Страница 42 из 66
— Пиши письма, — напомнил отец. — Регулярно, не сачкуй. Если будут нужны деньги — не стесняйся просить. Вышлем, не бедствуем, поди.
— Не пей много, — присоединился к выдаче наставлений старший брат. — Вино до добра не доведет. К командирам уважительно обращайся, а то будешь по загривку получать регулярно.
— Да не… — Улыбнулся будущий солдат, — я ж добровольцем иду. Добровольцев нельзя телесно, того, наказывать.
— Можно или нельзя, это дело такое, — Степан сделал неопределенное движение рукой в воздухе, — а как оно на деле есть, проверять на своем загривке не торопись.
Кроме того, по новым правилам родные братья добровольно ушедшего в армию призывника получали отвод от жеребьевки на следующие пять лет. Учитывая, что у Лешки было двое братьев подходящего под призыв возраста, для семьи Сидоровых это было достаточно актуально. Старший Димка и вовсе за эти пять льготных лет должен был «выскочить» за порог граничного возраста, что, учитывая его недавнюю свадьбу и рождение первого ребенка, было приятно само по себе.
— Ладно, — оборвал поток наставлений Лешка. — Долгие проводы — лишние слезы.
Он обнял по очереди каждого из приехавших его проводить близких людей, потом поднял с земли заплечный мешок с нехитрым скарбом и развернувшись двинул в сторону Кизлярского призывного пункта.
Не смотря на ожидание скорых перемен, реальность Лешку изрядно обманула. Сначала он три дня ожидал распределения в самом Кизляре, благо кормили тут досыта, а делать ничего не нужно было.
Потом сформированную команду из таких же семнадцатилетних парней своим ходом отправили в Георгиевск, который был центром военного округа, и рядом с которым располагался окружной учебный центр.
— Будуть гонять вас шо тех Сидоровых коз, — хмыкнул старший подофицер, пробежавшись глазами по списку призывников и наткнувшись глазами на фамилию Лешки. Парень на подначку внимания не обратил, ему было действительно интересно все происходящее.
Первым местом, куда попал призывник, оказавшись в учебной части оказался местный лазарет. Тут всех поступивших новобранцев дополнительно осмотрели на предмет увечий, болезней или других обстоятельств, потенциально мешающих нести службу.
— От оспы прививали? — Не поднимая головы от карты призывника спросил полковой врач.
— Да, — пожал плечами Лешка. — Еще когда совсем меленький был, всю семью прививали.
— А в карте не указанно, — покачал головой доктор, указал на стул рядом собой. — Ну и ладно, значит повторим. Хуже от этого не будет. Закатывай рукав.
Доктор достал баночку с чем-то, выглядящим не слишком аппетитно, ткнул новобранца в плечо острым скальпелем — не забыв перед этим протереть кожу спиртом — и после этого подцепив из баночки кусочек содержимого на самом острее втер в ранку.
— Это что, всех прививают? — Переспросил Лешка, глядя на манипуляции доктора.
— Всех, всех, — кивнул тот, скатал небольшой валик из бинта, приложил его к ранке и парой движений примотал к руке. — Искореняем оспу до основания, чтобы никто вообще от этой болячки не страдал. Все, повязку не снимай до завтра, к вечеру может начаться жар, но быстро пройдет. Если будет сильно плохо скажи командиру, он в курсе что делать. Свободен.
После прохождения всех бюрократических процедур его зачислили во второй учебный батальон, во вторую роту, третий взвод.
— А сколько всего батальонов? — Поинтересовался парень, проявив неуемное любопытство за что тут же схлопотал не сильного, но обидного подзатыльника от все того же старшего унтера, который непосредственно участвовал в передаче новобранцев под команду офицеров учебного центра.
— К поручику нужно обращаться «ваше благородие», салага.
— Ваше благородие, — добавил Лешка. Причем поручик, у которого Лешка как раз и спросил насчет количества батальонов, на этот мимолетный воспитательный момент внимания и вовсе не обратил. Только приподнял бровь и ответил.
— Всего батальонов у нас шесть. Есть еще вопросы?
Вопросов у парня было еще целое море, но он вовремя сообразил, что лучше их до времени придержать при себе.
— Нет, — он мотнул головой, и тут же удостоился тычка под ребра от того же унтера.
— Никак нет, ваше благородие.
— Никак нет, ваше благородие, — согласно повторил Лешка. Так произошло первое его знакомство с армейскими порядками. Надо признать, оно достаточно быстро пошатнуло его несколько наивно-романтическое представление об армии. Впрочем, очень быстро ему стало совсем не до того.
После распределения их сначала погнали в баню и к цирюльнику, который споро обкромсал призывников, сделав их похожими на однородных болванчиков.
— Для искоренения завшивленности, — объяснил мастер ножниц и расчески.
Потом они отправились получать положенную одежду и снаряжение. Новая форма, введенная по словам старослужащих только в прошлом году, выглядела странно. Странный грязно-зеленый цвет, странный покрой, отсутствие виденных ранее Лешкой у частей патрулирующих — еще до смещения Линии южнее — берега Терека украшений: шитья, галунов, выпушек. Если бы парень увидел в детстве солдат, одетых в такую форму, может и не загорелся бы он сам встать в ряды…
— Чудак человек, — только покачал головой усатый подофицер с двумя маленькими звёздочками на погонах, который эту самую форму новобранцам на складе и выдавал. — Зато она ноская, пятен на ней не видно, ухаживать удобно. Сидит опять же ладно, летом не очень жарко, а зимой — тепло. Считай — повезло.
На это парню ничего ответить не нашлось и он, подхватив всю охапку выданного добра, отправился обратно в казарму.
Ну а дальше начался бесконечный ад. Подъемом в шесть утра деревенских парней удивить было сложно, но вот тем, что происходило дальше…
Каждое утро начиналась с легкой пробежки на пять верст. Не важно какая была в тот день погода — попавшему в осенний призыв Лешке пришлось по полной хлебнуть удовольствия от перемешивания сапогами грязи и снега — разбитые на роты призывники, возглавляемые убеленными сединами унтерами, выходили на один из нескольких проложенных вокруг учебного центра маршрутов. Сначала было сложно. Так-то пять верст — не такая уж значительная дистанция, однако бежать по расквашенной от непрерывных осенних дождей дороге — удовольствие далеко не из первейших. Впрочем, достаточно быстро молодые парни втянулись, а их наставники потихоньку начали увеличивать дистанцию и темп бега. Если поначалу бежали пять вёрст больше чем за полчаса, по уже на четвертый месяц дистанция доросла до десяти верст, а время бега только до пятидесяти минут.
После пробежки и утренних водных процедур, призывники отправлялись на завтрак — кормили правда, нужно отметить, на убой, может не слишком разнообразно и «богато», но зато сытно и в целом достаточно сносно в плане вкуса — а после завтрака было время упражнений.
Лешка так и не понял, была ли у унтеров какая-то система или они каждый раз выдумывали, чем занять подопечных по велению левой пятки, однако спектр различных занятий был крайне широк. Были физические упражнения в виде поднятий тяжестей, всяких прыжков, приседаний, отжиманий и подтягиваний.
Много времени изучали основную стоящую на вооружении армии винтовку Маркова. Сборка, разборка, чистка, обслуживание — уже через месяц каждый боец мог произвести отработанные тысячами бесконечных повторений манипуляции буквально с закрытыми глазами.
Иногда им устраивали уроки штыкового боя. Его им преподавал самый старый из местных инструкторов со знаками различия прапорщика. Пахом Григорьевич, как к нему уважительно обращались даже офицеры, выглядел лет на шестьдесят, но при этом годы его не согнули, подофицер был статен и силен как бык. Шептались, что он еще с Суворовым через Альпы ходил и, учитывая возраст служаки, это вполне могло быть правдой.
Так вот Пахом Григорьевич был большим мастером штыкового боя, способным выйти на учебных «палках» против троих-четверых новобранцев и без особого труда отправить всех протирать собой половые доски учебного зала. Причем дело это он искренне любил и получал от него настоящее наслаждение.