Туманы Абвиалона

— Помогите! – хриплый голос Евгении заставил нас отмереть.

Девчонки не было всего лишь минуту, но она за это время успела основательно вымазаться в грязи, пораниться, да и прихватить с собой детей! Уму не постижимо, как так можно относиться к своему здоровью и к чужой жизни?! А что, если бы ее выходка с перемещением не удалась, и они навечно застряли в подпространстве?

Едва сай Ватар забрал у Жени младенца, она без сил буквально рухнула на пол, прижимая к себе испуганных и заплаканных детей.

— Где ты была, Евгения?! – спросил, пытаясь взять себя в руки и скрыть свои истинные чувства. – Чьи это дети?

— Мои! – с вызовом посмотрела на меня. – Мои и только мои, аро Азар!

Смелая, отчаянная, дерзкая. Огненное сочетание в столь невинном теле. Моя малышка, моя девочка! Я сделаю все, чтобы не потерять любимую.

Она еще не знает, что нельзя ТАК смотреть в глаза высшим, иначе можно лишиться жизни. Придется принять меры и провести с ней пару уроков.

От этой мысли в штанах сразу стало тесно. Наш последний урок закончился безудержной страстью. Хотя навряд ли она подпустит к своему телу. Я видел ее взгляд и ощутил эмоции, которые малышка пыталась в себе подавить. Накосячил я, конечно, знатно. Придется замаливать грехи и убеждать ее в своей любви.

— Хорошо, — примирительно поднял руки, — поговорим об этом чуть позже. А пока вас нужно осмотреть, а ассистентам заняться вашим лечением.

— Со мной все в порядке, — прохрипела малышка, — лучше детям помоги! И дай попить, пожалуйста!

Я опешил от ее просьбы. Еще ни разу за свою жизнь я никому не помогал с лечением. Наоборот, в силу своей сущности я просто забирал здоровье у окружающих. Тем не менее я выполнил ее просьбу. Приготовил витаминный коктейль и раздал девочкам.

Вызвав в медицинский бокс подмогу в виде ассистентов сая Ватара, я помог Евгении успокоить разволновавшихся детей, пообещав, что после лечения они снова увидятся с ней. Пришлось пойти на такие уступки, ведь и сама Женя была не в силах от них отойти. Хорошо еще, что комплексное лечение займет больше двух суток. У меня будет время поговорить с беглянкой.

Едва дождавшись, когда все три чумазые мордашки уснут спокойным целительским сном, я уволок Евгению в свою каюту. Первым делом направил ее в санблок смыть всю грязь и привести себя в порядок, и только потом набрал контейнеры с разнообразной пищей. Уверен, за то время, которое она отсутствовала на крейсере, малышка успела прожить не один час на своей планете.

От нечего делать я присел к изголовью кровати и углубился в свой комн. Пришлось проверить и сияющую, в надежде, чтобы хоть эта девушка оказалась с мозгами и не ослушалась моего приказа.

Потенциальная жена лежала на кровати, свернувшись в клубочек и рыдала в подушку. Отчего-то жалости к ней не было, лишь раздражение. Надеюсь, она все же сможет забеременеть и избавить меня от своего общества.

Чувство неправильности, что было позабыто в связи с последними событиями, вновь овладело моим телом, заставляя меня поморщиться. Я никак не мог понять природу девушки, что вступила на крейсер в качестве невесты.

Что-то было в ней ни так, но вот что именно? Почему у меня возникает чувство, что нас обманули? Провели как юнцов? Метку на ее теле я видел собственными глазами, силу, живущую внутри нее, испытал в полной мере, но все же… Может оттого, что она не светловолоса, как ее предшественницы? Может все дело в ее облике, который сильно отличался от остальных сияющих?

Мои раздумья прервал сигнал открывающейся двери. Не прошло и минуты, как передо мной предстала чистая и довольная малышка, укутанная с головы до ног в мой халат, полы которого волочились по полу.

— Проходи, — рукой пригласил ее присесть рядом. – Нам надо поговорить.

Глава 19

***

Азар Бергот, проклятый наследник клана темных хемов. Крейсер «Отверженный»

— Проходи, — рукой указал на место рядом с собой. – Нам надо поговорить.

Вопреки моим потайным надеждам и ожиданиям, малышка присела на краешек кровати у изножья. Оно и правильно, я бы тоже после всего случившегося поостерегся находиться в опасной близости к своему обидчику.

Давить и уж тем более требовать беспрекословного подчинения в данной ситуации не имело смысла. Просто кивнул, принимая к сведению ее позицию и ее желание. Сам виноват в исходящей от малышки в мою сторону холодности. Привык чувствовать себя безнаказанным, теперь придется пожимать плоды своей несдержанности.

В период моей беззаботной молодости, еще до всех этих событий, я ни разу не задумывался о чувствах посторонних мне существ, особенно о чувствах хемварок. Использовал их, предавал их веру в любовь. А ведь они любили, хотя и знали, что я не способен на ответное проявление чувств. Меня не заботило ничего, кроме собственного довольства, легкого влечения и чувства вседозволенности.

Все изменилось с появлением малышки. Я сам оказался в западне рождающейся во мне любви. Хотя и не должен был испытывать к ней столь сильные чувства. Она не хемварка, в ней нет той искры жизни, которой славятся наши женщины и тем не менее я с каждым вдохом все глубже тону в пучине неведомых мне ранее ощущений.

Я словно парю в высоте, а затем стремительно падаю вниз, испытывая при этом эйфорию и огромную боль. Боль от того, что эта милая девочка никогда не станет моей, не родит мне детей, не разделит со мною старость.

Гордая, своенравная. Это видно и по как бы невзначай брошенным исподлобья взглядам, так и по осанке. От нее сейчас свозит такая холодность, что порой мне кажется, что эта милая девочка способна заморозить все вокруг.

Ей не надо что-либо объяснять. Вся ее суть как на ладони. Она слишком нежная, слишком ранимая. И любящая. Так открыто, безвозмездно.

Когда впервые увидел ее в окружении грязных, голодных и больных детей, то до меня дошла истина. Вот она – та, которая идеально подошла бы к моей сущности. Если во мне преобладает жестокость и хладнокровие, то в ней лишь искренняя любовь и забота. На такое проявление чувств мало кто способен, тем более к совершенно посторонним ей детям.

Она переживала за каждого спасенного ею ребенка, словно это ее собственное дитя. Не отходила от медкапсул до тех пор, пока не уснула целительским сном самая старшая из девочек. И лишь потом позволила себе расслабиться и скинуть с плеч оковы напряжения и растущего беспокойства.

И вот сейчас передо мной сидит та, к которой я не имею права даже прикоснуться. Одним своим поступком Евгения подтвердила свой статус неприкосновенной. Она — мама! Пусть и не рожденных ею лично девочек, но это не меняет сути. Малышка во всеуслышание заявила, что это ее дети, за которых она будет бороться до последнего. Даже со мной.

А я еще надеялся вымолить у нее прощение. Подарить ей статус любимой женщины. Только вот вряд ли я нужен Евгении со всеми своими проблемами и заморочками. Она никогда не смириться с участью второй женщины в моей семье. С участью любовницы.

— Для начала я хотел бы попросить у тебя прощение за все, что по моей вине тебе пришлось пережить.

Малышка в неверии вскинула голову. Нахмурила бровки, губки плотно сжала. Видел, как ее чуть ли разрывает от негодования, но нашла в себе силы промолчать.

— Я не имел право играться с тобой, скрывать правду.

— О какой правде вы говорите, аро Азар? О той, что помолвлены и ваша невеста…

Договорить свою мысль малышка не смогла. Отвернулась, но я заметил, как из уголков ее глаз покатилась слеза.

— О той, которой известно всем живущим в системе Абвиалон. И даже за ее пределами. Мое честолюбие, корысть и нежелание расставаться с тобой сыграли с нами злую шутку. Это только моя вина. Я не имел прав называть тебя своей собственностью, не имел право приказывать и уж тем более принижать в глазах сияющей. Ты была полностью свободна в своих действиях и в своих желаниях.