Серпантин

— Пришлось все бросить, — ответил он с достойным хладнокровием. — Хотя если бы ты заранее предупредила…

— Зачем? Я не хотела, чтобы ты приезжал. Просто выбора не осталось.

Вика не могла перестать ей любоваться. Чувствовала себя безумно глупо, но и раньше восхищалась красивыми людьми, а тут и вовсе поплыла.

— Можешь возвращаться к своим брошенным делам, — подытожила жена Макса и неожиданно сверкнула глазами в сторону Вики. — А вообще ты меня удивил. Я-то думала, что тебе потрахаться важнее, чем ребенка забрать.

— Выбирай выражения, — Макс зарделся.

— А то что?

— Я тоже перестану.

— Ой, боюсь. Что ты можешь сказать? Что ещё ты не сказал мне за последние две недели? Бедный, бедный Макс. Ты бы хоть постыдился блядей своих ребёнку показывать.

Странно, но Вику задела вовсе не категория, к которой ее так скоро причислили. Оторвавшись от изучения Максовой жены, она в поисках спасения наткнулась на Яшку — он слушал родителей, приоткрыв рот, и в глазах его снова стояли непролитые слёзы.

— Лиза, что ты несёшь? — вкрадчиво обратился к ней Макс. — Какие бляди? Мы коллеги, и я обещал подбросить ее до дома, потому как ей сегодня досталось по голове. Только и всего.

— Только и всего, — передразнила Лиза. — У тебя вечно все так просто. Перепихнулся, только и всего. Разве повод для скандала, а, Макс?

— Ну и дура, — покачал он головой.

— Ах дура? Конечно дура. Дура, что вышла за тебя, наркомана чертова, замуж. Вот уж всем дурам дура, тут ты прав. Одна ломка сменилась другой, да, Максим?

Вика, шокированная их перепалкой, не сразу заметила, что Яшка отошел от нее и смотрел теперь пристальным, совсем не детским взглядом. Стоять под этим прицелом было хуже, чем у стены перед расстрелом. Невозможно отвернуться, невозможно забыть.

— Я тебя со дна достала! — уже откровенно кричала Лиза, и ее брови вразлет вторили интонациям безумия. — От подошвы отскребла, человеком сделала! Где бы ты был, если бы не я?

— И что мне теперь, сдохнуть, чтобы с тобой расплатиться? — с впечатляющим равнодушием ответил ей Макс. — Этого хочешь?

— Я хочу благодарности! — выкрикнула на изломе голоса Лиза. — Гребанной благодарности, Макс!

Она так распалилась, что совсем упустила из вида сына. Но он напомнил о себе.

Единственное окно, за которым кружилась снежная крупа, лопнуло с оглушительным звоном. Вика не сразу поняла, что случилось, но затем сперва увидела одинокий ботинок в груде осколков, а затем сжатые до белизны губы Яшки.

На мгновение все стихло: обескураженная Лиза недоуменно взирала на дыру в стекле, сквозь которую уже влетал в холл снег.

— Ты с ума сошел! — завопила она, мгновенно, как огонь на пожаре, переметнувшись на сына. — Да тебя же выгонят за хулиганство, ты что, этого хочешь?

Яшка стойко сносил обращенные уже к нему вопли. Макс молчал. Вика сомневалась, что он вообще понял, что произошло — слишком оглушенным и потерянным было его лицо.

— Допрыгался, — Лиза понизила голос, но дышала все еще тяжело и прерывисто. — Ну, пойдем к заведующей. Заплатим за твою выходку.

Яшка понурил голову, ссутулил плечи. Кивнул. Коротким взглядом обжег Вику: ненависть, обида, боль. Все то, что плескалось в глазах Макса эхом отражалось в его сыне. Только эта ненависть предназначалась персонально Вике.

— Идём, — рявкнула Лиза на сына и потянула в другую от Макса сторону. — Папе с нами не по пути.

— Ты сама виновата! — выпалил на прощание Макс и тут же осекся, стоило ей обернуться и посмотреть на него с высоты своего достоинства.

— Конечно, милый. Конечно, я. Кто же еще? Прости, если сделала больно. Я такая дрянь. Пойдем, Яш.

Стук ее каблуков застрял у Вики в висках и не выходил даже после того, как они с Максом вышли на крыльцо и снова остались наедине. Он слепо смотрел вглубь себя, будто провожал тень жены, а когда та окончательно скрылась в вязкой темноте, казалось, даже не заметил, как если бы его воображение продолжало рисовать Лизу везде, где ее не было.

Вика смотрела на него, прикусив губу. Лишь бы не повторилось то, с чего все началось. Но Макс выглядел почти безмятежным — и тем пугал еще сильнее. Отпустив Викину руку, он добрел до детской площадки и сел на мокрые от снега качели. Цепи возмущенно скрипнули, но выдержали. Он закурил.

Вика остановилась у одной из стоек, удерживающих перекладину. Макс выпустил три дымовых кольца. Из приоткрытых окон доносился грубоватый мужской голос, из-за угла вынырнула обглоданная ржавчиной «шестерка», остановилась у обочины и воздух завибрировал басами, наполнившись ритмичным речитативом. Вика замерзала, но не решалась уйти. Да и куда? Ночевать негде, за такси отдаст как за неделю Фединых занятий с психологом.

— Омерзительно, да? — резко спросил Макс, затянувшись. — Сам не знаю, что на меня нашло.

— Ребенок-то причем? — возразила Вика, хоть и не собиралась с ним спорить.

— Это хуже всего, — Макс скривился. — Собачимся, как сволочи, а он…

— Принимает удар на себя. Это очень паршиво, Макс. Очень.

— Не начинай. Я знаю, мне нет оправдания. Но я хотя бы пытаюсь сохранить семью.

— А зачем? — спросила Вика, вся в своих мыслях, и не успела прикусить язык.

— Зачем? — повторил Макс, сузив глаза. — Затем, что это моя семья. Зачем ты заботишься о чужих детях?

— У них никого, кроме меня нет. И я их люблю.

— Вот ты и ответила на предыдущий вопрос. Проблема в том, что я люблю не только их…

Вика сжала зубы, как перед неминуемым ударом.

— …а еще и себя. И самолюбие мое уже воет от бессилия, — он ненадолго задумался, но по лицу было заметно, что запал иссяк. Он сгорбил плечи, потерев левое подреберье. — Блять… Еще не хватало…

«Этот день никогда не кончится, — пронеслось у Вики в голове. — И домой я не попаду. Надо хоть матери позвонить и с Федей объяснится».

— Вик, — вырвал ее из мыслей Макс, — тебе очень домой нужно?

— Я вызову такси, не переживай, — с готовностью отозвалась Вика.

— Я не об этом.

Он так странно смотрел — испытующе и умоляюще одновременно. Вика и так поняла, что он не собирается исполнять обещанное. Но было что-то еще, помимо раскаяния.

— А о чем?

— Поехали со мной?

— Куда?

— Я квартиру снял. На полгода.

Это что-то должно было значить, поняла Вика. «Хоть бы постыдился блядей своих ребенку показывать», — всплыло эхо между мыслями. И видимо воспоминание это отчетливо отразилось в ее глазах, раз Макс поспешно продолжил:

— Клянусь, приставать не буду. Просто мне херово, а с тобой полегче.

Вика долго смотрела ему в глаза, пытаясь достать до дна и познакомиться с демонами, там обитающими, пока наконец предводитель ее маленькой армии не поднял в воздух белое знамя.

По дороге к машине Макс обнял ее за плечи и как-то рассеяно поцеловал в голову. А оказавшись за рулем еще пару минут сидел неподвижно, тяжело дыша. Вика беззастенчиво взяла его за руку, зажала точку пульса, считая удары. Пульс заметно частил.

— Пообещай, что сходишь к кардиологу? — попросила Вика. — С сердцем шутки плохи.

— Знаю, — он кивнул и добавил, подумав: — У меня была клиническая смерть.

Вика потрясенно уставилась на него.

— Давно?

— Четыре года назад. Так что, если хочешь знать, как на той стороне, спроси. Я отвечу: как в ноябре. Темно, холодно и пусто. И никаких архангелов с ключами.

— Из-за чего?

Он скосил на нее глаза и помотал головой.

— Не нужно тебе знать.

— Ошибаешься, — возразила Вика. — Очень нужно.

Он внимательно на неё посмотрел и понял, что действительно нужно.

— Из-за передоза. Да, Синицына. Везёт тебе.

Вика так старательно выкорчевывала из памяти слова Максовой жены, но чем больше усилий прикладывала, тем глубже они прорастали, оплетая сердце колючей лозой. Ей и хотелось бы не поверить, но запас оправданий иссяк, как иссякли силы на борьбу.

Макс мягко надавил на газ. Ближний свет выхватил двух пьянчуг, плетущихся вдоль забора и периодически падающих на него. Снова пошел снег, разбегался по лобовому стеклу, не тая. Вика молчала, не находя в себе сил на новый вопрос. Ей страшно не хотелось заблудиться в Максовом прошлом окончательно.