Барс

И вот она сама. Не чувствует боли и холода. Видит, слышит и чувствует всё, стоя на мягких пятнистых лапах.

Девушка в отчаянии попыталась позвать на помощь, и снова, как назло, вырвалось жалкое кошачье мяуканье. Волика схватилась лапами за пасть, чтобы приглушить неестественный звук, но стало лишь хуже. Она нащупала клыки острее любых мечей и копей Пернатого племени.

«Что… что со мной произошло?»

Волика рванула к дому проводников, но четыре лапы не слушались. Пернатая неуклюже заваливалась набок, ныряла носом в снег, падала, но продолжала идти. Хвост волочился следом за ней мёртвым грузом.

Девушка судорожно выдохнула. Едкий запах ударил в нос; она поморщилась, суетливо оглянувшись по сторонам. К облегчению Волики, навстречу ей из дома проводников спешно двинулась тень, и звериные глаза быстро сфокусировались на силуэте и угловатых чертах лица этой женщины. Пернатая узнала в ней Келуни, а не свою сестру.

И это так бессмысленно её разозлило. Нос вновь защекотал тёплый запах, исходивший от проводницы: травы и кровь, кровь и травы. Опасность. Осторожные шаги хищницы в человеческом обличии, неужели… неужели Келуни хотела её убить?

«Защищаться!» – упрямо повторил инстинкт, и в этот раз Волика послушно исполнила его волю. В голове что-то щёлкнуло, и лапы сами собой понесли Пернатую на проводницу. Волика оскалилась, горячее дыхание вырвалось на воздух клубом пара, и девушка почти настигла Келуни.

Колдунья оказалась проворнее. Проводница с сочувствием посмотрела на Пернатую, прежде чем крепко огреть ту по голове чем-то очень тяжёлым. Волика пошатнулась. Последним, что она увидела, прежде чем потеряла сознание, стали виноватые глаза проводницы. За ними последовало тихо обронённое:

– Прости…

Глава 4. Чужак

Когда Волика очнулась, то сразу почувствовала, что находилась не в своём доме. Она очутилась чужом, совсем ей незнакомом месте, пропитанном странными навязчивыми запахами, непривычными шорохами и звуками.

Первым, что она сделала, когда открыла глаза, был глубокий жадный вдох. Будто прежде она задержала дыхание на несколько часов, в томительном ожидании превозмогая непреодолимую тягу к жизни; ей стало легче. Она открыла глаза и осмотрелась: почти ничего не было видно, всё застлал полумрак. Лишь где-то поодаль лился свет из крохотного окошка, робко и несмело, словно этому месту само существование света и солнца было чуждо.

Тогда Пернатая начала вспоминать события прошлого вечера. Дыхание вновь перехватило, и в голове против её воли начали всплывать страшные картины; тело болело при одном лишь воспоминании о ломающихся костях, рычании, и…

И лапах. Зверином теле. Сейчас Волика не видела рук, однако, насчитав на своей кисти ровно пять пальцев без всякой шерсти, с облегчением выдохнула.

Неужели просто сон? Ужасный кошмар, подобный всем тем, которые пугали её сестру столь долгое время. Это казалось разумной мыслью, тем более что от ночного «превращения» не осталось и следа: она снова самая обыкновенная Пернатая в привычном человеческом теле. Волика пошевелила ногами, даже попыталась приподняться с подобия кресла, в котором она находилась: тело отозвалось весьма послушно, а главное, что она чувствовала себя в нём собой. Привычной нормальной собой. Хотя, стоило признать, усталость никуда не делась.

«Не могло это быть правдой. Видимо, перепугалась зверя и пожара в тот вечер, вот и снится… такое!» Догадка казалась простой, а потому и прекрасной, потому что не влекла за собой никаких последствий. И Волика с удовольствием осталась бы именно при ней, если бы не одно обстоятельство.

Девушка проснулась не у себя дома. Что же она упустила?..

Тихие шаги Волика уловила по скрипу деревянных дощечек, которыми был выстлан пол жилища. Где-то сверху, неподалёку от оконца, вспыхнул огонёк. Он приближался осторожно и неспешно; кто-то нёс крохотный лоскуток пламени в своих руках. Волика настороженно наблюдала за происходящим. Этот шаг, эта мягкая крадущаяся походка кого-то ей напоминала.

Так некстати перед глазами мелькнул отрывок сна.

– Не стесняйся, Волика, – хриплый голос раздался в полутьме; огонёк оказался на столике напротив девушки. Пламя появилось и в камине. Отблески огня грозно плясали в хвойных глазах проводницы. – Чувствуй себя как дома. Хотя, будет правильнее называть тебя Пургой с этих пор.

В доме проводницы было темно и мрачно несмотря на разгоравшийся очаг. С обшарпанных деревянных стен на девушку смотрели уродливые шаманские маски; плетёные украшения и бубны нередко были запятнаны иссохшей кровью. Пучки трав – да, именно их запах показался ей странным! – развешали немного небрежно, а потому всё жилище представляло собой царство хаоса. Никому неподвластного, необъяснимого хаоса, который на вряд ли даже сами проводники могли до конца понять.

Келуни хорошо вписывалась в эту буйную картину потусторонних сил, её образ, сама её сущность были с ней неделимым целым. Таинственная, навеивающая мрак одним лишь словом или манящим, но в то же время пугающим обликом.

– Ч-что?.. – голос Пернатой дрогнул. – Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Ну зачем эти церемонии, милая? – Келуни расхохоталась, но смех вышел сдавленным. – Давай будем на «ты», раз уж жизнь так удачно сводит нас вот уже в который раз. Видимо, своим неосторожным поступком я ненароком связала наши судьбы.

– Ты меня прокляла? Всё то, что было вчера…

– Не делай поспешных выводов, пташка, – строго заметила проводница. Она смотрела Волике прямо в глаза и наверняка ощущала бушевавший внутри неё ураган страха, ярости и непонимания. А самым отвратительным было то, что, похоже, лишь Келуни знала причину всего происходящего. – Я никого не проклинаю просто так. Да и незачем, грешники с этим прекрасно справляются и без моей помощи.

Волика виновато сгорбилась под пристальным взором проводницы. Что ж, сейчас колдунья была права, девушка действительно поторопилась с обвинениями.

– Всего лишь хочу узнать правду. Я такая же как Ворина и ты, верно? Я тоже проводница. Этот сон…

– Милая, ты кое-чего не понимаешь, – Келуни облокотилась на спинку кресла, и её лицо оказалось напротив Пернатой. Проводница почти стояла перед ней на коленях, внимательно разглядывала и думала о чём-то своём. Совсем далёком, давно ушедшем в прошлое, а оттого никому неведомом.

– Чего именно?

Сердце девушки кольнуло от неприятной догадки. Келуни слабо усмехнулась в ответ:

– Это был не сон.

Волика опешила. Сначала она не поверила в слова проводницы, мол, это всего лишь ошибка – разве такое могло быть реальностью? Нет, нет, то лишь оплот её разбушевавшейся фантазии, не больше!

Проводница внимательно наблюдала за переменами в её лице, жадно ловя каждый взгляд и горестную усмешку. Келуни поднялась с места, придвинув ближе второе кресло, и гордо воцарилась на нём, как самая настоящая владычица этого мира. В полуприкрытые глаза блестели интересом.

– Как такое возможно? – промолвила Волика. Пернатая пыталась сложить все имевшиеся факты, но картинка не складывалась. Чего-то не хватало. – Я ведь… у меня кости ломались! Да и кровь чёрная…

Келуни тяжело вздохнула.

– Милая моя, прошу, ответь на вопрос. Только честно. В кого ты превратилась?

Волика догадывалась в глубине души, но боялась признаться. Вот только правда сейчас была гораздо дороже. Пернатая отвела взор, но колдунья требовательно коснулась её щеки.

– Кем ты стала, Волика? – повторила она.

– Барсом, – девушка судорожно выдохнула, назначив себе самый страшный приговор.

Она побывала в теле Барса, злейшего врага их племени; жестокого, кровожадного хищника, неспособного ни на что, кроме как убийство невинных. И тем страшнее стало, когда Волика вспомнила собственные ощущения в ту ночь… запах плоти казался ей сладким.

– Но ведь это лечится, правда? – с мольбой в глазах она смотрела на проводницу, понимая, чем сулило ей подобное перевоплощение. – Разок перетерпела и больше не случится! Иначе и быть не может, да? Я ведь не какой-то безумный зверь, убивающий из потехи! Я Пернатая. Пернатая из рода Воробьёв, именно так! Моя сестра Пернатая, моя тётушка Пернатая, мой отец тоже был Пернатым…