Моя чужая семья

– Правда? — деланно кривит лицо Марсель, продолжая подпирать боком стол.

— Абсолютно точно! — решаю дожать момент. — И даже его отсутствие ничего не изменит!

— Мне кажется, вы лукавите!

Меня уже порядком бесит разговор, но скатиться до ругани себе не позволю, а значит, придётся играть по правилам, которые навязывает Жан Батист, но потом… я ему выскажу!

— Ничуть!

— Лукавите! — настаивает Марсель. — Просто знаете, что он не может без вас! И какими бы неотложные дела не были, он обязательно найдёт время, чтобы прилететь к вам и поддержать, пусть даже в последний день марафона.

Сердце пропускает удар.

Только сейчас осознаю, что клацаю ножом по разделочной доске гораздо сильнее, чем стоит.

Да какое там?! Я едва себе палец не оттесала, как нервно работала ножом.

Уже предчувствуя самое невероятное, перевожу взгляд с коварно улыбающегося Марселя туда, куда подсвечивает световой луч студии, — специально, чтобы любая камера мгновенно могла найти того, о ком говорим, — и я в ужасе уставляюсь на Орлова, сидящего на ближнем ряду с самого края.

НЕТ!

Сердце уходит в пятки… Я едва в сознании, как сильно ведёт голову. От волнения сдавливает горло.

– Ну что же вы так растерялись?! — приторно-сладко пропивает Жан Батист, приобщая меня в дружеском, ободряющем жесте.

А я в ступоре.

– Лида, вы побледнели… — продолжает не то издеваться, не то… умиляться Марсель. — Словно призрака увидела, — смеётся на камеру.

Но и идиоту ясно, что это всё сделано специально. Нарочно!

Чтобы вот такой вот момент взорвал студию.

И зрители бурлят: вскрикивают, ахают, охают, свистят, хлопают, топают.

Все смотрят на то на меня, то на Алексея, а мы ведём молчаливый войну взглядами.

– Зря вы так, — нервно смахнула слёзы с щеки, больше не в силах играть непрошибаемость.

– Как? — почти беззвучно. И громче, для всех и особенно для Орлова: — Ну же, Алексей, — правда на французском, но подкрепляя слова жестами, — я уже пытаюсь занять ваше место, — крепче обнял и даже бедром моё боднул. — Вы по-прежнему не предпринимаете никаких попыток быть рядом со своей женщиной? Или ваше желание её поддержать не так сильно? — с улыбкой, но с явным вызовом. — Вы смотрите, не поторопитесь, я её быстро приберу к рукам! А потом отругаю, если она окончательно испортит сегодняшнее блюдо, — он получает удовольствием от нашей заминки и всеобщего гвалта эмоций.

— Руки прочь! Она моя! — к моему ужасу Орлов встал.

Луч студии подсвечивает ему до самой сцены… зоны кухни… меня.

— Вы позволите? — ничуть не робея, теснит Жан Батиста, занимая место рядом со мной. И словно между нами ничего не было... ужасного и скандального, обнимает меня, обжигая щёку горячим поцелуем. — Привет, дорогая, — бросает как бы невзначай, но чувствую, что он тоже не ожидал подобного от Марселя, и у нас обоих будут к нему вопросы.

— Как? Это всё? Разве так приветствует женщину, которую любят и которую давно не видели?

Я его убью!

Орлов куда трезвее меня. Сдержанней… терпеливей.

Крутанув меня за талию, но так, чтобы я оказалась к нему лицом к лицу, несколько секунд смотри. В упор!

До последнего не верю, что он это сделает, но Алексей меня целует. Нежно, мягко, губами по моих задержавшись чуть дольше, чем просто банальное приветствие, и чуть слаще, чем если бы хотел унизить, причинить боль.

— Ну что ты?! — обласкав взглядом, шепнул, а потом бережно, короткими поцелуями собирает слезинки с моих щёк.

— О-о-о, — тянет Марсель, — они такие милые!! Правда? — бессовестно ведёт диалог со зрителями, играя нашими чувствами, переживаниями, жизнями, и толпа ему отвечает:

— Ах-ох-м-м-м, — зал гудит, топясь в океане чувств. Летят восторженные, умилительные вздохи-охи… шепот...

— Прекрати реветь, – почти беззвучно чеканит Орлов. — Ты ещё должна взять главный приз! Без него домой не пушу! — грозит так мило, что непроизвольно улыбаюсь, хотя чему?! Я в шоке от происходящего! Ни черта не понимаю!!!

— У тебя время поджимает, — шикает Орлов, и привычным манером щипает меня за задницу.

— Ауч, — тихо ахаю, шарахаюсь от него.

Это просто ужасно!

Невероятно... дико трогательно.

И какая к чёрту работа?

Какое шоу?!

Ничего не вижу! Слёзы счастья застилают обзор.

Ладонью смахиваю едкую жижу… забираю нож из руки Орлова, который мне его услужливо протянул.

— В бой! — подмигивает Алексей… и конечно же я прихожу в себя. Завершаю блюда в небольшой прострации, в четыре руки, и пусть Алексей большое мешает, но даже его компания... близость наполняет меня невероятной силой.

С ним так хорошо… Так по-доброму, родному хорошо… уютно...

Страхи отступают.

Я бессовестно купаюсь в тёплой компании Алексея.

И мне становится невыносимо плохо, когда Жан Батист отправляет его обратно на место, сообщая зрителям и участникам о том, что пришла пора сдавать контрольную.

Боюсь представить, как выгляжу после рыданий: наверное, у меня и тушь потекла, и волосы растрепались, глаза красные... и вообще, я выгляжу неопрятной бабой, но сейчас меня больше волнует, останется ли до конца шоу Алексей? Сможем ли мы поговорить?

Я жду окончания съёмок, и в то же время, боюсь той секунду, когда закончится эфир, и я останусь в жуткой реальности, где Орлов меня ненавидит! Где он меня не хочет больше знать. И где он не хочет, чтобы я была от него беременна.

Лида

Главного приза я не беру, но приз зрительских симпатий, и второе место — мои по праву!

Я правда для этого очень старалась. И поддержка была колоссальной!

Благодарю всех на камеру, и только потом узнаю, что Алексея уже нет в студии. Вначале становится страшно, что он уже уехал, и даже бросаюсь на его поиски, но меня перехватывает Марсель.

Ух, я ему негодование выговариваю… как раздосадованная дочь, отец которой только что при всех устроил знатную порку, но он такой милый и очаровательный, что быстро меняю гнев на милость, и уже через несколько минут оказываюсь в его добрых, поддерживающих объятиях.

— Если не получится вернуть Алексея, помните, я всегда готов вас взять на работу. Но он будет трижды глупцом, если после всего, что между вами было и есть, он от тебя откажется.

— Я его обидела, — киваю. Чего греха таить! — Но он очень хороший, и если бы дал шанс…

— Что-то мне подсказывает, — сощурив глаза, улыбается Марсель, придержав меня за плечи, — что мы с вами больше не увидимся, — звучит уверенно, и даже с оттенком лёгкой грусти. — А теперь идите, — несильным толчком направляет меня к выходу, а сам, как ни в чём небывало, подхватывает разговор ближайшей толпы.

Ясно понимаю, что шанс упускать нельзя!

Мне необходимо поставить точки над «i» с Алексеем.

Тем более раз он уже в курсе моей беременности, у него есть вопросы и мне придётся отвечать!

Выходя из здания студии, напоследок пробегаюсь глазами по лицам, но не найдя Орлова, выхожу…

Мне нужен план действий!

Где искать Алексея? Мотель? Аэропорт?

Чёрт! Я не приспособлена к такому подвигу.

Досадуя, осматриваюсь на улице, блуждая рассеянным взглядом по припаркованных машинам, пешеходам, но к собственному удивлению, внимание привлекает представительное авто… сразу у подъезда к зданию. Дверца открыта, словно кого-то ждут.

Мешкаю, но когда в открытом проёме показывается Алексей, моё сердце принимается нестись вскачь.

Страшно!

Я так волнуюсь, что вот-вот рожу прямо здесь и сейчас!

Даже неосознанно за живот хватаюсь, ноги как назло не идут… слабость в коленках. На лице Орлова мелькает паника, он тотчас спешит ко мне.

— Лёш…

— Не смей! — шикает беззлобно, но категорично. Придерживая за руку, побуждает идти… к машине.

Помогает сесть на заднее сидение. Умещается рядом, но на расстоянии:

– Поехали, — отдаёт команду водителю, и машина плавно трогается.

Молчим…

Он смотрит вперёд, будто избегает пересекаться со мной взглядом, а на него таращусь, понимая, он самое прекрасное, что случалось в моей жизни. Ясно, как никогда, осознаю, я его так люблю, что даже если бы он сейчас заорал или пытался меня побить/убить, я бы ему позволила… ни слова бы против не сказала!