Страница 14 из 53
- Чутье - главный талант игрока, - был прямой ответ.
- А кто учителя?
- Мисты бога Арея...
Тень легла на лицо Демарата, и я догадался, что достиг тех оккультных границ языческих тайн войны, переступать которые профанам запрещено. Демарат, сын Антиноя, был магом войны, посвященным в боевые мистерии эллинского бога сражений Арея и был мастером военной школы Этолийского Щита... и наемным полководцем несчетного числа варварских королей. Он умел вовремя бросать боевую игральную кость.
Демарат бережно опустил кости на дно шкатулки и закрыл ее.
- Посуди сам, Николаос, - проговорил он с неподвижной усмешкой, как будто сковавшей все его лицо. - Повстречались мы с тем же Пелеем... Положение безвыходное, как ни ломай голову: я знаю все его уловки, он знает все мои. Мы будет сражаться неделю кряду без всякого живого интереса и ясного результата. Нам перестанут платить. Единственный способ удивить друг друга - сделать игру втемную. Ты бросил... - От пронзительного взгляда гипостратега у меня морозец по спине пробежал, - ...а боги чуть-чуть замешкались... Им ничего не останется, как только исполнить тот же приказ.
Вспышка! Вместо Демарата - темное пятно в глазах... и посреди пустого ковра - тяжеленькая серебристая шкатулка... была... теперь - вся расплавленная...
Эта воображаемая картина ясно и навсегда отпечаталась в моей памяти. Я ее себе слишком четко представил.
Демарат же остался в бытии, и я прозрел: он не сгораем... этот сейф, полный древних тайн.
- Они не тронут тебя, - пророческим гласом изрек я. - Ты - свой.
Демарат то ли с печалью, то ли с облегчением уронил голову вперед - и поразил меня ровненькой плешью в нимбе седин... как будто показал мне еще одно, потайное, пустое лицо - истинно бесстрастный лик мага.
- Не ты привел варваров в сферы богов, - возвестил я не ему, а тем, кто смотрел на него через объективы моих глаз.
Демарат кивнул и поднял взгляд на меня. Лицо, человеческое его лицо, мутно окрасилось, и он словно помолодел. Лоб прям, нос тонок и свиреп, щеки и губы без мякоти и изъяна. Плёночка мрамора под плёночкой воска. Безжалостно красив был в молодости.
- Вот досада, - сказал он и вздохнул, и посмотрел с усталой любовью на Нису...
...и она приняла его взгляд, как объятия... всколыхнулась, пленительно выставив плечо и откинув назад голову. Он только что вернулся к ней издалека, прямиком со дна Аида. А она, не зная, где был ее хозяин и любовник еще пару мгновений назад, она легко догадалась: далеко, очень далеко.
Привычным падением гипостратег повалился набок, и Ниса успела подхватить его голову и устроить у себя на ногах.
- Я испробовал все на своей шкуре, - сказал он оттуда весело и безразлично. - Я знаю, что чувствуешь, когда раскаленное железо проникает в твое собственное мясо... когда стрела пробивает грудную клетку... Согласись, очень любопытно узнать, как тебе, когда сгораешь весь в мгновение ока.
- Еще приятней сыграть в кости с самим Зевсом Вседержителем, - намекнул я.
- Ты прав... хотя порой скука одолевает быстрее. - Демарат поднялся, и вновь на несколько мгновением мы остались только вдвоем в неземном, кромешном пространстве. - Но я помогу тебе найти того, кого ты ищешь.
- Ищу не я, - поспешил я отбояриться: мол, и я не я и лошадь - не моя.
- Разницы нет, - сказал, отрезал Демарат. - Раз у тебя нет выбора... Я постараюсь помочь и, может быть, в тот день... - Он подмигнул мне и указал на шкатулку.
- Не знаю, как тебя благодарить... - развел я руками.
И мы, рассмеявшись, свалились с темных высот на землю.
- Ни слова больше, - приказал гипостратег. - Только поэзия, женщины и вино.
- Одно - последнее, - уперся я. - Как у висельника...
- Как у распятого христианина? - уточнил гипостратег.
В великомученики я не годился - да и не к месту было.
- Чем все же не угодила вам Империя, которую вы с таким старанием возводили латинскими руками? - поспешил я.
Демарат поморщился сначала.
- Пытались построить храм справедливости... Платонову республику без тирана... - вздохнул он. - А стала получаться, как в еврейских преданиях, Вавилонская башня.
- Уж поверь мне, Демарат, этот фокус будет повторяться с завидным постоянством, - честно разочаровал я его.
Но он уже и не думал грустить.
- Значит, поэзия, женщины и вино, - с тем большей утвердительностью изрек он.
Трижды заходили крепкие, загорелые ноги, и крепкие, загорелые руки ставили на ковер бокастые кувшины.
Демарат грустно и протяжно читал Анакреонта, Алфея и кого-то еще, кого я в гимназии не проходил. Я тоже подхватил было на память Анакреонта, но потом перескочил на русский, на Тютчева и, кажется, все стихи подряд кончал одним и тем же:
"Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила".
Видно, запало в душу. Ниса танцевала нам, изображая Айседору Дункан. Ни дать, ни взять - декадентская вечеринка эпохи падения Римско-Российской Империи... и мне снилось сладостное, а потом довольно муторное и, наконец, тошнотворное качание на волнах, в которых не отражалось ничего...
Толчок теплого, жидкого хаоса подбросил меня вверх. Забытый огонек был слаб, почти сер, я кинулся кружить в сумраке, потеряв направление к выходу и, не совладав с собой, выплеснул на ковер залп кислятины.
Сумрак колыхнулся, дохнул мне в лицо холодом.
- Господин, прими помощь!
Меня тащил за локоть наружу телохранитель Демарата.
Я поскользнулся, он вытащил меня сквозь парчовые складки вон.
Ночная прохлада немного освежила меня.
Телохранитель, держа копье острием в звездное небо, терпеливо и привычно дожидался конца моих мук. Так, наверно, он всегда дожидался, пока хмельной перебор отпустит его хозяина. Потом он участливо спросил:
- Господин, воды?
Я не успел ответить - глиняная плошка сама оказалась у меня в руках.
Хотелось хлебать шумно, по-свински... Зато сразу полегчало.
Я долго смотрел на звезды.
Внизу, среди военного стойбища, разряжено колыхались устало-оранжевые пятна костров, что-то сонно звякало, невидимо пофыркивали кони. Ночь стояла низко, слоем в человеческий рост, густо чернея между слабыми сполохами костров. Под ногами едва фосфоресцировала земля, а выше ночи, по земному бордюру небес, медленно кружила предрассветная бледность.
- Утро скоро, - поблагодарил я телохранителя еще и за то, что он не мертвел, стоя рядом с "посланцем богов".
- Скоро, господин, - ответил бесстрастный телохранитель. - Я провожу господина.
Я зяб и мелко постукивал зубами, но в ту минуту хотелось позябнуть еще.
Я успел сделать всего один шаг к шатру, когда телохранитель позади меня жутко всхрапнул, обжигающе дохнул мне в затылок и упал на меня, сбив с ног.
Что-то впилось мне в шею сзади... Будто этот великан вцепился мне в шею, как волк.
Но вдруг тяжесть тела, придавившего меня, пропала, а спустя миг и сам я вознесся над землей.
Я успел увидеть в сумраке: телохранитель Демарата лежал на земле с простреленной шеей. Это ее острие кольнуло меня сзади, как вампирский зуб.
Небо свернулось в овчинку, вмиг окутало меня, и мир затрясся, загремел копытами. Куда-то опять уносила меня судьба.
Потом неведомая сила швырнула меня на хрустящую солому - и солома тоже сразу двинулась куда-то в сторону.
Раздался глас на ломаном греческом:
- Высунешь голову - отсеку!
Я прозрел во мраке: меня украли! Унесли, перекинув через седло судьбы, бросили в кибитку и повезли. Куда? Не важно... Главное, убивать явно не собирались.
И мало того, что не собирались - еще накормили и напоили. В наглухо закрытую кибитку бросили несколько лепешек, кусок вяленого мяса и большой бурдюк.
Из бурдюка на меня, а потом в меня полилось крепкое пиво... и так в продолжении многих дней я был заложником неведомых сил и успокоительного запоя. Похоже, меня держали пьяным намеренно - опять же, с целью помешать точному прицелу.