Курмахама

Глава 2

Геннадий и Елена встретились, когда за плечами у каждого уже были неудачные браки. Встретились совершенно случайно – оба пережидали в вестибюле станции метро страшную грозу, бушующую на улице, и волею судьбы оказались рядом. В вестибюле было душно и многолюдно. Как всегда в конце дня на подъём работали три эскалатора, которые везли в ограниченное пространство станции всё новых и новых прибывающих. Люди сходили с эскалаторов, бросались к выходу, доходили до дверей на улицу, да так и оставались внутри вестибюля, смыкаясь телами всё плотнее. Между поездами людской поток слегка слабел, но потом снизу накатывала новая волна, до предела тесня пережидающих непогоду. Под ливень выходить отваживались считанные единицы.

Постепенно Елену, тоже не рискующую воевать со стихией, людским потоком прибило к Геннадию, который не растерялся и нашёл для себя крохотный закуток между театральным киоском и стеной здания станции. Елена тоже заскочила в этот закуток и вынуждена была встать совсем вплотную к Геннадию, настолько мало места там оставалась. Вынужденный терпеть её соседство, он сперва морщился и силился отстраниться от навязчивой незнакомки, но потом вдруг глянул ей прямо в глаза и улыбнулся какой-то смущённой детской улыбкой. Его улыбка всё и решила, в груди у Елены резко потеплело, и она сама первая заговорила с этим мужчиной. Они перекинулись парой фраз о жуткой непогоде, потом еще говорили о какой-то ерунде. А когда гроза кончилась, Геннадий вызвался проводить Елену до дома. Но Елена жила далеко от «Комсомольской» – станции, где они встретились. А на «Комсомольскую» прибыла по делу – записалась к стоматологу. Узнав об этом, Геннадий только рукой махнул, мол, какая разница, куда провожать.

Во время этой недолгой прогулки вдруг выяснилось, что родом они из одного города и у них даже есть общие знакомые. А дальше разыгрался до боли банальный сценарий – обмен телефонами, потом поход в кино, затем в кафе. И в какой-то момент Геннадий и Елена просто не захотели расставаться. Говорят, браки заключаются на Небесах. Небеса к нашим героям оказались благосклонны, и уже спустя какие-нибудь полгода после первой встречи новоиспечённые супруги жили в совместной квартире. Их любовь разгоралась настолько стремительно, что немногочисленные родные Геннадия и Елены оказались поставлены перед фактом в полном смысле этого выражения.

Сын Елены от первого брака Владимир, что вполне естественно, запоздалое увлечение матери не приветствовал. Ворчал, мол, «сдурела на старости лет, что ли». Но будучи поглощённым своей собственной личной жизнью в отношения матери с Геннадием влезал лишь от случая к случаю. А дочь Геннадия от первого брака и вовсе с отцом не общалась, поэтому с этой стороны никакие проблемы вообще не возникли. Владимир, впрочем, новый брак матери так и не одобрил и в доме Домакиных не появлялся, хотя приглашали его туда довольно часто. Особенно по первости, но со временем, разумеется, приглашать перестали.

Впрочем, вынужденное одиночество Геннадия и Елену вообще не напрягало. Жили они с первого дня душа в душу. Геннадий всегда был таким правильным и очень умным, спорить с ним было бесполезно, он все равно поступал по-своему, даже если аргументы были не в его пользу.

Да Елена практически и не спорила, она отдала право первенства в семье Геннадию почти без боя и быстро привыкла к тому, что ее муж всегда прав. Ну как же, ведь это у Геннадия несколько запатентованных изобретений, шкаф ломится от почётных грамот, множество статей в авторитетных журналах, а созданного им научного материала хватит на докторскую диссертацию, причём, не одну. И предположить трудно, что подобного рода человек может где-то уступить главенство женщине, даже дома. Несмотря на то что Елена уже лет пять занимала должность главного бухгалтера в солидной организации, да и вообще имела удачную в целом карьеру, она не роптала. Её и так всё устраивало.

Но с появлением у Геннадия «зеркальных глаз» в семье Домакиных всё разом изменилось. Ленточкин Генек теперь лидировал разве что по количеству часов, проведённых на диване и перед телевизором. А остальное бремя лидерства пришлось нести на своих плечах Елене.

Как назло, и на работе в последнее время всё стало складываться не очень гладко. Руководство компании, где работала Елена, несколько раз в кулуарных беседах намекало, что неплохо бы «обновить кадры», а то фирма «отстаёт от конкурентов, причём, с каждым месяцем всё больше». Вроде бы всё говорилось абстрактно, не конкретно и не очень серьёзно, но пугала нарастающая частота таких разговоров. Так как Елена была лет на пять с хвостиком старше самого возрастного из остальных работников, она легко догадалась, кому были адресованы эти послания и внутренне напряглась. Не желая сдаваться без боя, Елена смогла полностью перестроить свою деятельность. Для этого пришлось постараться на совесть. Она взяла за привычку приходить на работу в числе первых, а уходить одной из последних. И при этом досконально проверять и перепроверять всё, что делала бухгалтерия, не давая себе поблажки.

Видимо, это возымело своё действие, потому что постепенно разговоры об обновлении кадров стихли, но смутная тревога с тех пор не покидала Елену ни на миг. Да ещё этот новый, безучастный ко всему Генек!

Вот и приходилось Елене после работы нестись в магазин, потом кормить ненаглядного мужа, переделывать все домашние дела, чтобы рано утром опять спешить на работу, которой, кстати, с каждым днём всё прибавлялось. Видимо Еленина фирма таки начала догонять конкурентов. А может просто начальство хотело знать больше, Елена особенно не вникала – некогда было ей.

Как-то утром Елена проснулась позже обычного. Проснулась от того, что Геннадий тряс ее за плечо.

– Ты чего не встаешь? Будильник уже второй раз звонит, – недовольно проворчал он, как только жена разлепила веки.

Елена моментально перевела взгляд на часы и тотчас пулей соскочила с кровати. Десять минут потеряно, да еще с утра – это же катастрофа! Тем более что не далее как позавчера директор на планёрке особо предупреждал, больше опозданий он не потерпит. Дескать, в соседних офисах работа давно кипит, а в нашем даже свет ещё не включили. Как обычно после пробуждения мысль о том, что она может не успеть на работу вовремя, была особенно острой, почти невыносимой.

– Почему не разбудил сразу? Ты же знаешь, как мне важно вовремя встать. Ну, милый… – как ни старалась Елена смягчить недовольные интонации, раздражение всё же явственно читалось в её голосе.

К ужасу Елены Геннадий мгновенно среагировал именно так, как она больше всего боялась. В последнее время на любой реальный, а чаще всего воображаемый упрёк в свой адрес Домакин первым делом картинно морщился, потом каким-то театральным, словно неоднократно отрепетированным жестом прижимал левую ладонь к груди. А потом начинал – даже не говорить, а вещать – жестяным голосом записного ворчуна:

– К твоему сведению, я спал! Да-да, я тоже сплю. Иногда. С каждым днём всё хуже, кстати. А знаешь почему? Потому что мне мешают! Я вообще не видел, что ты ещё не встала, пока будильник второй раз не запел. И нечего орать на меня!

К концу тирады в тоне Геннадия зазвенели гневные нотки, выкрикнутые почти фальцетом, так не похожим на привычное баритональное звучание его голоса.

– А если не можешь встать утром, во сколько нужно, – легко перебил Геннадий, открывшую было рот для робкого возражения Елену, – так ложись пораньше, не торчи у телевизора всю ночь-полночь.

– Это я-то сижу у телевизора? – не выдержала и вскричала Елена в ответ на столь несправедливое обвинение.

– А кто еще? – Геннадий будто ждал именно такую реакцию жены и, судя по всему, завёлся не на шутку. Елене даже показалось, что она расслышала в словах мужа нотки откровенной ненависти. Как же всё это было не похоже на её прежнего любимого Генека!

– Кто вчера новости допоздна смотрел, папа Карло, что ли? – язвительно осведомился Геннадий напоследок и, кажется, начал понемногу возвращаться в спокойное состояние, словно исчерпал заряд своей злости.