что давай просто предположим, что ты собираешься накинуться на меня с оскорблениями, чтобы сэкономить твои слова и моё время.

Лалли и Лорен пыхтели, планируя отыграться — это было написано на их загорелых лицах, — но мне было не до этого.

— Вы понимаете, что каждый, абсолютно к-а-ж-д-ы-й в этой школе, кто не тусуется с вами, ненавидит вас? Задумайтесь над этим. Вы — объект для миллиона шуток, вы знали об этом? Это в тайне, потому что мы все боимся вас, но для восьмидесяти процентов этой школы вы посмешище.

Потом я схватила палочку от леденца Лорен и вытащила её у неё изо рта. И чуть не рассмеялась, увидев шокированное выражение её лица, но мне удалось сохранить серьёзное лицо, когда я выбросила её леденец и ушла. «Sabotage» снова заиграла у меня в голове, пока я плыла по коридору.

Добравшись до класса химии, я прямиком направилась к своей парте. Ник зашёл через минуту, но не сказал ни слова. Он просто поднял бровь и сел на свой стул.

— Какая у него машина?

— Что? — я расстегнула рюкзак. — У кого?

— У Джоша. Ты говорила, что у него дурацкая машина, помнишь?

— Ах. — Это заставило меня улыбнуться, потому что Джош считал её лучшим транспортным средством, когда-либо грохотавшим по планете. — MG 1959 года выпуска.

Он наградил меня за осведомлённость одной из своих ухмылок и сказал: — Ауч.

Я наблюдала, как двигается его кадык, когда он глотает и была поражена тем, насколько он красив. Тёмные волосы, невероятно голубые глаза, красивые скулы и густые ресницы. И его тело выглядело крепким. Я была почти уверена, что если побегу на него на полной скорости, то отскочу от него вместо того, чтобы сбить его с ног.

Пришёл мистер Бонг и сразу же начал читать лекцию. У меня не было конспекта, но он мне, пожалуй, и не понадобится. Поэтому вместо того, чтобы достать блокнот, я вытащила телефон.

Папа: Очевидно, ты не собираешься мне перезванивать, поэтому когда вернёшься домой, будешь лишена телефона. Где моя машина?

Я знала, что мне должно быть немного стыдно за то, что я взяла его крошку, особенно после того приятного, но не настоящего момента, который мы разделили вчера вечером, но что-то в его реакции разозлило меня. В большинстве дней он и моя мама часами отвечали на самые мелкие вопросы. В тот раз, когда в летнем лагере у меня была аллергическая реакция на кешью и мне нужно было знать, в какое отделение неотложной помощи обратиться, им понадобилось больше часа, чтобы это определить, а они не жили вместе.

Однако, когда я прождала час, прежде чем ответить отцу по поводу его машины, он был вне себя.

Мой телефон завибрировал.