Versipellis

Впереди что-то сверкнуло, послышались приближающиеся шаги. Не успев даже осознать происходящее в полной мере, волк резко остановился, его брат, приказав Хорсу слезать, стал рядом, с другой стороны — Арес, передавший возлюбленной детей. Втроём они сделали несколько шагов к тому, что было скрыто в тени узкого коридора, прикрывая ощетинившимися телами остальных. Вендиго приготовился напасть, но Алекс остановил его жестом и вышел вперёд. А когда его взору открылся внезапный встречный, оборотень почувствовал, как сердце его пропускает удар.

— Отец?

Либер, постаревший, осунувшийся, покрывшийся сединой, стоял перед ним, пытаясь натянуть улыбку. Он не сдвинулся с места, наблюдая за реакцией сына. А тот, захлебываясь в, переполнявшем его чувстве радости, подбежал, прильнул мордой к нему.

— Отец, что ты тут делаешь?

— Алекс, — сказал он и голос его дрогнул. — Я знаю короткий путь. Я проведу.

— Откуда? — грубо, будто и не признав его, спросил Вендиго, не спешивший расслабляться.

— Я нашел способ сбегать из центра и обнаружил эти тоннели несколько лет назад, — сглотнув, произнес Либер, заученную с инструкции, фразу. — На схемах лишь магистральные проходы, но есть и через бункеры.

Но все остались стоять на месте, ничего не говоря и лишь переводя взгляды друг с друга и на старого вожака. Долгие секунды размышлений были прерваны Аресом:

— И куда мы выйдем по ним?

— В сквер у здания правительства. Если волки бегут к главному входу, там не должно быть оцеплений.

— Тогда идемте, — вступила в разговор Деви. — Уж кто-кто, а лидер сопротивления нам плохого не посоветует.

Старушка уверенно вышла вперёд, приглашая Либера вести. Хотя сомнения и не покидали Алекса, увидев этот жест, он решил довериться старейшине. Продолжив бег, он пытался расспросить отца о нем, рассказать о том, что происходило, но тот каждый раз просил его обсудить всё позднее. Сын не видел, как старый оборотень перебарывает себя, говоря это, как пользуется любой возможность притормозить, замедлить ход, отсрочить неизбежное.

Когда они добрались до широкого перекрестья тоннельных проходов, ничем не отличавшихся друг от друга, Либер остановился. Он знал, что первый путь, что за железной дверью, будет идти ещё минимум несколько километров вперёд, вероятно, до того самого сквера, а второй же приведет их сразу в комнату, из которой нет выхода. Он исследовал эту зону, потому что только в ней видел возможную опасность. И по плану должен был привести стаю именно в тупик. "Там засада, это ж так очевидно. Но если нет, если там ничего не будет и я сделаю вид, что ошибся, то всё равно придется вести дальше, где угрозы не миновать. Арман знает меня как волка принципиального, не нарушающего договоры, но мог ли он с председателем расставить ловушки сразу в двух местах?" — вновь и вновь терзал он себя этими мыслями. Пока напряжение у, ведомых им, оборотней не вылилось в дискурс, бывший вожак принял решение:

— Идёмте. Там хоть и есть перекрытие, но продолжается проход.

Ещё несколько минут они бежали и, когда впереди показалась обещанная дверь, Алекс остановился и обратился к отцу:

— Думаю, дальше мы сами. Короткий путь и так выиграл нам время и нет нужды заставлять тебя идти в самое пекло.

— Сын, я хочу быть рядом, — сквозь, вставший в горле, ком тихо отозвался Либер.

— В этом нет нужды, папа. Побереги себя и мы обязательно встретимся, когда всё закончится.

Он улыбнулся и заметил, как в глазах старого волка блеснули слезы. Вендиго, переборовший в себе подозрительность, подошёл и спросил:

— Отец, ты уверен в этом пути?

Оборотень молчал. Молчал, потому что знал, что ни один из возможных вариантов ответа не будет честным. Смотря в родные глаза, он корил себя, презирал, ненавидел. Как никогда он хотел повернуть время вспять и просил Богиню о том, чтобы всё это оказалось лишь ужасающим больным сном. Но Луна не видела его, не слышала мольбы — она дала шанс в эту ночь совершить то, что каждый считал должным. И старый вожак, бывший лидер сопротивления, славный воин, который чуть было не переступил черту, медленно произнес:

— Я зайду первым.

Он не дал сыновьям ответить, резко поднялся, воплотившись, обнял сыновей и потянул на себя ручку, оставляя лишь узкий просвет — для себя. Как только за дверью послышались шаги, лязг взведения затворов и приказы, она захлопнулась. Металлический звон и десятки глухих ударов пронзили пространство, оглушили, заставили остолбенеть, эхом отразились в ушах. Скулы, хрипы, стук упавшего тела. И Алекс всё понял. Он подхватил на бегу Хорса и пронесся мимо растерявшихся товарищей. Всем все стало понятно, но никто не произнес ни слова. Они неслись назад, к знакомому перекрестку и оттуда к магистральному тоннелю. Тяжёлый протяжный скрип двери раздался за спиной и за ним последовал свист пуль. Волки могли обогнать людей, но не снаряды. Лишь бесконечные повороты и разветвления тоннелей помогли уйти без потерь. Позади всё ещё слышалось отдаленное преследование, но Алекс уже навалился всем телом на створку двери, выходящую в город, запер её, отрезал путь нападавшим.

Днём ранее, в лесу…

Когда в логово стаи Одена нагрянули агенты, была глубокая ночь. Лишь Ронан и Найл тихо переговаривались у входа в пещеру. Свет приближавшихся фонарей, на миг захвативший лицо одного из них, заставил старейшин вскочить на ноги, воплотиться в естественные формы.

— Нельзя подпускать их близко.

— Разбуди сына, вместе отобьемся.

— Не успеем.

С этими словами волк выбежал вперёд, на серпантин, оставив замешкавшегося Найла позади. Тот рванул было к вожаку вглубь голова, но тут же изменил направление и последовал за товарищем — прямиком к агентам. Их было четверо. Один, наотмашь ударив Ронана в морду, отбросил его вниз на крутой склон. Другой, взведя затвор, открыл стрельбу, но в темноте очередь не достигла тела противника. Найл отпрянул, зарычал, готовясь к неравному бою, но звуки выстрелов уже разбудили остальных. Охотник-гамма, будто появившись из неоткуда, бросился на человека, повалил его, однако не успел нанести увечий — его хребет пронзила пуля. Оден, командуя своими бойцами, попытался оттеснить группу людей к склону, чуть было не пал от луча магического жезла, но, уклонившись, тут же атаковал. Осталось всего трое агентов. Они не желали отступать — расходуя боеприпасы, люди палили без остановки и так попали ещё в двух волков. Но пауза на перезарядку стоила им жизни — всего пару секунд форы, которой оборотням хватило, чтобы закончить с ними.

Вожак, со смесью озадаченности и злобы, осмотрел место битвы. Растерянные, не привыкшие к схваткам с силовиками, охотники, жались друг к другу и косились на тела погибших. Рядом с одним из них сидела на коленях Селена и беззвучно рыдала. Тот луч, что предназначался Одену, пронзил её отца, оставив в его теле обугленную впадину. Будь Найл моложе, сильнее, возможно, смог бы выжить, ещё побороться за право ходить по земле. Возможно. Волк, воплотившись, взял жену под локоть, отвёл в пещеру и тихо, как можно более мягко сказал:

— Дорогая, мы должны уходить. Могут прийти и другие, здесь небезопасно.

Женщина кивала и из глаз её капали тяжёлые слезы. Она взяла на руки сонного младшего сына и, прикрыв ему глаза рукой, быстро вышла вслед за остальными.

— Нам нужно найти мою маму, — сквозь всхлипы повторяла она. — В городе. Она живёт где-то в городе. Найдем и она поможет.

— Тише, Селена, — гладил её по спине Оден, одним лишь взглядом приказывая остальным оставить умерших и идти быстрее следом. — Мы найдем Деви и спрячемся у нее. Всё будет хорошо.

Горький осадок покрыл его душу. За всю историю их стаи лишь один волк погиб от руки человека. И он чувствовал свою вину. Она давила, размазживала его, но вожак не мог позволить себе потерять время. Когда они спустились, то обнаружили внизу склона и второго старейшину — Ронона. Оден ещё раньше всё понял, но невозможно быть готовым к виду мертвого родного тела. Он поклялся себе вернуться, похоронить их, но после этого решения всячески отгонял от себя новые тяжёлые мысли: жизни живых сейчас важнее.