Страница 53 из 55
Фрагмент 26
51
Наступление на Южном театре военных действий выдохлось к середине января. Именно выдохлось, а не было остановлено немцами. Гитлеровцам просто нечем было его останавливать. А в Красной Армии, как всегда, обострились проблемы логистики: слишком далеко продвинулась на запад линия фронта, чтобы тылы поспевали за ней. Слишком велики оказались потери в личном составе и боевой технике. Для продолжения наступления нужно было срочно пополнить подразделения, отремонтировать танки, машины и тягачи, подвести боеприпасы и горючее. А для этого сначала требовалось восстановить сильно пострадавшие в ходе боевых действий железнодорожные пути от Воронежа и Сталинграда до Каменска-Шахтинского и далее до Ворошиловграда. Который всё-таки удалось взять в ходе кровопролитного штурма со стороны Станицы Луганской, наступая от поймы Северского Донца на укреплённые позиции на высоких холмах северной окраины города.
Корреспондент «Красной Звезды», побывавший в местах боёв, рассказал берущую за живое историю о жительнице станицы Александре Сухаревской, муж которой Илья, призванный в Красную Армию перед отступлением, погиб при этом штурме. Казачке сообщили о его гибели солдаты-односельчане, и она нашла тело мужа на поле боя. После чего крошечная женщина, беременная вторым ребёнком, несколько километров везла на санках погибшего супруга и вдвоём с дочкой похоронила возле дома. Дома, построенного его предками, донскими казаками старинного рода, воевавшего не только с Наполеоном, но и со шведами при Петре I.
Генералу Руоффу пришлось оставить и Ростов. Но город брали не штурмом, а после того, как немцы сами отошли из него, опасаясь повторить судьбу солдат Паулюса и Вейхса. Отошли к Миусу, на рубеже которого так и не успели толком закрепиться, и после удара Южного фронта фронт стабилизировался примерно по линии Изюм — Мариуполь.
На штурм Харькова сил тоже не хватило. От городских кварталов красноармейцев отделял только лесной массив, расположенный к северу от города. До них и до цехов авиационного завода уже добивала дальнобойная артиллерия, но фашисты успели закрепиться в лесу, и «первая столица Советской Украины» оставалась под немцами.
Зато был освобождён Орёл, в честь взятия которого в другой истории Великой Отечественной войны Москва впервые салютовала победителям. На этот раз никакого салюта не было. Просто советское руководство ещё не «дошло» до такого чествования побед. Хотя, если признаться, Демьянов бы в честь сокрушительного краха немецкого Плана «Блау» приказал бы палить из пушек полдня.
Столь значительный успех вызвал целый ливень награждений, пролившихся не только на полководцев, но и на простых солдат и офицеров. В связи с этим нарком обороны издал приказ о том, что теперь допускается ношение не только орденов и медалей, но и планок с ленточками соответствующих наград. Среди награждённых званием Героя Советского Союза оказался и Константин Константинович Рокоссовский, который ещё и получил звание генерал-полковника. Как и другой командующий фронтом, Николай Фёдорович Ватутин. Орденом Красного Знамени был награждён и нарком внутренних дел. За организацию обороны Кавказа, к которому немцы, к счастью, так и не прорвались (а значит, не пришлось «глушить» и взрывать нефтяные скважины в районе Грозного). Хотя повоевать пришлось и Берии. Но не с гитлеровцами, а с подстрекаемыми немцами антисоветскими элементами среди горских народов, начавших бузить в предвкушении прихода нацистов. Присваивать очередное звание Семёну Михайловичу Будённому было уже «некуда», а вот первую в его жизни «Золотую Звезду» он получил не в связи с семидесятипятилетием, а за действительно успешное руководство фронтом при разгроме армий Паулюса и Руоффа.
Разгром немцев под Воронежем и на Дону (именно в таком порядке они называли эти победы Красной Армии, хотя по масштабности эти события следовало бы поменять местами) потряс мир. В Германии, Румынии и Венгрии был объявлен трёхдневный траур из-за огромных военных потерь. Итальянское фашистское правительство не посчитало нужным «напрягать» население на фоне разворачивающегося масштабного наступления англо-американских сил в Северной Африке. Масштабного для этого театра военных действий, меркнущего в свете того, что происходило на Юге России. Ликовало население в Великобритании и США, в отличие от собственных правительств, понимающее союзнический статус СССР «слишком буквально». А эти самые правительства были вынуждены проявлять внешние признаки восхищения героизмом красноармейцев.
Почему только внешние? Да потому, что среди восторженных речей в выступлениях военных и политических деятелей на британских и американских радиостанциях уже осторожно звучали тревожные нотки при упоминаниях о военной мощи Советского Союза. И уже мелькали предложения о втягивании СССР в войну протия Японии. Мол, если русские такие сильные, то чего им стоит поддержать нас в борьбе против японцев? Мы же помогаем им воевать с Гитлером! Да вот только Квантунская армия Страны Восходящего Солнца в самом начале 1943 года — это не она же образца середины 1945, когда самых опытных солдат из неё «высосали» сражения на островах Тихого океана. Миллионная армия сейчас и миллионная армия сорок пятого года в другой истории, как говорят в Одессе, две большие разницы. Две огромные разницы! И начать с ней воевать сейчас, значит, затянуть войну с Германией на год-полтора. С непредсказуемым ходом боевых действий на Востоке.
Радует только то, что у американцев пока не очень ладится с программой создания ядерного оружия. По докладам разведки, американские геологи рыщут по всей территории США в поисках залежей урановых руд. И если им удастся их отыскать и оперативно начать добычу, то первых реальных шагов по реализации Манхэттенского проекта следует ожидать только к середине 1943 года. Без Оппенгеймера. Без Ферми. Без Сцилларда. Которые уже испытали опытный реактор мощностью в несколько десятков киловатт в Сарове и приступили к постройке первого промышленного реактора для наработки плутония под Кыштымом.
Пожалуй, к тому моменту, когда будет готова первая советская атомная бомба, пусть и неподъёмная по габаритам и массе, у Советского Союза появятся и средства доставки ядерного оружия. Пока, конечно, не на межконтинентальную дальность, но до Альбиона доставить заряды последующих, более лёгких моделей взрывных устройств, они смогут.
Во-первых, как стало известно начальнику Группы уполномоченных, конструкторскому бюро Андрея Николаевича Туполева поручено проектирование тяжёлого дальнего бомбардировщика с дальностью полёта около 5000 километров и бомбовой нагрузкой 8 тонн. Одновременно шли переговоры с американцами о поставках по ленд-лизу или производстве по лицензии новейшего бомбардировщика В-29, который в другой истории стал прообразом советского Ту-4. Но, как и «тогда», переговоры шли с огромным трудом: янки явно не горели желанием продавать лицензию даже за золото.
Во-вторых, Демьянов очень надеялся на то, что доводка ракеты Р-2 позволит приступить к проектированию следующего изделия, способного преодолевать расстояние до полутора тысяч километров. И предпосылки для такой надежды имелись: в середине ноября второй пуск «двоечки» был признан «условно успешным». Условно — потому что ракета благополучно взлетела, полностью отработали заданное время её двигатели, а дальность полёта даже немного превысила расчётные 600 километров. Правда, отклонение от заданной точки падения составило восемь километров.
Но Королёва его команду конструкторов сей «условный» успех чрезвычайно вдохновил. Ещё бы! Эти люди, многие из которых всего несколько лет назад носили робы заключённых, заставили ракету полететь! Дело за малым: научить её летать туда, куда требуется.
А вот с этим оказалось сложнее. Январский пуск стал неудачным из-за отказа системы управления. Из-за критического отклонения траектории полёта от расчётной пришлось взорвать «машину» в воздухе по радиокоманде. Радовало ракетчиков лишь то, что прочие системы работали штатно вплоть до прохождения команды на подрыв.