Страница 19 из 20
Что касается Кудасова, то он имел свою точку зрения относительно происшедшего. Он уверял, что все обстояло не так таинственно, как это хотели преподнести. По его мнению, виновником преступления являлся сам хозяин дома. В порыве гнева он зарезал своего врага, после чего бросил окровавленный нож и открыл окно, как будто убийца проник в кабинет со двора. Учитывая, что никаких следов снаружи не нашли, это выглядело вполне правдоподобно. Потом Петр Петрович, как ни в чем не бывало, поднимается к своей дочке, справляется о ее здоровье, далее заходит в свою комнату, берет из сейфа деньги и возвращается туда, где лежит умертвленный им же шантажист. Ну, а дальше поднимает шум, выбегает на террасу, все как положено. В этом случае никаких нестыковок нет, все выглядит довольно просто и логично. Мотив для убийства имелся более чем весомый, так что сомнений в причастности хозяина дома нет и быть не может.
Надо отдать должное Петру Петровичу. Даже после предъявленного ему обвинения (неофициального, конечно), держался он мужественно. Не кричал, не доказывал свою невиновность, не бравировал. Он сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и только глубокая печаль на его лице выражала то, что творилось у него в душе. На предложение Ивана Леопольдовича самолично во всем признаться и тем самым облегчить свою участь, он только повторял, что никого не убивал и сознаваться ему не в чем.
– Подумайте, ведь вы ведь человек далеко неглупый и весьма прагматичный, – говорил Кудасов. – Так давайте отталкиваться от фактов. А факты эти говорят, что вы и только вы имели и мотив, и возможность убить своего недруга, разве я не прав? Посудите сами, никто кроме вас сделать этого попросту не мог. Я допросил всех в доме, и картина мне ясна. Мы попросту теряем время.
Марго пыталась защитить отца, но ее нелепые доводы вроде того, что папенька не такой человек чтобы убить, пусть даже и нехорошего человека, никакого действия, естественно, не возымели. Андрей Александрович же, хоть и обещал, что за юридической помощью дело не станет, предательски молчал, понимая всю безвыходность ситуации.
– Поймите, – продолжал статский советник, – я вас не осуждаю. Я немного знал убитого, и могу сказать, это был отъявленнейший мерзавец. Не думаю, что кто-то заплачет на его могиле. Будь моя воля, я бы вам руку пожал за то, что избавили общество от такого опасного человека, но долг требует, чтобы я арестовал убийцу. А убийца это вы, ну сознайтесь хоть сейчас.
На что Петр Петрович ответил:
– Я не хочу больше говорить. Если желаете, ведите меня в тюрьму. Я устал вам твердить одно и то же, вы ведь не верите ни одному моему слову. Я устал. Одного прошу – дайте мне покоя.
И закрыл лицо руками.
У Антона, который сидел рядом, сердце сжалось от этой картины. Он видел не крупного промышленника, миллионщика и нового Савву Морозова, а уставшего и раздавленного человека, против которого ополчился весь мир. Боже, как же он изменился всего за одни только сутки.
Все улики против Островского, да. Но кто хорошо его знал, нипочем бы не поверил в его виновность. И дело не в том, что само преступление выглядело чересчур глупым, и решись тот убить, сделал бы это по-другому, позаботившись о том, чтобы замести следы. Они бы подтвердили, что обвиняемый Кудасовым человек ничего не делал в состоянии аффекта. Если бы он давал волю своим эмоциям, то не был бы влиятельным в городе финансистом, каким является на сегодняшний день. Такие люди все просчитывают, продумывают наперед.
После долгих допросов выяснилось следующее: Марго все время просидела в комнате, ссылаясь на плохое самочувствие. Поднялась она туда сразу после ссоры с женихом и там оставалась. Здесь все понятно.
Илья Ильич находился в коридоре второго этажа и читал газету. Когда Марго выпроводила его и заявила, что желает побыть одна, он присел на диван, разместившись возле дверей ее комнаты. На вопрос, не лучше ли было проследовать в гостиную и остаться там, он ответил: нет, не лучше. Вдруг девушка передумает и все-таки пустит его? Ведь настроение красавиц так переменчиво и так непредсказуемо.
Андрей Александрович, когда произошло убийство, находился в беседке с Антоном и графом. Сначала показалось, что невиновность этих троих не подлежит сомнению, но после уточнения деталей возникли вопросы. Да, они действительно были вместе, но был период, когда в беседке оставались только двое.
Ковров закашлялся от предложенной ему сигары и отлучался в комнату, чтобы принести свою. Отсутствовал минут пять, и это показалось подозрительным. Он сообщил, что прошел через пустую гостиную на лестницу, а оттуда на второй этаж, где его великодушно разместил Петр Петрович. Сигара была во внутреннем кармане пальто. Он взял ее и собирался покинуть комнату, как почувствовал приступ боли в боку, куда был ранен. Пришлось посидеть на кровати и подождать, пока не пройдет. Так же Антон подтвердил, что видел Илью Ремизова, сидящего в кресле на втором этаже.
С Чернокуцким тоже было не все ясно. В разгар беседы он отправился за бутылкой и, по его словам, долго ее искал. Андрей Александрович сказал, что она стоит возле дивана, но там ее не оказалось. Обнаружилась она возле окна, где, по всей вероятности, сам граф ее и оставил. Этим он и объяснял свое отсутствие, которое, кстати сказать, тоже длилось около пяти минут. Кудасов заявил, что этого времени вполне могло хватить, чтобы зайти в кабинет, убить Хавинского и преспокойно вернуться. Тем более, по словам самого графа, гостиная была пуста и можно было не опасаться свидетелей. Евгений Павлович на это ответил, что более нелепой теории и выдумать сложно. Нелепая, может, и нелепая, но вполне правдоподобная.
Кравцов тоже не всегда был на виду. Перед самым обнаружением тела поругался с графом из-за ерунды и, обидевшись, покинул беседку. Отправился в гостиную и просидел там, по его словам, не более минуты. Спустя это время увидел спускающегося со второго этажа Петра Петровича с пачками кредитных билетов в руке. Тот кивнул Андрею Александровичу и пошел в кабинет. Вскоре оттуда донеслись крики и Кравцов побежал туда. Увидел тело и стал звать со двора Антона и Евгения Павловича.
Хорошо. Одна минута. Именно столько поверенный Островского оставался в гостиной и его никто не видел. Хватило бы времени, чтобы войти в кабинет и совершить убийство? Вполне. Так что из числа потенциальных подозреваемых его вычеркивать нельзя.
Антон, когда беседовал с Кудасовым, вспомнил одну деталь:
– Я давеча сказал, что турок Явуз все время находился на улице. Это не совсем так. Он отлучался минут на пять-десять. Я заметил это, когда мы с Андреем Александровичем курили в беседке. Он сидел в карете, на месте кучера, потом смотрю – его уже нет. А вскоре снова появился. Я тогда еще подумал, может, нужду справлял.
Иван Леопольдович на минуту задумался, потом ответил:
– Это, конечно, деталь существенная, и хорошо, что вы вспомнили. Только не думаю, что она нам поможет. Ну отлучался турок, и что? Может, и вправду по нужде. Вряд ли оббежал весь дом, вошел со двора через окно, убил своего хозяина и вернулся. Если бы он хотел, мог это сделать в любой другой момент, более подходящий. Зачем так рисковать? Да и потом, вы забываете, что мы выяснили важное обстоятельство: убийца не мог проникнуть в кабинет через окно. В противном случае у него должны быть крылья.
– Тем не менее, это следует проверить. Вы собираетесь с ним разговаривать?
– Разговаривать? Молодой человек, вы забываете, что мы профессионалы своего дела. Я собираюсь с ним не разговаривать, а допрашивать, причем со всем пристрастием. Но это можно сделать только после того, как он придет в себя.
Как раз в этом момент в гостиную буквально влетел молоденький офицер в форме, и, забыв про всякую субординацию, воскликнул:
– Иван Леопольдович, подопечный наш пришел в себя. Дергается, пытается освободиться, кричит что-то невнятное. Прикажете доставить?
Кудасов от удовольствия потер руки, и лицо его озарила лучезарная улыбка.