Третий контур

6

Через неделю они встретились в парке. Борис начал издалека, не решаясь задать прямой вопрос, но Митя оборвал его:

– Извини, у меня мало времени. Ты ведь хотел что-то спросить?

– Знаешь, я часто вспоминаю нашу последнюю встречу. И не могу понять – как ты тогда смог просчитать ту девушку? Это же просто магия какая-то.

Митя пожал плечами, и Борис подумал, что сейчас тот скажет свое коронное «Элементарно!». В школе это было его обычной реакцией на непонимание собеседника.

– Элементарно! – ответил Митя.

И сделав небольшую, но ощутимую паузу, добавил:

– Ты ведь знал, что я так скажу? Вот в этом и есть наша магия.

– Это просто, я же тебя давно знаю. А ту девушку ты ведь видел первый раз?

– Первый, – подтвердил Митя, – но там трудно было ошибиться.

– Почему?

– Понимаешь, ты по умолчанию видел в ней личность со сложным внутренним миром. И, соответственно, ожидал от нее широкого спектра возможных реакций. Но спектр на самом деле гораздо уже. Не нужно было детально разбираться с ее психикой – для предсказания это не имело значения.

– Вот и расскажи, на что там надо было смотреть, – попросил Борис.

Митя остановился, сорвал листик с куста и растер его в пальцах.

– Не все так просто. Этого в двух словах не объяснишь. Ты же читал про Шерлока Холмса? Он бросал беглый взгляд на ботинки посетителя и сразу понимал, откуда тот пришел. Метод прост до безобразия – смотришь на ботинки, анализируешь грязь. Но чтобы сделать правильный вывод, надо знать все сорта лондонской грязи. Иметь в голове огромную базу данных и уметь оперативно работать с ней. Вот и с людьми все примерно так же – смотришь и анализируешь. Лицо, глаза, позы, жесты. Все на виду, надо только уметь прочесть невысказанное.

Борис помрачнел.

– То есть у меня ничего не получится? Или все же есть какие-то простые маркеры, которые даже я смогу считывать?

– Сомневаюсь. Маркеры-то, конечно, есть, но там часто столько оговорок, что все легко может обернуться своей противоположностью. Впрочем, это не важно – в твоем случае глубоко копать не надо.

– В каком еще случае? – подозрительно спросил Борис.

– Тебе же понравилась девушка? Она первокурсница?

– Откуда ты… – начал было Борис, но тут же одернул себя. – Ладно, забей. Первокурсница.

Задним числом он понимал, что все действительно лежит на поверхности – весна, внезапно всплывшее воспоминание об экспресс-предсказании, желание встретиться с другом и расспросить его о девичьих маркерах. Какой вывод тут напрашивается? И про первокурсницу тоже можно было догадаться – в просвете его бытия вдруг появилось новое лицо. Полтора года он и не вспоминал о Мите, а тут вдруг засвербило. Действительно – элементарно; но задним числом обычно все кажется простым.

– Так что ты мне посоветуешь?

– Спонтанность. Просто подойди к ней, и все само образуется.

– Уверен?

– Практически. Я же видел, как ты смотришь на девушек. И твоя избранница не могла этого не заметить. Так что если бы ты ей не нравился, ты бы уже это почувствовал.

– А может я и почувствовал?

– Вряд ли, – ответил Митя, – тогда бы я это заметил.

7

Митя, как всегда, оказался прав – еще не успев подойти к Синициной, Борис понял, что она этого ждет. Девушка стояла у окна и что-то читала – или делала вид, что читает. Черная майка с глубоким вырезом и низко сидящие джинсы открывали выступающие ключицы и тазовые косточки; они казались тонкими и хрупкими, как будто из мира с другой силой тяжести. «Обнять и защитить» – древняя программа, над которой можно смеяться, пока речь идет о других. Но потом уже не до смеха.

Борис шел прямо к девушке, и когда сомнений в этом не осталось, Синицина подняла голову и встретилась с ним взглядом. Понимание пришло мгновенной вспышкой полной ясности. От нахлынувшей радости губы непроизвольно растянулись в улыбке, сдержать которую не было ни сил, ни желания. Борис уперся плечом в стену рядом с девушкой. Блаженная улыбка не сходила с его лица, и Синицина так же непроизвольно улыбнулась в ответ.

– Привет!

– Привет!

– Меня зовут Борис. Можно – Боб.

– Я знаю, – ответила девушка и смутилась как-то совсем по-детски, видимо поняв, что говорить об этом не стоило. – А меня Оля.

Оля-Оленька, пугливый олененок. Имя подходило ей идеально; еще минуту назад Борис не знал его, а сейчас был уверен, что никакого другого у нее и не могло быть. Но как же просто все сложилось, просто и правильно. И почему он так долго тянул?

Через несколько дней Борис столкнулся с Митей на выставке перспективных разработок средств дальней связи. Митя выглядел отдохнувшим и довольным.

– Привет, какими судьбами! У тебя, я вижу, все получилось?

– А что, разве есть сомнения?

– Нет, конечно. Просто надо же как-то начинать разговор, и лучше начать его с чего-то приятного.

Но тут Митя ошибся. Краткая эйфория воспоминания почти без перехода сменилась болезненным раздражением. Борису было неприятно находиться рядом с человеком, от которого ничего нельзя скрыть. Как будто границы личного пространства рухнули, защиты отключились, и он остался голым и беззащитным посреди ледяного мира.

– Я уже понял, что вас учат видеть всех насквозь. Но неужели вас не учат нормально общаться с людьми?

Улыбка исчезла с Митиного лица, и он сразу стал серьезным.

– Ты прав. Нас все преподы предупреждали, что на младших курсах мы будем вести себя как настоящие говнюки. Знал бы ты, как мне порою трудно с родителями.

– Или им с тобой?

– Особенно им со мной.

Самокритичное «говнюки» немного примирило Бориса с Митей, хотя напряжение осталось. Он подумал, что такое же неприятное чувство Митя, наверное, каждый день испытывает в своем институте.

– Хотел бы я посмотреть, как вы общаетесь со своими преподами. Они же у вас, наверное, настоящие монстры.

Митя покачал головой.

– Нет, что ты. У них-то с маскировкой все в порядке. Мой куратор по Древним, например, на монстра совсем не тянет; я бы даже сказал, что он скорее выглядит слегка придурковатым. И изъясняется обычно какими-то напыщенными банальностями. Про твою ситуацию он никогда не сказал бы «это естественно», но непременно изрек бы что-то пафосное, вроде «колеса судьбы катятся по рельсам неизбежности». Умнейший человек, а с виду и не скажешь.

– Куратор… по кому? – не понял Борис.

– По Древним.

– По каким Древним, ты что? Нет же никаких Древних.

– Да, их самих уже нет, – согласился Митя, – но их программы остались и продолжают работать.

– Ты имеешь в виду агрессию, ненависть? Вот это? – догадался Борис.

– Не совсем. Это всего лишь известные неудобства, а мы занимаемся проблемами.

– И какие же проблемы оставили нам Древние?

– Многие. Например, стремление к размножению.

– А в чем тут проблема? Это же, наоборот, прекрасно.

– В том-то и загвоздка. Современный человек жестко социализирован и на автомате гасит агрессию – потому что в ее основе лежит социально порицаемый негатив. Этот негатив он учился контролировать тысячелетиями. Но в основе стремления к размножению лежит сплошной позитив – любовь, дети и все самое хорошее. А к контролю позитива человек совершенно не готов.

Обсуждать эту тему Борису совсем не хотелось, он предпочел бы свернуть разговор и поскорей распрощаться с Митей.

– Ну и отлично. Вы же считаете себя рыцарями, борющимися со злом? Так и боритесь с ним, а добро оставьте в покое, оно и без вас прекрасно обойдется.

Митя скорчил трагичную гримасу.

– Не все так просто. Угроза перенаселения уже вполне реальна – а для ее сдерживания у человека нет никаких внутренних запретов. Значит, если припрет, придется ограничивать рождаемость внешними мерами, а они, мягко говоря, не очень популярны. Никто не любит внешние принуждения.

– Это верно, – подтвердил Борис, – и я тоже не люблю. Пока.

– До скорой встречи! – улыбнулся Митя.