"Не"нужная

— Ага, это я, — хохотнула бессердечная Снежная, трёхлетнюю дочь которой я любил до безумия. — Хватит топить себя и дальше, Мирзоев! Глотая виски и бурбон ты расстраиваешь своего отца! Царство ему небесное! Приводи себя в порядок и приходи в кухню. Кофе тебе сделаю.

38. Что-то мне нехорошо

Лера

Дни полетели так быстро, что я потеряла им счёт. Каждое утро, просыпаясь, я первым делом шла к большому напольному зеркалу и, задрав сорочку, рассматривала свой живот, пытаясь найти в нём малейшие изменения. Я знала, что ещё рано, да и за ночь он не появится, но ничего не могла с собой поделать. Пока изменений не было совсем, разве что грудь налилась и соски временами побаливали.

Малышу сегодня пошла двенадцатая неделя. Через три дня у меня был назначен первый скрининг, которого я ждала с нетерпением. Врач в местной клинике, к которой я прикрепилась для наблюдений, сказал, что ещё рано определять пол. Точно видно будет не раньше шестнадцатой, а это ещё целый месяц.

По крови можно было бы определить и с десятой недели, но только поблизости не было лабораторий, в которых проводили подобные анализы, а в город я не выезжала, что меня печалило.

Макс утверждал, что мне лучше жить в особняке и наслаждаться беременностью.

— Здесь прекрасная природа, свежий воздух и спокойствие, которые так нужны вам с малышом, — говорил он, каждый раз, когда я просилась с ним на работу, целуя меня и поглаживая плоский живот.

Макс много времени пропадал на работе, приезжая в дом только ближе к вечеру и оставаясь на выходные, большинство из которых он часто сидел в кабинете, зарывшись в бумаги. Мне кажется, он так много, даже когда я была его помощницей, не работал. В дела холдинга он меня не посвящал, хотя я предлагала свою помощь от скуки.

С моей работой он тоже «уладил вопрос»: просто в один из дней принёс домой мою трудовую с отметкой об увольнении. Сказал, что его жена — хранительница семейного очага, работать не должна. Для меня это было слишком, и мы поругались. Я и так спала в отдельной спальне, потому что меня жутко тошнило по ночам, а ещё, чтобы не провоцировать близость, которую мне запретили на время по медицинским показаниям, а тут вообще не хотелось никуда выходить. На следующий день Макс пришёл извиняться, сказал, что хотел как лучше, и я… простила. Но осадок остался.

В одном он был точно не прав: спокойствия в особняке не было. И постаралась в этом моя свекровь, невзлюбившая меня с первого взгляда. При муже она и слова грубого не говорила, но, когда оставались наедине, начинались бесконечные придирки и упрёки.

Чего я только не наслушалась о себе. А сколько мелких пакостей стерпела. Женщине было невдомёк, что за время работы я отрастила настолько крепкую броню, что её шпильки в мой адрес были ничтожны, хоть и противны до невозможности.

Сразу стало понятно, что Любовь Ивановна мстит за свою любимую Нелличку, которую со свадьбой прокатили. Я знала, что она никогда не полюбит меня также и вполне себе смирилась с этим, хоть было неприятно. Но я всё же надеялась, что её сердце оттает, когда родится малыш. Мы с Максом его уже обожали.

В душе я даже немного ликовала, что Максим не выбрал идеальную Абрамову. Вот только прекрасно помнила, что сделал он это исключительно из-за ребёнка, хоть и пытался убедить меня в обратном. А я что? А я делала вид, что убедилась.

В любом случае, жить в большом красивом доме в достатке с мужчиной, к которому у тебя чувства, лучше, чем на съёмной квартире, откладывая каждую свободную копейку на первоначальный взнос по ипотеке.

Как-то раз, когда Макс вёз меня от врача, походы к которому стали настоящей отдушиной, я пошутила, вспомнив ту несчастную каморку в заднице мира, которую получила от государства, что он, наверное, на мне женился по расчёту. Шутка вышла плохой, потому что муж отвлёкся и едва не вылетел на встречку, но вовремя взял себя в руки и вывернул руль. Только потом, встав на аварийку на обочине, я заметила, как он побледнел. Я тогда извинилась, что это была плохая шутка и спросила, чем я могу загладить свою вину.

Макс долго не думал и попросил минет и, откатившись на кресле назад, начал расстёгивать брюки. Врач рекомендовал воздержаться от близости первый триместр, и мы это правило неукоснительно соблюдали. Так что наш брак всё ещё оставался не консумированным, как это назвали бы в любовных романах, которыми я зачитывалась от скуки.

Увидев вблизи его вздыбленный орган, я замерла, ведь никогда не делала ничего подобного. Но Максим мой муж, мы ждём ребёнка, надо когда-то начинать. Что делать я не знала и честно предупредила, что это мой первый раз. Макс лишь застонал, и надавил на мою голову, притягивая к паху, бормоча что-то несвязное и пошлое. А я…

Я не успела даже коснуться члена языком, как он подсказывал мне. Вдохнув резкий тяжёлый запах его гениталий, мне вдруг стало плохо, о чём я честно предупредила, но Макс видимо не услышал, поддавшись желанию, притянул голову ещё ближе. Из дырочки на головке проступила тягучая капля смазки, коснувшись которой пальцем, я не смогла сдержать рвотный порыв, представив, что мне придётся её слизать.

Рвало меня долго, благо хоть я успела вырваться и открыть дверь до того, как испачкала бы салон. Больше минет Максим не просил и сказал что дождётся, когда врачи разрешат обычный секс.

Я понимала, что рано или поздно это должно будет случиться и хоть особым желанием не горела, но надеялась, что теперь наша близость будет иной и я тоже смогу получить от неё удовольствие.

По ночам, оставаясь одна, я иногда касалась себя, доводя до исступления. Только вспоминала я не мужа, а другого мужчину. Того, чьего лица не видела, лишь синие глубокие, как бездонное море, глаза. И пальцы. Умелые, чувственные, которые своими движениями во мне задевали такие точки, о существовании которых я даже не знала.

Проведя свой утренний ритуал у зеркала, я неторопливо умылась, оделась и спустилась на кухню. Врач выписал мне специальные витамины для беременных, которые нужно было принимать по времени. Чтобы постоянно не таскать их из комнаты туда-обратно, я завела себе для них отдельную полку с графиком приёма.

— Доброе утро, Любовь Ивановна, — поздоровалась я со свекровью, чинно пьющей чай.

Вот гадость. Я ведь специально просидела лишние полчаса в комнате, чтобы с ней не пересекаться, запомнив, что она завтракает в определённое время. Похоже, что женщина специально задержалась, чтобы портить мне аппетит, зная, что я не могу нормально есть при ней.

Свекровь смерила меня недовольным взглядом и, посмотрев на часы, фыркнула:

— Для кого утро, а кто-то уже вовсю работает, как Максим. Не то что его жена, так удачно залетевшая, да, Лерочка?

Завелась старая шарманка. Уже две недели я не слышала этих упрёков. Интересно, что бы сказала эта женщина, если бы знала, при каких обстоятельствах я «залетела». Нет, не буду ей доставлять такое удовольствие. Пусть Макс сам с ней разбирается.

Подойдя к своему шкафчику, я, достав блистеры и баночки, начала откладывать нужное количество таблеток по списку. Одной банки я недосчиталась.

— Любовь Ивановна, вы случайно не видели мои витамины?

— Мне они без надобности! Я же не залетевшая малолетка!

— Прекратите, пожалуйста, — устало выдохнула я, не собираясь сейчас ругаться. — Мне правда нужно выпить таблетки по графику, а я не могу найти одну упаковку.

— Уж не хочешь ли ты обвинить меня, что я украла у тебя их? — взвилась она, громко ставя чашку на блюдце. — Я сейчас же позвоню Максу и сообщу, как его подстилка с его родной матерью разговаривает! Ещё неизвестно, чьего ребёнка ты носишь, мерзавка!

О-о-о. Опять понеслось. Похоже, у свекрови кончилась фантазия придумывать новые оскорбления, она вернулась к старым.

— Я вовсе не это имела ввиду, не придумывайте того, чего я не говорила, — выдохнула спокойно, чувствуя, как к горлу подступает тошнота от того, что я до сих пор не поела, ведь большую часть надо было пить натощак. — Я спросила вас, вдруг вы видели такую белую баночку с крупными серыми таблетками. Я была бы вам очень благодарна.