Альтернатива

Кондотьер старался не поддаваться унынию и сделал ставку на горячую кровь мориска. Пусть он «сам» нарвется. Чтобы с кучей свидетелей. Месяца не проходило, чтобы Дориа не подстроил своему телохранителю какую-нибудь дуэль. Проверка Диего на прочность продолжалась год. За это время он отправил к праотцам полторы дюжины бретёров и научился держать себя в руках. Если раньше Вибора имел весьма смутное представление о том, какие же качества в первую очередь нужны телохранителю, то через год службы все их приобрел в полной мере. Действительно стал настоящим телохранителем — немногословным, внимательным, замечающим любую мелочь, и не реагирующим на оскорбления и словесные выпады в собственный адрес. Сжатая пружина. Впрочем, к тому времени желающих оскорбить Вибору словом или действием практически не осталось.

Так Диего Вибора стал охранять Джанандреа Дориа от необдуманных поступков в отношении империи османов и берберского берега. Сказать по правде, опека вышла для Дориа необременительной. Улуч Али практически не напоминал о себе, а Вибора служил, как обычный телохранитель. Генерал-капитан уже давным-давно перестал вздрагивать при виде мавританской рожи у дверей своих покоев и жил себе припеваючи. До сего дня.

О чем Андретти говорил с Дориа, телохранитель не слышал. Он стоял у дверей, скрестив руки на груди и пару раз завернул слуг, пытавшихся доложить, что генерал-капитана ждут на обед в губернаторском дворце, где разместилась ставка главнокомандующего (сам Дориа, на время стоянки флота в Мессине, занял особняк неподалеку, чуточку скромнее).

Прошло не более получаса. Дверь отворилась, и на пороге возник рыжебородый венецианец. Он задержался рядом с Диего и, не взглянув на него, бросил:

— Сегодня вечером, как сдашь дежурство Марио, отправишься пропустить стаканчик в таверну «Под трезубцем». В порту спросишь, где это.

Не задержавшись более ни на минуту, венецианец удалился. Диего даже не успел удивиться тому, что Андретти знает имя его напарника. Генерал-капитан вышел из кабинета только через час. Был он бледен и на Диего даже не взглянул.

Освободившись, Вибора отправился в порт, где, после недолгих поисков, обнаружил названную таверну. Андретти поджидал его в самом дальнем от камина углу.

— Не ожидал увидеть вас, эфенди, — негромко проговорил Диего.

В бороде Алессандро ни один волосок не дрогнул.

— Еще раз так меня назовешь, и твой труп никогда не опознают.

Диего усмехнулся. Придвинул к себе кувшин. Взболтнул. На столе возле рук венецианца стоял стакан. Один.

— Хозяин? Еще стакан! И вина! — щелкнул пальцами мориск.

— Там есть, — сказал Гассан-эфенди.

— На один глоток.

— Ты грешник.

— Не более, чем вы, мессир. Я ожидал увидеть Джафара. Почему господин...

— Без имен, — поспешил напомнить венецианец.

— ...господин прислал вас?

— Это не твоего ума забота. Твое дело — проткнуть шпагой того, кого укажут.

Диего хмыкнул.

— Я уже несколько лет никого не протыкал.

— Охрана Дориа необременительна? — со смешком поинтересовался венецианец.

— Вот именно. Я скоро скисну без дела. Без настоящего дела. Неужели для пригляда за ним нельзя было приставить того же Джафара?

— Его зовут, господин де Сан-Мартан, — процедил Гассан-эфенди, — одно дело, когда француз появляется в Генуе и совсем другое, когда здесь, на Сицилии, во владениях испанской короны.

Вибора кивнул. Да, действительно, появление здесь бывшего француза, а ныне еще одного правоверного на службе Улуч Али привлекло бы излишнее внимание.

— Так что случилось? — спросил телохранитель.

— Что случилось? — удивился Гассан, — ты прибыл сюда на галере, пушки которой направлены против знамени пророка и еще спрашиваешь, «что случилось»?

— Теперь вы заговариваетесь, мессир, — невозмутимо напомнил Диего.

Венецианец непроизвольно оглянулся.

— Вы слишком напряжены, — сказал Диего, — расслабьтесь. На нас никто не смотрит.

Гассан пригладил рыжую бороду.

— Я получил задание, — негромко сказал венецианец, — развалить «Лигу». И ты мне поможешь.

— Непременно, — спокойно заявил Диего, — сейчас ребят из-за угла свистну, развалим, что угодно.

— Ты что-то стал очень разговорчивым.

— Это потому, что живу среди вас, итальянцев, а вы никогда не закрываете рта.

— Ладно, хватит пустой болтовни. К делу. Надо убрать одного человека.

— Кого? — лениво спросил Диего, глядя на камин.

— Одного из старших венецианских офицеров. Агостино Барбариго.

Диего присвистнул.

— Это непросто.

— Почему?

— Потому что Барбариго, в отличие от своего начальника, очень редко сходит на берег.

— Я смотрю, ты хорошо ориентируешься в обстановке, — похвалил Гассан, — молодец.

— Почему именно он?

— Потому что дож Венеции Альвизе Мочениго приложил очень много сил к созданию «Лиги» и не хочет, чтобы она распалась из-за вспыльчивости Веньера. Барбариго не просто заместитель командира эскадры. Он — ответственный за согласование действий с союзниками. С генуэзцами в первую очередь. Всем известно, как Веньер относится к генуэзцам.

— Понятно, — Диего кивнул.

— Что тебе понятно?

— Убьем Барбариго — Веньер развалит «Лигу».

— Не так все просто, — поморщился Гассан, — само по себе убийство ничего не даст. Нужно, чтобы Веньер заподозрил не врага, а кого-то из своих союзников.

— Генуэзцев?

— Именно.

— А конкретно, Дориа?

— Желательно.

Венецианец и мориск проговорили еще час, обсуждая план действий, и на следующий день приступили к его воплощению, но не так-то все просто оказалось на деле.

В подготовке и наблюдении за близкими к Барбариго офицерами прошло десять дней. Если бы задача стояла — просто убить Агостино, исполнить ее не составило бы никакого труда. Барбариго регулярно присутствовал на совещаниях командования, обычно заканчивавшихся очень поздно, после чего возвращался в порт в сопровождении небольшой свиты. Арбалетный болт в спину и вся недолга. Вот только это не имело смысла.

Время, остававшееся до выступления флота, стремительно утекало, как вода из разбитого кувшина. Дон Хуан объявил, что флот отправляется к берегам Греции пятнадцатого сентября. Осталось два дня.

— Смотри, свободно. Давай здесь сядем.

Двое испанских солдат заняли столик возле камина. То, что это солдаты и притом испанцы, легко определялось по широким красным кушакам и нарукавным лентам, белым с красным крестом Святого Андрея.

— Хозяин! Принеси выпить. Ну и поесть. Что там у тебя найдется? — окликнул трактирщика один из испанцев, молодой человек, не старше двадцати пяти, светлокожий, слегка сутуловатый, одетый в цвета гарнизона Мессины.

— Есть бараньи отбивные, — ответил трактирщик.

— Подавай.

Солдат повернулся к своему товарищу, похожему на него лицом. Тот выглядел моложе и еще не обзавелся золотистой бородкой, по примеру той, которая украшала лицо старшего.

— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, Родриго. Давай, рассказывай, как ты здесь оказался.

— Да вот, решил последовать за тобой, завербовался в солдаты. Дома шаром покати, отец едва сводит концы с концами. Бедняки не могут заплатить за лечение, а к дворянам теперь совсем редко приглашают: отец стал много пить и недавно уморил двух пациентов. Потащили в суд. К счастью удалось доказать, что те были неизлечимы.

Родриго отпил вина и продолжил:

— Там я просвета не вижу, а здесь пообещали хорошую плату.

— Хорошую плату... — хмыкнул старший, — на Сицилии ты хорошей платы не дождешься.

— Но мы же идем воевать с турками.

— Вы идете, — вздохнул старший, — а я остаюсь тут гнить. Знал бы ты, как мне уже надоело гонять по кабакам дебоширов и пьяниц... Хорошо заработать сейчас можно только во Фландрии.

— Или в Морее, когда мы разгромим турецкие порты. Присоединяйся к нам, Мигель! — с жаром предложил младший, — будем сражаться рука об руку.