Страница 9 из 51
В годы Второй империи начинается усиленное проникновение Франции в Черную Африку. В 1854 г. отряд под командованием капитана Луи Федерба приступает к оккупации Сенегала. В 1862 и 1868 гг. Франции удается навязать Мадагаскару неравноправные договоры «о мире и дружбе», открывшие дорогу французскому утверждению на этом богатейшем острове.
В период строительства Суэцкого канала Франции удалось захватить ключевые позиции в районе Африканского Рога. В 1862 г. она получила во владение территорию и порт Обок, лежащие на африканском берегу Баб-эль-Мандебского пролива.
Широкую активность Франция проявляла и на Дальнем Востоке, где после удачной войны против Китая она установила в 1863 г. свое господство в Кохинхине (Южный Вьетнам), а в 1867 г. — протекторат над Камбоджей. Тогда же Франция попыталась захватить Корею, но потерпела неудачу и вынуждена была отступить.
Зато еще в 1853 г. французам удалось захватить Новую Каледонию и прилегающие острова. Императорский декрет 1863 г. превратил Новую Каледонию в место каторги для осужденных во Франции. В 1864 г. в Нумеа прибыла первая партия осужденных (250 человек). Тогда еще никто не подозревал, что Новая Каледония вскоре станет поставщиком ценнейшего сырья — никеля.
Размах колониальной экспансии Второй империи принял столь гигантские масштабы, что Наполеон III при этом утратил всякое чувство реальности. В 1863 г. он снаряжает военную экспедицию в Мексику, которой пытается навязать в качестве императора своего ставленника эрцгерцога Максимилиана. Попытка превратить Мексику в зависимое от Франции государство потерпела провал, а незадачливый отпрыск Габсбургов был расстрелян мексиканскими патриотами.
Авантюристическая внешняя и колониальная политика Наполеона III втянула Францию в ряд международных конфликтов и непрерывных войн, одна из которых, франко-прусская, завершилась сокрушительным поражением Франции и падением Второй империи.
Первые 10 лет существования Третьей республики характеризовались ожесточенной борьбой за власть между республиканцами и монархистами. В истории Франции этот период известен как годы «борьбы за республику». В правящих кругах и общественном мнении существовал раскол и по вопросам внешней политики Франции. Одна фракция решительно настаивала на реванше в Европе.
Среди ее приверженцев было большое число бонапартистов, а их идейного вождя генерала Жоржа Буланже открыто именовали «генерал Реванш». Другая фракция считала невозможной в обозримом будущем войну против Германии и высказывалась за активизацию колониальной экспансии. Ее лидером был Жюль Ферри, которого позднее назовут «отцом французского империализма». Между этими двумя фракциями шла ожесточенная полемика. Сторонник реванша, известный поэт и политический деятель Поль Дерулед говорил, явно адресуясь к Ферри: «Я потерял двух детей, а мне предлагают 100 рабов»{36}.
К концу 1878 г. «борьба за республику» завершилась победой сторонников республиканского строя. Ни народ Франции, ни французская буржуазия, хотя и по различным причинам, не желали восстановления в стране монархии. 30 января 1879 г. монархистски настроенный маршал Мак-Маюн был заменен на посту президента республики одним из лидеров «умеренных республиканцев» Жюлем Греви. Отныне и навсегда во Франции утвердилась республика.
Международное положение Франции конца 70-х годов не позволяло ей надеяться на активную и успешную политику в Европе. Лишь вмешательство России спасло ее в 1875 г. от вероятного нападения кайзеровской Германии, пытавшейся неоднократно и в последующие годы спровоцировать обескровленную поражением 1870 г, Францию на военный конфликт.
Окончание «борьбы за республику» и приход к власти во Франции представителей крупного капитала — «умеренных республиканцев» — положили начало третьему периоду французской колониальной экспансии. 80–90-е годы XIX в. — это время завершения раздела мира между ведущими капиталистическими державами и начала борьбы за его передел, время резкого и повсеместного усиления колониальных захватов. За эти годы Франция приобрела 3,6 млн. кв. миль с населением в 36,5 млн. человек. Если в 1860 г. площадь ее колониальных владений составляла всего 0,2 млн. кв. миль, то за 20 лет (1880–1899 гг.) французские колониальные владения увеличились на 3 млн. кв. миль, достигнув общей площади 3,7 млн. кв. мпль с населением 56,4 млн. человек{37}. «Погоня за колониями в конце XIX в., особенно с 1880 годов, со стороны всех капиталистических государств представляет из себя общеизвестный факт истории дипломатии и внешней политики», — отмечал В. И. Ленин{38}.
Основоположники марксизма-ленинизма вскрыли подлинные причины и побудительные мотивы колониальных захватов, рассматривая их как неизбежное порождение капитализма, нуждающегося в рынках сбыта своей продукции, источниках сырья для своей промышленности и в сферах приложения капиталов. «Всякая страна с быстро развивающейся капиталистической промышленностью, — писал В. И. Ленин, — очень скоро приходит к поискам колоний, т. е. таких стран, в которых слабо развита промышленность, которые отличаются более или менее патриархальным бытом, куда можно сбывать продукты промышленности и наживать при этом хорошие деньги»{39}.
Специфика экономического положения Франции в последней трети XIX в. выражалась в замедленности темпов промышленного развития при одновременном ускоренном процессе концентрации банков и усилении вывоза капитала. В. И. Ленин подчеркивал, что «…во Франции как раз особо быстрое развитие финансового капитала, при ослаблении промышленного, вызвало с 80-х годов прошлого века крайнее обострение аннексионистской (колониальной) политики»{40}.
Финансовая олигархия требовала от «умеренных республиканцев» активизации политики колониальных захватов. Устами премьер-министра Ж. Ферри она провозглашала: «Франции нужна колониальная политика. Любая часть ее колониальных владений, ничтожнейшие клочки их должны быть для нее священны. Речь идет не о завтрашнем дне, а о целом полувеке, о веке вперед; речь идет о самой будущности нашей родины. Было бы гнусно и антипатриотично запретить Франции проводить колониальную политику»{41}.
Как уже отмечалось, международное положение Франции в результате поражения в войне с Пруссией не позволяло ей проводить сколь-нибудь активную политику в Европе и в то же время оно, как нельзя лучше, способствовало развитию колониальной экспансии, поощряемой, кстати, и Бисмарком.
Потеряв железорудные богатства Эльзас-Лотарингии, Франция надеялась компенсировать эту потерю в колониях. Там она намеревалась найти необходимые для французской промышленности сырьевые ресурсы, а также сельскохозяйственные продукты, особенно тропические.
Наряду с экономическими причинами французской колониальной экспансии немаловажную роль играли причины социально-политические. Встав на путь широких колониальных захватов, французская буржуазия пыталась разрядясь политическую атмосферу внутри страны, ослабить напряженность классовой борьбы. «Победа французского оружия, — пишет советский историк А. З. Манфред, — подъем национальных чувств, шовинистический угар — все то, что ожидала буржуазия, начиная большие колониальные войны, должно было, по ее расчетам, отвлечь внимание трудящихся масс от внутренних вопросов, ослабить влияние пролетариата и социалистов на непролетарские слои трудящихся, упрочить позиции господствующей буржуазии. Короче говоря, буржуазия рассчитывала, как это бывало многократно и раньше и позже, перебить победоносными войнами нарастающий революционный подъем в стране»{42}.
Итак, совокупность экономических, политических и классовых соображений толкала Третью республику к активизации колониальной экспансии. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин ссылался на буржуазного историка Дрио, который писал: «Приходится торопиться: нации, не обеспечившие себя, рискуют никогда не получить своей части и не принять участия в той гигантской эксплуатации земли, которая будет одним из существеннейших фактов следующего (т. е. XX) века»{43}.