Страница 117 из 136
Международное положение России выглядело безотрадно. Союзников нет, как и крепостей на западной границе. А под боком – мощная австро-немецкая военная коалиция. Следовало притупить его возможную антироссийскую направленность. В 1881 году, неожиданно для многих политиков возродился Союз трех императоров, Германии, Австрии и России. Похоже было, что МИД действовал по пословице «на безрыбье и рак рыба». Поскольку более действенной организации не существовало и в ближайшем будущем не предвиделось, оно решило положиться на союз (не рискну сказать опереться). Бисмарк слыл твердым противником войны на два фронта, против Франции и России одновременно, теплилась надежда на то, что он умерит порывы венцев на Балканах. И, главное, раздувать большой пожар в Европе не желал никто. Хватит, навоевались! Так что расчеты на слабенький Союз трех императоров в определенной степени воплотились в жизнь. Но в плане экономическом, политическом и стратегическом Лига мира действовала напористо, энергично и не без результатов.
Немецкие капитал, дипломатия и военщина с помощью австро-венгерского союзника начали натиск на юго-восток – дранг нах зюд-остен». В 1882 году в Константинополь отправилась военная миссия для реорганизации турецкой армии. В 1885–1895 годы ее возглавлял К. фон дер Гольц, будущий фельдмаршал. В страну хлынуло немецкое оружие. Прусские генералы в больших чинах прочно осели в зоне Проливов, традиционно считавшихся ключом к России[787]. В Румынии немецкий капитал овладел целыми отраслями промышленности. Но главной приманкой служили железные дороги. Общая их протяженность на Балканах, перешедшая в немецкие руки, достигла 1260 километров. А мечталось о чем-то грандиозном, о сооружении линии трех Б: Берлин – Бизантум (Стамбул) – Багдад.
В Петербурге склонны были приписывать Лондону стремление сблизиться с австро-немецким блоком. То было заблуждение. В 1880 году кабинет министров всерьез и надолго возглавил «великий старец» Вильям Юарт Гладстон, постылая для королевы Виктории фигура по причине его слишком большой самостоятельности, сторонник проведения более сдержанного и реалистического курса в восточном вопросе и образования цепи христианских государств на Балканах под крылом у Запада. Но он был твердым противником войны с Россией. В Лондоне с опозданием спохватились, что в своем антироссийском аллюре они покинули рамки здравого смысла и прозевали появление на арене более опасного соперника в лице Второго рейха. В 1889 году Вильгельм II посетил Стамбул и проявил крайнюю озабоченность состоянием турецкой армии, и особенно ее частей в районе Проливов, перешедших под немецкое командование. Дальше – больше. В 1895 году, по случаю 25-летия Второго рейха, предприимчивый кайзер приступил к осуществлению «мировой политики». Немецкий и австрийский капитал подчинили себе значительную часть промышленного производства в Румынии, Сербии и Болгарии. Лишь в Греции британцам удалось удержать свои позиции.
А в 1898 году произошло событие, предвещавшее полную перекройку баланса сил в Европе: рейхстаг принял первые законы о сооружении мощного военно-морского флота. Владычице морей бросали вызов. Такого Великобритания не прощала и без последствий не оставляла. С жезлом Нептуна британцы расставаться не собирались. Предстоял пересмотр всего геостратегического наследства XIX века.
* * *
А из балканских земель в Петербург приходили вести одна неприятнее другой. Как и предвидел A. M. Горчаков, добиваясь самостоятельности, обретая независимость, балканцы устремлялись дорогой своих материальных интересов. Нужда в российской поддержке ослабевала, что рождало соблазн искать ее в иных краях.
Заслугой отечественного Министерства иностранных дел являлось то, что оно не пыталось экспортировать прелести самодержавных порядков за рубеж, а чутко прислушивалось к биению национальной жизни. В Сербии, Болгарии, Черногории помещичье сословие отсутствовало. Российская администрация участвовала в составлении либеральной Великотырновской конституции в Болгарии, в соответствии с которой избирательное право приобрели все мужчины старше 21 года. Несмотря на проведенные преобразования, царский режим представлялся балканским прогрессистам одиозным в своей отсталости, образец для подражания они искали на Западе, а не в России.
В отторжении от нашей страны пример показывала Румыния. Печать распространяла небылицы насчет неуемной агрессивности северного медведя, что побуждало искать спасения под крылом австро-германского союза. В 1883 году король Карл нанес визит в Берлин для поддержания родственных связей, а заодно подготовил почву для присоединения к упомянутой коалиции. Вслед за ним на встречу с канцлером Бисмарком пожаловал премьер-министр И. К. Брэтиану. Случайно или нет, но свидание состоялось не в Берлине или одном из поместий железного канцлера, а в курортном австрийском городке Гаштейне, где он лечился. Распространение блока Центральных держав на Балканы вполне устраивало Берлин. В случае нового броска российских войск на юг Румыния встала бы на их пути барьером. Союз с нею давал немалые преимущества для усиления позиций в регионе. Непременным членом в нем следовало считать Австро-Венгрию. Беседа с Брэтиану, по словам Бисмарка, протекала не в деловом, а в декламаторском духе. Румын не придавал никакого значения стремлению собеседника приделать группировке Центральных держав миролюбивые крылышки и претендовал на проведение границы с Россией по Днестру, а может быть, и дальше. Партнер именовал его программу «румынскими воздушными замками», считал изложенные требования несостоятельными и невероятными. Разумеется, договор был составлен не в брэтиановском, а в бисмарковском толковании. Он предусматривал перспективу «сохранения длительного мира» с Россией, заключался непосредственно с Австро-Венгрией, а Германия к нему присоединялась. Тем самым сужались возможности поддержки румынского национального движения в Трансильвании и других венгерских владениях со стороны официального Бухареста – с дорогим союзником следовало держаться дружественно. В тексте договора, по настоянию Бисмарка, упоминание о России было вообще вычеркнуто, иначе у Румынии, полагал канцлер, «всегда будет сильное искушение, если к тому представится юридическая возможность, ради румынских реваншистских завоевательных вожделений, простирающихся до Днестра и дальше на восток, воспользоваться участием германо-австро-венгерских войск численностью почти в два миллиона человек»[788]. Свои требования Бисмарк облек в форму пожеланий со стороны престарелого кайзера Вильгельма, которые отвергать не полагалось. Акту от 30 октября 1883 года была придана оборонительная форма. Стороны обязывались оказывать друг другу поддержку в случае, если одна из них подвергнется нападению в «сопредельных районах» со стороны неназванной державы[789]. Договор являлся строго секретным, единственный его экземпляр король хранил в личном сейфе, утверждения в парламенте он не получил, о нем не ведали даже многие министры. Постепенно, по мере все большего устремления румынских национальных претензий в сторону Трансильвании, он утерял всякий смысл. В Первую мировую войну страна вступила на стороне Антанты и против Австро-Венгрии и Германии.
* * *
Сербский князь (с 1882 года король) Милан Обренович подчинил внешнюю политику страны Габсбургской монархии, что вызвало глубокое недовольство в обществе. Следовать в кильватере державы, оккупировавшей Боснию и Герцеговину, растоптавшей надежды на превращение Сербии в Балканский Пьемонт, соглашались немногие. Даже влиятельная княгиня Наталья осталась верна пророссийской ориентации.
В княжестве существовала теневая династия Карагеоргиевичей. Ее представитель Петр, будущий король страны, участвовал в восстании в Боснии и Герцеговине. Черногорский князь Николай выдал за него замуж одну из своих дочерей, что способствовало повышению престижа Петра. В связи с появившимися в Вене планами превращения оккупации Боснии и Герцеговины в их аннексию, то есть в прямое вхождение их в двуединую монархию, Милан счел нужным предупредить своих венских партнеров, что он лично против этого не возражает, но предвидит взрыв возмущения в Сербии, рост недовольства в России и не исключает, что ему не удастся сохранить трон. Произошел своего рода раскол в церкви: она разделилась на старую, сохранившую верность Милану, и новую, духовенство которой встало ему в оппозицию. В 1883 году в Тимокском округе вспыхнуло крестьянское восстание, вызванное попыткой властей обезоружить жителей и поддержанное влиятельной радикальной партией. Последовало его вооруженное подавление, увенчавшееся казнью двух десятков повстанцев.