Страница 7 из 51
На обратном пути он достал чизбургер и картошку фри из пасти стального автошефа, взял обе тарелки широкой, как лопата, правой рукой, и поставил все это на барную стойку перед Спартой.
— Сорок три доллара. Оплата любая.
Она расплатилась карточкой, гадая, кто из женщин в таверне оплачивает ее ужин, и положила карточку перед собой. Бармен, плотник и другие мужчины за стойкой, по-видимому, закончили разговор; все они молча смотрели на Спарту, пока она ела.
Ощущения обоняния, вкуса, жевания, глотания почти перегружали ее нетерпеливые внутренние системы. Свернувшийся жир, обуглившийся сахар, уже наполовину переваренные белки были одновременно отчаянно желанными и тошнотворными в своем богатстве. На несколько минут голод подавил отвращение.
Закончила есть. — Но не поднимала глаз, пока не слизнула с пальцев последнюю каплю жира.
Она вновь посмотрела на плотника, одаривая его тем же взглядом, не обращая внимания на чернобородого мужчину позади него, который смотрел на нее с восхищением, широко раскрыв глаза.
— Я вас откуда-то знаю, — сказал плотник.
— Я никогда в жизни тебя не видела.
— Нет, я тебя знаю. Разве ты не была одной из них сегодня утром на «Облачном Ранчо»?
— Не упоминай при мне это место. Я никогда не хочу, чтобы это место упоминалось в моем присутствии, пока я жива.
— Значит, ты была там, наверху.
Он удовлетворенно кивнул и многозначительно посмотрел на бармена. Его бородатый приятель тоже многозначительно посмотрел на бармена, но что это означало, оставалось для всех загадкой. Плотник снова повернулся к Спарте, медленно оглядывая ее с головы до ног.
— Я сразу понял, что это ты, по тому, как ты на меня смотрела. Конечно, ты уже не выглядишь так, как раньше.
— А как бы ты выглядел, если бы полдня шел по снегу?
Она дернула себя за прядь спутанных каштановых волос, как будто он обидел ее.
— Никто не захотел тебя подвезти?
Спарта пожала плечами и уставилась прямо перед собой, делая вид, что пьет мерзкое вино.
— Получила по башке? — Продолжал допытываться он.
— Ты что, вонючий психиатр? — прорычала она. — Я играю на скрипке. Когда кто-то нанимает меня играть на скрипке, я ожидаю, что буду играть на скрипке и точка. Откуда мне было знать, что это не нормальные люди, а подонки?
— Леди, поймите меня правильно. — Плотник провел рукой по своим спутанным светлым волосам. — Я думал что, все здесь знают, что там не просто музыкальный салон.
— Я не из здешних мест.
— Да. — Он задумчиво потягивал пиво. Как и его приятель. — Хорошо… извиняюсь.
Какое-то время все они молча смотрели на свои стаканы — школа философов, погруженных в глубокое раздумье. Бармен рассеянно водил по барной стойке тряпкой.
— А ты откуда родом? — поинтересовался плотник.
— Там, на востоке. И мне бы очень хотелось вернуться туда сейчас. Скажи мне, что через десять минут отсюда будет автобус, и я буду счастлива.
Бородатый парень позади плотника рассмеялся над этим, но плотник не стал этого делать:
— Здесь нет никаких автобусов.
— Неудивительно.
— Не пойми меня неправильно, но сегодня вечером я еду в Боулдер. Там ходит автобус.
— Я же сказала, что ты меня порадуешь.
— Конечно, леди.
Он был достаточно скромным, но он был мужчиной и, естественно, на что-то надеялся, но он был из тех, кто видит в женщине человека, и поэтому ее флирт удался, а закончился в конце концов тем, что плотник довез ее на своем фургоне до самого Денверского шаттлпорта, расположенного почти в сотне миль отсюда. Он не доставил ей никаких хлопот во время семидесятиминутной поездки, был доволен их беседой, и весело расстался, крепко пожав ей руку.
Спарта вошла в здание терминала и радостно плюхнулась в ближайшее кресло из хромированного и черного пластика, стоявшее в оживленном вестибюле. Для нее шум, мигающая неоновая реклама, сверкающие рекламные щиты видеоплат, и рассеянный зеленый свет, отражающийся от каждой зеркальной поверхности, были успокаивающими.
Она поплотнее закуталась в свое стеганое пальто, обхватила себя руками, позволяя усталости и облегчению захлестнуть ее — она снова была, среди толп людей, с доступом к транспортным, коммуникационным и финансовым услугам, ко всей огромной нейронной сети электроники, которая связывает воедино страну, мир, колонии космоса. Она могла получить все, что хотела, не привлекая к себе внимания.
И какое-то время можно было сидеть прямо здесь, на открытом месте, и отдыхать, не скрываясь, будучи уверенной, что ничто в ее невзрачной внешности не привлечет ни у кого ни малейшего внимания.
Она открыла глаза и увидела, что полицейский аэропорта подозрительно смотрит на нее сверху вниз, прижав палец к правому уху и собираясь включить комлинк:
— Ты дремала полчаса, леди. Если тебе нужно поспать, используй улей в пятом терминале. — Он постучал себя по уху. — Или ты хочешь оказаться в приюте?
— Боже мой, офицер. Мне ужасно жаль, но я не заметила как уснула.
Она испуганно посмотрела мимо него в сторону экрана с объявлением рейса:
— О, кажется я пропустила рейс! — Она вскочила и бросилась к эскалатору, направлявшемуся к стартовым площадкам.
Она не оглядывалась, пока ее не окружили другие пассажиры. Было что-то безрадостное в облике этих людей, кутающихся в праздничную одежду из пластика и фольги, вероятно, потому что для большинства из них отпуск закончился, — они направлялись обратно на другие планеты.
Прежде чем сойти с движущегося тротуара на первом перекрестке и направиться обратно к зоне ожидания, она, ни на что не надеясь, обыскала свои карманы — пусто.
Пройдя в женскую комнату и посмотревшись в зеркало, она испытала настоящий шок. И она думала, что у нее невзрачная внешность! Невзрачная — не то слово для нее — вся в грязи, тусклые каштановые волосы свисают жирными змеями, под глазами залегли темные круги, сапоги, брюки и низ пальто забрызганы засохшей красной грязью. — Неудивительно, что коп заподозрил ее в том, что она не имеет документов.
Конечно, он был прав, но ошибался в причинах отсутствия документов, и она должна была быстро что-то сделать с этими причинами. Но что? — Только одна организация знала кто она такая.
Она умыла лицо ледяной водой, пока окончательно не проснулась. Затем отправилась искать ближайший информационный киоск.
Проскользнула в кабинку и уставилась на пустой плоский экран. Здесь, в маленькой пластинке и бугристой клавиатуре, был скоростной доступ к любому человеку на Земле или в космосе, который хотел быть доступным (доступ к людям, которые не хотели быть доступными, занимал немного больше времени). Здесь был доступ к обширным библиотекам данных (доступ к защищенным данным занимал немного больше времени). Здесь были средства для получения или обеспечения займов, оплаты долгов, инвестирования, заключения пари, покупки всевозможных видов легальных товаров или услуг, или для других способов потратить деньги (запрещенные виды товаров, услуг и сделок занимали немного больше времени). Все, что требовалось от клиента, — это действительное удостоверение личности и достаточный кредит на зарегистрированном счете.
У Спарты больше не было кредитки, которую она украла, она не собиралась оставлять за собой след незаконных поступков, и выбросила ее в снег за дверью горной таверны. Но здесь в закрытой информационной кабине, в которую никто не мог войти, — отсутствие карточки для Спарты не было большой проблемой.
Как и долгая борьба между людьми, разрабатывающими броню, и людьми, разрабатывающими бронебойные снаряды, долгая борьба между людьми, разрабатывающими программное обеспечение, и людьми, которые хотят несанкционировано проникнуть в него, была бесконечной эволюционной спиралью. В эти дни конца 22-го века манипулировать с программами открытого доступа было нелегко, даже для тех, кто обладает внутренними знаниями.
И все же Спарта была уверена в том, что она была подготовлена к этому, — с какой целью она не могла вспомнить.