Versipellis

Кабинет, подсобное помещение, конференц-зал, коридор, лестница — всё сливалось в пестрящую надоедливую картинку. Шикарную: украшенную лепниной, статуями, вазами и коврами, а от того и тошную, омерзительную, констрастирующую до приступа жгучей ненависти с обветшалыми социальными квартирами, интернатами и камерами. Когда и на третьем этаже не нашлось ни единой живой души, Алекс свернул на запасную лестницу и там увидел его.

— Чего стоите?! Убейте тварей! — почти что визгом приказал мужчина, которого от люка крыши отделял лишь один пролет.

Охранники достали пистолеты, с щелчками одновременно сняли предохранители, но лишь трем из них удалось выстрелить — последнего уже спустил с лестницы Вендиго. За человеком потянулся след артериальной крови. Лидер, на одних лишь инстинктах отскочивший вовремя в сторону, бросился на второго, стоящего ближе всего к министру. Тот, почти что сгибаясь пополам, дотянулся до Алекса жезлом, прожег на черной шерсти полосу, но не удержался и упал на колени. Когда вниз полетели оставшиеся три тела, а Себула, провалив попытку встать, стремительно пополз вверх по лестнице, перед ним вырос Арес. Подтолкнув брата к выходу, Алекс прошептал: "Пусть сделает с ним, что хочет".

И они остались вдвоем. Силовик-альфа, преисполненный животной злобой на мучителя своей возлюбленной, и Леонард Себула, почти что поверивший в то, что ОНА заменит ему жену.

— Вставай, — приказал оборотень и воплотился в промежуточную форму.

Министр не ответил и выстрелил в него лучом магии из жезла. Та растворилась в его теле, оставив после себя лишь тепло вокруг защитного амулета.

— Вставай, — повторил Арес и одной рукой поднял его за рубашку над землёй.

Волк встряхнул человека, смотря в его глаза. Жалкие, окружённые синяками и морщинами, почти что мокрые. Леонард ничего не говорил, воздух застрял в, зажатом плотной одеждой, горле. Его ноги начали дрожать, а из ладони выпало оружие. Оборотень продолжал смотреть на него: на краснеющие белки, что перекрывали собой глазницы целиком, на налившиеся кровью обвисшие щеки, на взбухающие на шее сосуды. И бросил вниз.

— Если мы твари, то кто тогда ты? — спросил Арес, продолжая нависать над министром. — Как можно назвать того, кто мучал новорожденных ради забавы? Того, кто держал в плену молодую девушку треть, отмерянного ей жизнью, срока? Кто создал систему, призванную обратить в рабство? Я больше человек, чем ты, Себула. А я такой лишь на половину, — сказал он и слова его больше походили на рык.

Министр "Новой политики", распластавшись на холодной лестнице, прохрипел:

— Не ради забавы, волк.

Дрожащей слабой рукой, он достал из внутреннего кармана бумажник и протянул его, смирившись со своей участью, с тем, что он будет жить ровно столько, сколько оборотень того захочет. Арес грубо вырвал портмоне, открыл. Там лежала старая фотография женщины и маленькой девочки — Ванессы и Долорес. Остальные разделы были пустыми, чиновник носил его с собой только ради этого снимка. Слабеющее, поверхностное дыхание прерывистым эхом отразилось от стен. Министр закрыл веки, проваливаясь в беспамятство. Оборотень посмотрел на него, присел у тела, вложил в его карман бумажник и покинул запасную лестницу.

В городе…

"Сейчас они уже в здании правительства, мы попробуем подобраться ближе!", "Не свети в глаза, придурок. И микрофон дальше убери, фон закрывает", "Мы ведём наш срочный репортаж из самой гущи событий…", "Проверь, сколько уже лайкнуло. Я на таком холоде ради трёх человек снимать не собираюсь", "Мы, как пресс-представители "Лапы в руке" заявляем, что целиком поддерживаем волков!", "Чистые, где все? У меня амулет сел, может у кого есть для обширной атаки?". В центре города щелкали камеры, трещали кольцевые портативные лампы, клацали клавиатуры смартфонов. Люди без опаски подходили к оборотням, окружившим здание правительства и становились спиной к тем, кто всё ещё бежал. Полицию, редких военных и агентов раскидало кучками вокруг. Они угрюмо отворачивались от волков и лишь делали замечания тем горожанам, кто подходил к ним слишком близко, вопросы репортеров из интернет-СМИ оставляли без комментариев и всё реже тянулись рациям. Командование пало, но когда и где — знали лишь единицы.

Но не весь город сейчас наблюдал ситуацией в центре. В элитном клубе, лёжа лицом в горке белого порошка, отдыхала жена председателя правительства. Она истерично смеялась и хаотично двигала руками под оглушительно ревущую музыку. Когда муж ворвался в заведение, он сразу направился к ней, рванул под локоть на себя и ударил наотмашь по щеке. Женщина завопила, но никто не осмелился подойти к паре.

— Платье одерни, курица, — рявкнул он, смотря на мини, уже давно не прикрывавшее белья. — За мной.

Он поволок её, всё ещё заливавшуюся нездоровым смехом, размахивающую спутанными волосами и ежесекундно вылетевшую из туфель, к выходу, шипя себе под нос.

— Ми-и-илый, ну, чего ты бурчишь, — сказала она мужу, повисая на его шее и сжимая пальцами щеки. — Какая опасность? У меня всё хорошо!

Председатель не ответил и толкнул ее на заднее сиденье автомобиля. Сам сел в соседний, показав жестом водителю, чтобы ехал следом. Через несколько минут, когда женщина смогла оторвать голову от сиденья, она повелительно сказала:

— Останови тут, — шофер отказал, сообщил о приказе её мужа. — Я хочу писать! Весь салон тебе обмочу!

Угроза не подействовала и тогда она, резко дернувшись, вцепилась руками в его шею, начала трясти, оставляя на коже глубокие царапины от ногтей. Мужчина ударил со злобой по рулю и притормозил, сообщив напарнику, что нагонит. Шатающейся походкой она вышла и направилась к темной арке между домами. Секунда, и она уже лежала на земле, смотря во все глаза в отдаленно знакомое лицо.

— Марк? Ты что-ли?

— Малакода, — глухо отозвался он.

Оборотень наступил на её грудь. С омерзением окинул взглядом тело. И, когда водитель с криками выбежал из автомобиля, прыгнул, проламливая ребра, что острыми обломками впились в плевру и сердце. Он побежал, затерялся в переулках, растворился в шуме города, оставив прошлое позади.

На крыше здания правительства, ранее…

Арман скучающе водил рукой по установке. Поднявшийся ветер уже проник под кожу и достал до старых костей, заставляя оборотня дрожать. Себула не отвечал, хотя его телефон был в сети. Несколько раз старейшина успел решить, что это утомительное занятие ему не сдалось и уже направлялся к люку, ведущему на запасную лестницу, но всё равно возвращался, представляя, какие могут быть последствия, если он подорвет, только-только появившееся, доверие начальства. Когда волки уже приближались к зданию и он перестал видеть начало колонны, даже перегнувшись через парапет, Арман решил ещё раз приглядеться к минералам. Если от него требовалось запустить механизм, в чем он был уверен, то способен это сделать и без чужих указок.

Когда он точно убедился в том, что ни один кристалл не активен, попробовал прикоснуться — холодные грани приятно скользнули по коже. Стараясь не задеть серебро, он вынул из пазов неизвестный ему амулет, что стоял последним. Тот не издал характерного щелчка, что прошло мимо ушей старейшины, который последние полчаса слышал лишь завывания ветра и отдаленный вой сирен. На свет турмалин оказался необычайно красив, но это не дало Арману никаких новых сведений. Потеряв интерес к этому занятию, он вернул камень на место, но тот чуть было не выпал. Тогда пришлось придавить его ладонью, подцепив ногтем, и с силой вжать в отсек. Волк не успел даже осознать, что произошло: минералы один за одним засветились и затрещали, наполняясь зарядом, установка скрипнула и он испуганно отшатнулся ближе к краю крыши. Луч врезался в его тело сбоку, своей мощью повалил на пол. Защитный минерал разогрелся и лопнул, оставляя в перстне лишь мелкие осколки. Оборотень не мог даже закричать — его тело будто начало плавиться и растекаться. Энергия утекала с каждым мгновеньем, заставляя тело превращаться, увядать, сохнуть. Магия усиливалась и своим светом поглотила оборотня целиком. Арман, старейшина и предатель, интриган и манипулятор, лежал, скрючившись на крыше здания правительства, на самой вершине. Установка задымилась, открытый отсек выплюнул минералы один за другим и луч сжался до точки, а затем погас.