Страница 21 из 43
Напротив, из 30 секций, выступивших против жирондистов в конце мая 1793 г., 22 в августе 1792 г. занимали «демократические» либо «умеренно-демократические» (по оценке Брэша) позиции{204} и лишь некоторые секции, ставшие застрельщиками антижирондистского движения (Сите, Санкюлотов), в августе 1792 г. были среди «консервативных». В целом политическая группировка парижских секций в 1792–1793 гг. характеризуется определенной устойчивостью. О том же свидетельствует политическая карта секционного движения накануне «плебейского натиска» 4–5 сентября 1793 г. В числе выявленных С. Л. Сытиным 19 секций{205} — авангарда этого движения, 16, по моей оценке, представляли антижирондистский блок. Очевидно, истоки этой устойчивости следует искать в социально-экономической структуре — характере кварталов Парижа, которые занимали те или иные секции.
Приоритет в установлении связи между социально-экономической структурой исторически сложившихся районов Парижа и политической позицией соответствующих секций принадлежит опять-таки Брэшу. Он сделал социально-экономический обзор, который послужил основой для всех последующих исследований вплоть до новейших. Сопоставив политическую карту 10 августа 1792 г. с социально-экономическим районированием Парижа, Брэш доказал, что революционные, или, как он говорит, «демократические» секции находились в кварталах с демократическим же, сравнительно небогатым, трудовым населением.
Сравнение нашей политической карты Парижа с социально-экономическим обзором Брэша; скорректированным А. Собулем, подтверждает и уточняет вывод Брэша. Можно сказать, что секции, выступившие против жирондистов, были расположены преимущественно в промышленных кварталах города. Из шести секций, составлявших промышленный район левобережья{206}, пять (Единства, Марселя, Красного креста, Люксембургского дворца, Французского пантеона) включились в антижирондистское движение накануне 31 мая. Шестая — Борепера осталась лояльной жирондистскому большинству Конвента. Симптоматично, что она занимала часть старого университетского квартала, где проживало, по Брэшу, немало «мирных и зажиточных буржуа»{207}.
Аналогичное положение было на правом берегу. Здесь 10 из 13 секций, составляющих северо-центральный промышленный район (Рынков, Ломбар, Арси, Соединения, Гравилье, Друзей отечества, Бон-Консей, Бонн-Нувель, Бонди, Северного предместья), заняли антижирондистские позиции. Позицию трех остальных секций района я не смог квалифицировать. В антижирондистское движение активно включились и три секции Сент-Антуанского предместья — важного центра мебельного и других видов ремесленного производства.
Совершенно иными были кварталы, где находились секции, оказывавшие поддержку жирондистам. Секции Май, 1792 года, Мельничного холма составляли центральный аристократический район с банкирскими конторами, модными магазинами и кафе. Особенно много их было в секции Мельничного холма. Секция Братства занимала резко обособленную территорию. Здесь с XVII в. стали строиться отели и особняки для буржуазии. Секция Инвалидов была «царством садовников и огородников», «пригородом внутри города»{208}. Сколь-нибудь значительной промышленности в этих прожирондистских секциях Брэш не отмечает.
Такой была картина города с высоты «птичьего полета». Но общее представление о характере кварталов, на которые опиралось демократическое большинство секций, подтверждается и сохранившейся статистикой. Она неполна, относится к разным годам революции, охватывает не все секции, но при всей своей относительности заслуживает внимания. Это сведения трех видов: о рабочих (в данном случае действительно о людях наемного труда), о «нищете» (о лицах, требовавших помощи от властей) и о «достатке» («активных 80 гражданах», имевших соответствующий имущественный ценз){209}.
Наиболее «чувствительными» оказываются первые данные. Антижирондистские секции, сосредоточивая около двух третей населения, аккумулировали более трех четвертей рабочих. Удельный вес рабочих в них составлял 13 % и превышал среднепарижский уровень на 2 %; следовательно, рабочих с их семьями в «средней» антижирондистской секции было более половины. А в секциях, занимавших прожирондистские позиции, рабочих было в среднем лишь около 8 %, с семьями — около трети населения. Вывод о промышленном характере кварталов демократического большинства секций явно подтверждается, и можно уточнить, что они сосредоточивали огромную часть всего рабочего населения столицы, ее ремесленного (это подчеркнем, поскольку преобладали отнюдь не фабрики и не крупные предприятия, а небольшие мастерские) пролетариата.
Данные о «нищете» и «достатке» оказываются менее показательными. Естественно, уровень «нищеты» в антижирондистских секциях был выше (11 % против 9 %), а уровень «достатка» ниже (12 % против 13,5 %), чем в прожирондистских. Но в общем и «нищета» и «достаток» в первых соответствовали среднепарижскому уровню. Вместе с тем эти данные интересны для выявления многослойности антижирондистского большинства. Если, например, в Сент-Антуанском предместье уровень «нищеты» превышал 30 %, то в таких активных секциях, антижирондистского движения, как Бон-Консей, Гравилье, Единства, он был соответственно 4,6; 6,5; 6,5 %.
Мнение о том, что народные восстания порождает нищета, сложилось еще до революции. Луи-Себастьен Мерсье, оставивший яркую картину нищеты{210} Сен-Марсельского предместья, писал: «В этом квартале проживает парижская чернь, самая бедная, самая неспокойная и самая необузданная… Восстания и мятежи зарождаются именно здесь, в этом очаге беспросветной нищеты». Народ здесь «злее, задорнее, горячее и более склонен к бунту, чем в других кварталах». Видимо, у знатока предреволюционного Парижа были основания так считать; но это лишь подтверждает известную истину, что бунт еще не революция. Антижирондистское восстание потребовало развитого политического сознания, а Мерсье отмечал, что жители Сен-Марсельского предместья «на три столетия отстали от века в отношении господствующих… знаний и нравов».
В ходе революции менялся характер народных движений, не мог не измениться и характер движущих сил. Вслед за основоположниками марксизма мы справедливо говорим о выдающейся роли в Великой французской революции плебейства. Но забываем, что у последнего в историческом развитии выявились две ипостаси. Говоря в книге о парижском плебсе, я имел в виду предпролетарскую тенденцию его эволюции. Для революции конца XVIII в. она была главной, для описанных событий — единственной. Но не угадывается ли в предшествовавших выступлениях, в сентябрьских «избиениях» 1792 г. и других народных расправах предлюмпенская тенденция?
Вернемся к описанию Сен-Марсельского предместья: «В этом квартале, отдаленном от оживленной части города, прячутся люди, потерявшие состояние, мизантропы, алхимики, маниаки, мелкие рантье с ограниченными средствами… Нередко кто-нибудь, забравшись под самую крышу, подолгу скрывается здесь от полиции, от глаз целой сотни аргусов, подобно тому как какое-нибудь едва видимое насекомое скрывается от оптических приборов». Конечно, не следует спешить с обобщениями: достаточно ограничиться предположением, что описанная Мерсье «чернь» — это не только героический плебс Великой французской революции, но и будущие «герои 18 брюмера Луи-Бонапарта».
Из секций Сен-Марсельского предместья лишь одна — Санкюлотов — проявила себя активно в антижирондистском движении; следовала за авангардом и другая — Французского пантеона. А вот главная, «коренная» секция предместья — Финистера, с самым высоким уровнем «нищеты» (42 %), не участвовала в антижирондистском движении, не проявила себя до восстания, а 31 мая приняла даже решение требовать ареста повстанческого комитета{211}, затем довольно вяло повиновалась руководству восстания. Не проявила себя в движении и ее соседка — секция Обсерватории (21,2 % «нищеты»). Это перечисление можно продолжить. Последнее антижирондистское выступление секции Пуасссньер (предместье Сен-Лазар, уровень «нищеты»–21,9 %) датируется 12 марта, а 31 мая «аристократия» взяла в ней верх над «патриотами»{212}. Секция Братства (уровень «нищеты» 24,3 %) накануне 31 мая занимала прожирондистски е позиции. Всего этого, видимо, достаточно для вывода, что не «нищета», взятая изолированно, как самодовлеющий показатель была ведущим фактором в образовании антижирондистской группировки парижских секций. «Структурообразующее» значение она обнаруживает лишь вкупе с другим показателем — удельным весом рабочих.